Впрочем, в литературных кругах эта книга воспринята далеко не однозначно. Поговаривают, что с идеологами проекта «Возвращение демиургов» даже перестали здороваться некоторые друзья. Нам показалось интересным побеседовать с одним из них — составителем глоссарийного корпуса энциклопедии, редактором журнала «Плерома» Владимиром ЕШКИЛЕВЫМ.
— Какую цель ты преследовал, начиная работу над МУЭАЛ?
— Наверное, все литераторы в Украине ощущают, что существует несколько украинских литератур, которые несовместимы как в плане эстетическом, так и в плане личных отношений между писателями. Мне кажется, что пришло время установить иерархию, разделить литературу на дискурсивные сферы. Их, на мой взгляд, три. Первый дискурс — я назвал его тестаментарно-рустикальным — относится к колониальным практикам и заключается в том, что пару сотен крестьян, которые зарекомендовали себя верными коммунистической идеологии и могли зарифмовать «Марiчку» и «смерічку», брали в институты, учили культуре речи, присваивали звание писателей, и они начинали штамповать литературу.
Второй — постмодернистский, представлен немногими именами, но, слава Богу, что они вообще у нас есть. Третий — неомодерный дискурс. К нему принадлежат Игорь Римарук, Василий Герасимьюк, Оксана Забужко и другие, порвавшие с рустикальной традицией. Однако на сегодня школьная хрестоматия заканчивается почему-то Иваном Драчом и Миколой Винграновским. Следовательно, еще одной целью энциклопедии было — показать актуальную литературу, которой нет в хрестоматиях.
— Твои критерии кажутся очень субъективными, а само понятие энциклопедии требует универсальности, как можно большей объективности, отсутствия персональной оценки.
— Сегодня об объективности говорят только люди, не учившие как следует историю мировой философии. Понятие объективности изъято из философского обращения, ибо нет никакой адекватности между обсуждаемым понятием и существующей вещью.
— А как с всеобъемлемостью?
— Охватить все возможные дискурсивные сферы — это как раз синдром энциклопедической тупости, которому, кстати, посвящена статья в энциклопедии.
— Следовательно, МУЭАЛ — это личный взгляд авторов на литературную ситуацию в Украине?
— И да, и нет. Действительно, это «внутренняя» энциклопедия — моя, Юрия Андруховича, Олега Гуцуляка, Тараса Возняка и других. Но следует обратить внимание, что она не академическая, а демиургическая, ибо стремится не столько отобразить определенное наличие, сколько проникнуть в это наличие и изменить его. Энциклопедия является активной, даже агрессивной. Она предлагает определенный миф украинской литературы. Если он будет принят хотя бы частично, то книга выполнит свою функцию.
Однако энциклопедия рассчитана на широкого читателя и может выполнять только роль источника информации. Там нет перекручивания фактов, там есть информация об авторах, названия книг и тому подобное.
Этот проект можно воспринимать и как формализованный под видом энциклопедии философский трактат. Теоретический корпус энциклопедии — это моя философская доктрина «Возвращение демиургов» о замене постмодернистской эпохи демиургической, которая характеризуется другой системой стилей, жанров, способов творчества.
— Каковы хронологические рамки энциклопедии?
— Период, когда в украинской литературе господствовал тестаментарно-рустикальный дискурс, деактуализирован в 70-е годы. В диаспоре — раньше, с появлением Нью-Йоркской группы, а у нас живая литература начинается с авторов Киевской школы (Воробьев, Лишега), с Чубая, Винничука — «подпольных семидесятников», как их называет Андрухович. Поэтому хрестоматийное дополнение, в котором представлены 52 автора, начинается 70-ми годами. Там представлены также Юрий Тарнавский и Эмма Андиевская, которые пришли в литературу раньше.
— Лично меня удивило отсутствие в глоссарийном корпусе энциклопедии имен, которые, по моему мнению, должны быть там. Скажем, Стус.
— Это малая энциклопедия. Статьи о Стусе, Калинце, Мельничуке обязательно будут присутствовать в следующей энциклопедии — исправленной и дополненной — «Процесс». Перечень персоналий не исчерпан. Дело в том, что систематически над энциклопедией работали только я и Андрухович, мы физически не могли управиться с работой, который под силу только большому коллективу авторов.
— Не лишенным оснований кажется мне мнение критиков, что энциклопедия «страдает» регионализмом, в первую очередь, ивано-франковским.
— На мой взгляд, в Украине сегодня существует станиславский феномен и отдельные фигуры. В Киеве все перессорились. Во Львове есть только отдельные лица. В Ужгороде — Медянка, в Харькове — Жадан, в Тернополе — Махно, Гайда. А салон, т. е. группа людей, создавших креативную ситуацию, существует только в Ивано-Франковске. Это признают даже зарубежные литературоведы.
— Было ли для тебя неожиданностью несогласие редактора проекта Юрия Андруховича с твоей концепцией демиургийности?
— Вынужден сказать, что сотрудничество с Андруховичем для меня — колоссальный положительный опыт. Это человек, сочетающий талант с редкостным тактом и чувством меры. Я знал, что он со мной не согласится. У него иной литературный опыт: меньше философии, больше литературы. Можно сказать, что Андрухович избыточно литературный.
— А возможно, это ты избыточно философский?
— Во мне происходит борьба литератора и философа. Сейчас я пытаюсь вытеснить философию из своего литературного творчества.
— Такое впечатление, что ты сознательно хотел спровоцировать этим проектом ситуацию спора, литературной баталии...
— Да. Хоть и понимаю, что это нетрудно: ведь сегодня настолько типичной является ситуация взаимозахваливания, что даже простое упоминание правды уже вызывает скандал. Но, по моему мнению, настоящий скандал заключается в том, что в школьной хрестоматии украинская литература второй половины ХХ века на 90% представлена графоманией.
