В репертуаре Тараса Штонды появились знаковые для оперного артиста роли — Кочубей в «Мазепе» П. Чайковского, Борис Годунов из одноименной оперы М. Мусоргского и Мефистофель в «Фаусте» Ш. Гуно. Эти работы высоко отмечены музыкальными критиками. Сегодня Тарас Штонда является солистом двух ведущих трупп — Национальной оперы Украины и Большого театра. Его красивый, мощный, с бархатными оттенками голос меломаны узнают мгновенно и певца даже называют «украинским Шаляпиным». Несмотря на молодость, у Тараса есть целая армия поклонников в Киеве и Москве. Стайки восторженных дам и девушек регулярно поджидают популярного баса у служебного входа в театр. И хотя до фанаток, которые были у великих теноров ХХ века Козловского и Лемешева, устраивавших осаду своим кумирам, Штонде еще далеко, но тенденции в этом направлении уже просматриваются. Фаны Тараса ревностно следят за тем, кто, что и как написал о певце, и если мнение прессы разошлось с виденьем поклонниц, то редакционные телефоны сотрясают трели недовольных читателей. Впрочем, сильно критиковать Штонду не за что. С каждым спектаклем он, как певец и артист, набирает обороты. Он занял свою нишу на оперном Олимпе. Хотя не все гладко было в карьере Тараса, и она могла оборваться на взлете...
«НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОЛОРИТ НЕЛЬЗЯ ВЫТРАВЛЯТЬ ИЗ ОПЕР НА ИСТОРИЧЕСКУЮ ТЕМАТИКУ»
— Вы уже три года одновременно являетесь солистом двух ведущих театров Украины и России. Можете сравнивать постановки Национальной оперы и Большого театра, например, «Мазепа» «Леди Макбет Мценского уезда» и «Борис Годунов» совершенно по-разному сделаны в Киеве и Москве. На ваш взгляд, у кого получилось лучше?
— В труппе Киевской оперы я работаю уже 11 лет, исполняя разнообразный репертуар, а в Большом театре являюсь солистом с 2002 года. В Москве пою преимущественно славянскую классику: «Хованщина», «Борис Годунов», «Мазепа», «Руслан и Людмила», «Иоланта», «Леди Макбет Мценского уезда». С июля здание театра закрылось на реконструкцию и со следующего сезона, три года, спектакли будут идти на новой сцене. Она меньше, и поэтому ныне дирекция Большого театра анализирует: что из прежнего репертуара можно адаптировать к новым подмосткам. Похоже, что такие масштабные спектакли, как «Хованщина», «Борис Годунов», в которых я занят, не будут играться. Этот вопрос пока открыт. Конечно, петь на ведущих оперных сценах очень почетно, но и ответственно. Ведь эти стены помнят голоса великих мастеров вокала: Шаляпина, Собинова, Лемешева, Козловского, Нестеренко, Гяурова, Соловьяненко и других.
Опера «Борис Годунов» Модеста Мусоргского — визитка Большого театра. Постановка осуществлена в 1948 году! Спектакль старый, а никакой архаики. Там такие потрясающие декорации и костюмы, что когда звучит музыка и ты выходишь на сцену, то забываешь о времени, и кажется, что келья Пимена — настоящая. Только за этот сезон роль Пимена я пел 23 раза, но в моем репертуаре есть и образ Бориса (в конце мая я дебютировал в этой роли на киевской сцене).
