— Ди-джей — это не тот человек, который научился миксовать, а тот, кто
любит музыку и испытывает кайф от того, что дает ее слушать другим людям.
Где-то в 80-е годы появились проигрыватели с pitch-control — это устройство,
позволяющее контролировать скорость вращения диска. Поскольку современная
танцевальная музыка записана под ритм-машину, и темп держится математически
точно, то появилась возможность сводить отдельные записи (треки), то есть
синхронизировать их по скорости. От умения ди-джея зависит услышит ли человек
музыкальную границу или нет. Я считаю, что это достаточно просто, тем более
для человека, имеющего музыкальное образование или хотя бы чувство ритма
и слух.
Но ди-джей — это прежде всего его личная музыкальная коллекция. Сейчас
в Киеве общий уровень ди-джеев таков, что достаточно накупить компакт-дисков
и научиться их сводить тяп-ляп. Но есть примерно десять профессионалов,
которые работают нормально, то есть достают пластинки из альтернативных
источников. Поэтому основная работа ди-джея проходит невидимо от людей:
это работа с лейблами (музыкальными фирмами), дистрибьюторами — партнерами,
с которыми познакомился либо по Интернету, либо лично.
В моей коллекции очень много пластинок, изданных минимальным тиражом,
например, 50 экземпляров (это на весь мир). В гоа-трансе — музыке, которой
я занимаюсь, очень многое вообще не доходит до издателя и существует лишь
в единичных экземплярах у ди-джеев.
— И какова твоя коллекция?
— Около 500 гоа-трансовых пластинок. Было бы много больше, если бы меня
весной не ограбили. Примерно 40% той коллекции восстановить уже нельзя,
поскольку в ней было очень много «белых лейблов» — пластинок, не входящих
в план изданий фирмы (это происходит так: люди собрались в пятницу вечером
в студии, сделали запись, а в субботу утром выпустили 20 пластинок, которые
тут же продали). С другой стороны, этот случай заставил меня мобилизоваться
и сейчас у меня снова довольно много хороших фирменных пластинок.
— А в чем разница между работой ди-джея в студии на радио и на вечеринке?
— Разница огромная. Играя на вечеринке, я стараюсь находиться максимально
близко к танцполю, потому что происходит абсолютно конкретный обмен энергией,
ради которого все и затевается. Сидя же в студии на радио, я могу себе
позволить играть треки, которые были бы абсолютно провальными на вечеринке,
где люди собрались отдохнуть и потанцевать. Ди-джей должен это учитывать
и не перегружать их сложной музыкой. Многие вообще считают гоа-транс не
танцевальным. Но это глупости. Просто танцы бывают разные: для общения
между полами — это заложено в основу поп-культуры, и для общения с Богом
— это гоа-транс. Кстати, киевские клубы под гоа-трансовые вечеринки совсем
не приспособлены. Нужен соответствующий интерьер, освещение, звук. У нас
же недостатки материальной базы привыкли компенсировать бешеными количествами
алкоголя и наркотиков.
Бытует мнение, что для восприятия психоделической музыки якобы необходимо
поглощать кислоту, таблетки, колоться героином. Но это бред. В философии
гоа-транса заложен коллективный опыт человечества, которое сегодня уже
убедилось: наркотики вредят организму. Но поскольку тяга человечества к
иной реальности непреодолима, то гоа-транс — это безвредный для здоровья
способ проникновения в иную реальность. Конечно же, это не сегодняшнее
изобретение: на сочетании воздействия музыки, слова, света, запахов, изображения
зиждятся все религиозные культы.
Кстати, на Западе адепты гоа-транса — в основном поколение 30-летних,
то есть те рокеры, которые еще не пробухали свои мозги и понимают, что
гоа-транс — это рок-н-ролл конца 90-х. Ведь психоделические идеи пришли
из 60-х, из музыки калифорнийской волны. Я считаю, что та волна захлебнулась
из-за того, что мир открыл для себя героин, и слишком многие на нем погорели.
В гоа-трансе идеи те же, просто технологии другие. Поэтому меня удивляют
мои ровесники (а мне уже 36), которые до сих пор с дурацким пафосом утверждают,
что все хорошее, что только можно было сделать в музыке, сделали они, и
что на роке музыка закончилась.
— Насколько сложно быть ди-джеем, который играет психоделический транс?
— Нужно обладать достаточной смелостью, чтобы впустить в себя эту культуру,
эту музыку, а дальше она сама несет. Особенность психоделической музыки:
трепетное отношение к каждому отдельному звуку. Когда трек записывается,
то каждый звук делается отдельно. Сфера создания нового перенеслась в сферу
творения новых звуков. Например, если на троллейбус смотрит человек, абсолютно
не знающий что это такое, то он видит не банальный городской транспорт,
а чудо какое-то. То же самое и с психоделической музыкой: ты слышишь звуки,
которые идентифицировать не можешь, поэтому сама музыка превращается в
путешествие в иной мир.
— Как возникла твоя радиопередача?
— «Трансмутация» появилась благодаря тому, что лично мне пошел навстречу
президент фирмы «Reebok»: ведь в нашей стране весь бизнес происходит на
уровне «одноклассников», то есть за счет личных связей. Я бы не затевал
эту передачу, если бы радио не имело такого огромного значения. Дело в
том, что трек до своей реализации на компакт-диске проходит очень долгий
путь. Сначала появляется дат, потом макси-сингл на виниле, он отыгрывается
ди-джеями, после, в случае успеха, он входит в какой-то альбом, который
издается опять же на виниле, и только затем на компакте. Чаще всего то,
что продается у нас, — это не альбомы, изданные на компакт-дисках, а компиляции
каких-то левых коммерческих структур, которые просто лицензируют определенные
треки у независимых фирм.
А то, что я играю на радио, — это продукция, которая дойдет до воротил
шоу-бизнеса еще очень нескоро. Часто пластинка, которую нарезали две недели
назад, уже приходит ко мне и звучит на весь Киев, раскручиваясь здесь одновременно
со своей раскруткой на Западе. И я радуюсь, что хотя бы в этом Украина,
вопреки традиции, не отстает.
К тому же каждый радиослушатель имеет уникальную возможность записать
с радио «на шару» музыку, которую сейчас просто негде купить, а через год-два
придется покупать за большие деньги.
Для меня самый важный день недели — понедельник, потому что по понедельникам
я получаю посылки с пластинками. Если по каким-то причинам посылка не приходит,
то такой день я называю «черный понедельник» и всю неделю хожу, как потерянный.
— Сергей, а не собираются ли воссоединиться «Брати Гадюкіни»?
— Нет. Сейчас выпускается давно записанный альбом «Щасливої дороги».
Мне неоднократно предлагали сделать тур, не понимая, что это будут не «Брати
Гадюкіни», а клоунада на тему. Изображать из себя сейчас брата Гадюкина
— мне совершенно не интересно. Хоть я понимаю, что это был бы достаточно
прибыльный коммерческий проект.
Многие удивляются: была крутейшая группа «Брати Гадюкіни», а теперь
Сергей Кузьминский какой-то там диск-жоккей. Большинство уверено, что диск-жоккей
— это человек, врубающий «Маккарену» на дискотеке, под которую пляшут пьяные
жлобы с телками. Поэтому иной раз мне приходится пользоваться своим именем,
старыми связями для того, чтобы продвигать здесь гоа-трансовую культуру.
Не могу сказать, что это очень помогает, но подчас значительно облегчает
мою миссию.
Беседу вела Леся ГАНЖА, «День»