А вот «Мазепа» и «Леди Макбет Мценского уезда» («Катерина Измайлова») мне больше нравится в украинской интерпретации. Кстати, сам Шостакович считал, что в Киеве его «Катерину Измайлову» поставили лучше всех. И хотя в Большом «Мазепа» — детище легендарного грузинского режиссера Роберта Стуруа, но спектакль Дмитрия Гнатюка, по- моему, вышел более цельным. У Стуруа хороши детали, постановочные изыски в мизансценах. Например, Мазепа усаживает Кочубея на пень, ставит властно ногу и снисходительно похлопывает по щеке — штрих, но во всем облике гетмана чувствуется сила. Он говорит, что мы старики, а подразумевает, что Кочубей уже не умеет любить. Хотя Мазепа старше Кочубея, но он душой молод. Или еще: гетман платочком нос Кочубею вытирает... и таких деталей масса. Я вспоминаю репетиции с огромной теплотой. Работать с Робертом Робертовичем было замечательно. Он потрясающе репетирует с актерами, сам показывает, как играть трудные места роли. Стуруа говорил, чтобы мы пели спокойно, и стойку на голове делать не заставлял, понимая, что вокал в опере несет главную нагрузку. Чувствовалось, что он видит будущий спектакль, а детали рождались в процессе репетиций. Его режиссура диктовалась музыкой П. Чайковского... Но то, что я увидел уже как зритель, не так сильно впечатлило. Мне не нравится сценография и костюмы спектакля. Кочубей, которого я играю, нарядили в одежды колхозника 60-х годов, а это, как говорится, «не из той оперы». У Дмитрия Михайловича спектакль сделан традиционно, но в нем чувствуется украинский дух. Я считаю, что оперы на историческую тематику нельзя осовременивать. В «Чио-Чио- сан» должен присутствовать японский, в «Аиде» — египетский, в «Борисе Годунове» — русский, а в «Мазепе» — украинский колорит. Если режиссеры хотят осовременивать оперы, то пусть берут сочинения современных авторов и экспериментируют на здоровье. Например, в этом сезоне в Большом театре известный литовский режиссер Эймунтас Някрошюс поставил «Детей Розенталя» (музыка Леонида Десятникова, либретто Владимира Сорокина). Перед премьерой даже были протесты общественности и заявления типа: «Я оперу не слышал, но она плохая, и ее надо запретить», а получилась довольно оригинальная постановка и никакой порнографии, которую ожидали от скандального писателя Сорокина, в спектакле вовсе нет. Есть забавный сюжет (о клонах композиторов-классиков: Моцарта, Верди, Вагнера, Чайковского и Мусоргского) и, в целом, опера интересная. Ее хорошо приняла публика и критики. «Дети Розенталя» написаны специально по заказу Большого театра. Постановщикам был предоставлен простор для фантазии. Дирекция сознательно пошла на эксперимент и не проиграла. Насколько я знаю, спектакль собираются показывать на гастролях за рубежом. Кстати, ныне ведутся переговоры, чтобы новые и резонансные постановки Большого театра показать и в Украине.
С мая я практически все время был в Киеве лишь на несколько дней уезжал в Москву, чтобы выступить в «Хованщине». А так все силы бросил на разучивание партии Мефистофеля из оперы «Фауст». Кстати, «Фауст», на мой взгляд, произведение вне временных рамок, и его можно прочитывать по-разному. С итальянским режиссером Марио Корради я встретился впервые, хотя он уже ставил в Национальной опере «Турандот» и «Джоконду», и те спектакли вызвали резонанс у меломанов.
«РОЛЬ ДЬЯВОЛА ТРУДНЕЕ, ЧЕМ ИИСУСА»
— «Фауст» — опера сложная, философская. У Гуно, в отличие от Гете, главным героем является Мефистофель. Как рождался этот образ? Некоторые актеры, считают, что коль играешь роль дьявола, то вскоре жди неприятностей. У вас страх был?
— Партия Мефистофеля — вершина для оперного баса. В трактовке Корради у нас этот образ стал более объемным, и репетировать мне было очень интересно. Как играть роль князя тьмы? У Бога власть божественная, а у Мефистофеля огромная власть на земле. Пари между Богом и Мефистофелем шло как по маслу. Но мой герой сталкивается с непредвиденным: огромной верой Маргариты в Бога и такой сильной любовью к Фаусту, что его интриги рушатся. Маргарита оказалась сильным соперником и не дала дьяволу завладеть душой не только Фауста, но и своей...
Глубинный философский смысл оперы каждый человек открывает, словно заново. Например, чем является Вальпургиева ночь? Это ад или переходная инстанция? А сцена в тюрьме? Как считает режиссер М. Корради, если бы Фаусту, по наущению Мефистофеля, удалось уговорить Маргариту бежать из тюрьмы, то она бы превратилась в обычную грешницу. Но героиня умирает в вере...
Мне безумно нравится пролог оперы. В нашей постановке он зримый. Первые аккорды интродукции звучат при открытом занавесе. Перед зрителями словно проходит картина ада. В дымке, в алом, как кровь, костюме и маске появляется настоящий монстр из пекла. Я много раз слушал музыку Шарля Гуно, но после общения с итальянским режиссером по-новому ее услышал и почувствовал. Вы вслушайтесь в куплеты Мефистофеля: «чудовище оскорбляет небо» и, потянувшись после сна, показывает свое человеческое лицо (перед зрителями мой герой появляется в костюме от кутюр). Я отказался от рыжего парика, в котором пел на генеральной репетиции. На премьере специально вычернил волосы и даже набринолинил их. Роль Мефистофеля — роскошная. Она дает артисту и певцу огромное поле для полета фантазии...
Я: человек не суеверный и в знаки и приметы не верю. Премьера нашего спектакля состоялась на Троицу, а на следующий день я заболел — простудился. Звонили друзья и поклонники, поздравляли с успехом, а мой голос не узнавали. Был бы я мнительным, то решил, что тут дьявольские шутки, а на самом деле причина прозаическая: поехал на дачу и банально простудился. Мефистофель — оперный дьявол, а я актер, играющий его роль. Сегодня на сцене я царь, а завтра — нищий, то Бог, а то дьявол. Например, вместе с Киевским симфоническим оркестром и хором под руководством Роджера МакМеррина «Страсти по Матвею» Баха я пою партию Иисуса.
— А какая роль для вас труднее: Иисуса или Мефистофеля?
— Пожалуй, роль дьявола труднее. Иисус настолько хорош, что его петь просто наслаждение. Нужно лишь открыть свою душу и быть искренним перед слушателями. А в роли Мефистофеля столько красок смешано. В опере «Фауст», в интерпретации Корради, Мефистофель — образ многогранный.
— Авангардное сценическое прочтение «Фауста» не все зрители и критики восприняли. А какое ваше впечатление от спектакля?
— Мне работать было очень интересно. Но я все же мало видел, т. к. находился внутри. На репетиции смотрел в полглаза сцены с другими актерами. Поэтом могу говорить о фрагментах. Изнутри спектакль кажется совсем иным, чем из зала. Я не задумывался: понятно ли то, что я делаю зрителям. Но после премьеры, когда ко мне стали подходить любители оперы, то я с удивлением узнал, что не все режиссерские ходы публика прочитала. По словам друзей, спектакль получился интересным, но неровным. Не все зрители поняли хождение Мефистофеля, когда он дирижирует закулисным хором, не давая раньше времени Фаусту покончить с собой. Мне кажется, что пролог поставлен идеально. Нравится сцена награждения солдат, одетых в форму цвета хаки, напоминающую костюм современных десантников. Интересное решение: когда Маргарита слушает плеер и поет свою арию. Хотя некоторых зрителей коробит, что пары под мелодию вальса танцуют как в дискотеке современные «па». Фактически вальс танцевал лишь один Мефистофель. Или такое: сатана поет о шляпе и пере. А на самом деле ни того, ни другого у Мефистофеля нет и в помине. Он говорит: «Сумка моя полна», а из кармана вынимает пачку кредиток, демонстрируя Фаусту свою финансовую состоятельность. Или другой режиссерский пассаж: «Возьми этот кубок» и протягивает Фаусту шприц... Наш спектакль получился экспериментальным и если отмести детали, некоторые нестыковки, то, в целом, получился довольно любопытным.
«НЕТ НИЧЕГО СМЕШНЕЕ, ЧЕМ ЗАИГРАВШИЙСЯ АКТЕР»
— Сейчас пошла тенденция, когда режиссер во главу оперного спектакля ставит драматическую игру. Подбирая исполнителей, смотрит, насколько тот внешне соответствует предлагаемому образу, а лишь затем оценивает его вокальные возможности. Не всем оперным артистам такой подход нравится. На ваш взгляд, что должно быть приоритетным?
— Публика идет в оперу послушать вокал, музыку, и поэтому вокальное мастерство я ставлю на первое место. Ничего нет смешнее, чем смотреть на заигравшегося актера, дающего «петуха» или имеющего проблемы с вокалом. Если ты фальшиво поешь, то никакая хорошая драматическая игра не спасет роль. В опере важен хороший голос, ну а если внешние данные актера подходят, то это огромный плюс для солиста. Например, знаменитая оперная прима Монтсеррат Кабалье по своим сценическим данным вроде бы проигрывает, но когда слушаешь ее чарующее пение, то забываешь о том, что эта певица очень полная и вообще сеньора уже — немолодая женщина. Я считаю, что певец в хорошей вокальной форме своим выступлением не оставит равнодушным слушателя. Известный российский бас Евгений Нестеренко говорит, что публика, любящая оперу, простит неиграющего певца, но если у нее будут претензии к вокалу артиста, то успеха он не добьется. Не поющий оперный солист — нонсенс! Но вовсе не значит, что не надо работать над раскрытием драматургии образа. Массу моих коллег критики упрекают в статичности на сцене, но я считаю, что это меньший грех, чем проблемы с вокалом. Вы знаете, мне необычайно интересно играть на оперной сцене, находить лаконичную пластику, т. е. быть убедительным, как актер и как певец, искать органическое соединение в двух ипостасях. Раньше я просто заучивал партии, исполняемые на иностранных языках (подстрочник), а сегодня разбираю каждое слово, фразу, чтобы верно расставить акценты. Осмысленно произнесенное слово лежит в основе игры. Потом уже идет поиск жестов и выполняются любые мизансцены спектакля, придуманные режиссером. Поэтому я могу только процитировать слова великого баса Федора Шаляпина, что осмысленное пение — это уже актерская игра.
«ПРОХОДИТ МИНУТА, ВТОРАЯ, А МЕНЯ НЕТ НА СЦЕНЕ»...
— Давайте вспомним начало вашей карьеры. Если, когда-нибудь, напишут книгу «Мифы, легенды и курьезы Национальной оперы Украины», то одну из глав посвятят Тарасу Штонде. Уже лет десять в театре рассказывают о вашем дебюте в «Севильском цирюльнике» Россини: когда вы, увлекшись беседой с девушками из кордебалета, вовремя не вышли на сцену. Говорят, что у дирижера Олега Рябова чуть сердечный приступ не случился. После того пассажа вас даже хотели уволить?
— Да, был в моей биографии один знаменитый невыход на сцену. 24 ноября этому ЧП исполнится 11 лет. Среди курьезов, случавшихся в моей жизни, та история прочно держит пальму первенства. В театре бывает всякое, и мелкие опоздания на сцену случаются со многими артистами, но чтобы певец не вышел исполнять арию — это было впервые за всю более чем столетнюю историю Национальной оперы... В то время я был типичным молодым певцом, зацикленным только на вокале. Нетвердо знал все сцены спектакля и когда точно нужно выходить на сцену. Я выступал в нескольких операх, но партию дона Базилио в «Севильськом цирюльнике» должен был петь впервые. Сильно волновался, боясь не сорваться, думал лишь о том, как лучше спеть. В перерыве напудрился и закашлялся, запаниковал: как же я выйду на сцену, как голос? Никого не предупредил и побежал в медпункт, чтобы посмотрели мои связки. Время идет, антракт закончился. По стечению обстоятельств селекторная связь не работала и трансляция спектакля неслышна. Началось второе действие. Помощник режиссера не заметила, что не все актеры за кулисами, и занавес открыли... На сцене Сергей Скубак, игравший роль Бартоло, героически взялся спасать спектакль. По законам оперы произносить отсебятину нельзя, поэтому при молчащем оркестре и отсутствующем Базилио, бедный Сергей мимикой показывал зрителям, что учитель музыки вот-вот появится. Проходит минута, вторая, а меня нет на сцене. Но дирижер Олег Михайлович Рябов не растерялся и просто не исполнил музыкальный фрагмент (арию Базилио), а оркестр стал играть оперу дальше.
— И тут в кулисах появляетесь вы — рветесь на сцену: «Сейчас спою»...
— Точно. Я так мечтал о роли Базилио, а тут такая незадача. Я кричал, что все исправлю и сейчас спою свою арию! После спектакля был разбор «полетов». Я так хотел петь, что не оправдывался, а сам стал кричать: «Почему не работала трансляция? Кто испортил мой дебют»? Мне так было стыдно, но я вел себя нахально, и мой натиск остудил дирекцию и карательные меры спустили на тормоза. Меня не уволили, обошлись устным порицанием за нарушение дисциплины. А сама история обросла невероятными деталями и уже стала суперкурьезом нашего театра. Она научила меня быть более собранным и ответственным. Сегодня я почти образец пунктуальности.
— Актеры не любят делиться планами, боясь сглаза, но так как вы не суеверный человек, то расскажите о стратегических линиях в вашем творчестве?
— Буду работать в труппе Национальной оперы и продолжать сотрудничество с Большим театром. Мстислав Ростропович собирается ставить в Москве «Войну и мир». Мне предложили поучаствовать в этой работе. Пока думаю, т. к. тогда придется выбирать: репетиции в России или выступления в Германии (я уже подписал контракт с немецким импресарио и придется утрясать даты). Планируются гастроли в Испании (петь в опере «Аида»). Готовлю сольную программу для концерта, в которую хочу включить камерные произведения, романсы, народные песни. Теперь для меня главное, чтобы все намеченное претворить в реальность.
СПРАВКА «Дня»
Тарас Штонда — заслуженный артист Украины (бас). В 1992 году окончил Национальную музыкальную академию Украины им. П. Чайковского. Ныне солист двух ведущих оперных коллективов Киева и Москвы (Национальной оперы Украины и Большого театра), лауреат нескольких престижных международный конкурсов вокалистов. Певец исполняет обширный оперный репертуар: «Борис Годунов» (Пимен, Борис), «Хованщина» (Досифей), «Евгений Онегин» (Гремин), «Мазепа» (Кочубей), «Князь Игорь» (Галицкий), «Севильский цирюльник» (Базилио), «Аида» (Фараон), «Набукко» (Захария), «Любовь к трем апельсинам» (Челий), «Риголетто» (Монтероне), «Реквием» Моцарта (партия баса), «Фауст» (Мефистофель) и др.
Тарас Штонда много гастролирует. Ему рукоплескали меломаны Германии, Франции, Италии, Канады, Дании, Бельгии, Польши, Испании, Швейцарии и других стран.
