С годами галерея пополнялась новыми экспонатами. Ни до революции, ни после ученые не особенно баловали вниманием провинциальный музей. А зря. Ведь там хранилось несколько картин эпохи Возрождения, писанных на дереве итальянскими мастерами пизанской, болонской, венецианской и римской школ. По обрывочным сведениям среди них были Пизанелло, Джованни Беллини, Виторе Карпаччо — художники, чьи творения гордо представлены в постоянных экспозициях Лувра и Эрмитажа. Доподлинно известно, что в коллекции находились произведения таких «светил» как Антон-Рафаэль Менгс, Анибале Караччи, Джованни Батиста Тьеполо, а также, держитесь, Питер Брейгель-старший, Питер Пауль Рубенс и Антуан Ватто. Что касается Брейгеля — три десятка его работ, сохранившихся до нашего времени, являются жемчужинами крупнейших музеев мира (по одной его картине хранится в Лувре (Париж) и Метрополитене (Нью-Йорк). В Эрмитаже великого голландца нет (существовала даже легенда, что когда-то Эрмитаж за одного Брейгеля был готов отдать в Вену трех Рембрандтов, коих в Петербурге больше десятка). А тут, представьте себе, в каком-то провинциальном пединституте...
Блестящая коллекция так и не дождалась своего исследователя, не была даже как следует каталогизирована. Теперь поздно. Во время войны 1941-1945 годов 50 лучших полотен бесследно исчезли из нее, в частности картины Рубенса «Мать», Караччи «Нарцисс у источника», Тьеполо «Геркулес и Омфала».
Похитили ли их нацисты? В реституционных списках Министерства культуры ни одна из упомянутых работ не значится. Не упоминаются они и в опубликованных недавно в Германии списках уцелевших культурных ценностей, вывезенных фашистами с территории Советского Союза. Вместе с тем, нежинские краеведы утверждают, что наиболее ценные экспонаты удалось спрятать где-то в черте города. Как сложилась их дальнейшая судьба — неизвестно. Людей, которые могли бы пролить свет, уже нет в живых. И отнюдь не исключено, что сейчас в частных собраниях украинских (а может российских и даже американских) коллекционеров тайно хранятся бесценные шедевры, принадлежащие народу Украины.
Ведь всплывают же время от времени на киевских аукционах картины довольно приличных, хотя и малоизвестных западных мастеров XIX века. Почему люди, которые их продают, действуют инкогнито? Неужели лишь потому, что боятся потерять те несчастные пару тысяч долларов — цены небольшие, да и не берут у нас иностранцев без имени, и уж совсем вряд ли, что от нужды несут они на аукцион свое последнее?.. Кто знает, сколько трофейных, конфискованных или просто украденных ценностей хранится в кладовках наследников победителей фашизма или бывших чекистов?
Реституции смертельно боятся почти все коллекционеры как у нас, так и за рубежом. Поэтому так мало в Украине «засвеченных» коллекций. Дыченко, Сигалов, Ивакин, Гнатюк и еще несколько фамилий. Остальные предпочитают наслаждаться искусством в одиночку. И не страх быть ограбленными довлеет над ними (хотя, конечно, и он). Сомнительные истории происхождения коллекций — вот истинная причина их подпольного существования.
Взять к примеру широко известный факт. На украинских аукционах неоднократно выставлялись И. Левитан, Н. Коровин, М. Врубель — первые имена в русском искусстве. А один известный коллекционер конфиденциально поведал мне, что в частных руках в Киеве хранятся и вовсе неизвестные науке В. Серов, В. Борисов-Мусатов, К. Малевич, тот же Врубель. Да что там в Киеве. В Смеле Черкасской области в семье одного офицера в 50-е годы запросто висел в гостиной Густав Курбе (моя мать дружила с дочерью хозяина и часто видела эту картину). В самих Черкассах один совершенно невежественный моршан в 1995 году показывал уже лично мне картину Густава Климта. Через год я узнал, что он продал ее за 2 тысячи долларов (на Сотбисе Климт меньше чем в шестизначных цифрах на старте не появлялся). В начале 90-х годов некий подросток предлагал мне купить икону конца XV века Ростово-Суздальской школы за 500 рублей. Я попытался убедить его обратиться в музей, но тщетно.
Не все еще ясно и с отечественными музеями. Мы молимся на сомнительных киевскую «Инфанту» Веласкеса или луцкого «Святого» Рибейры. В то же время до сих пор без внимания черкасская «Мадонна дель Импамманта». Написанная на внушительной доске, она считается копией школы Рубенса с известного подлинника Рафаэля. Атрибутация сомнительная и древняя. Ведь как правило, копию не делали в натуральный размер да еще и на дереве (как оригинал), а исполняли на холсте. Зная это, картину не однажды хотели вывезти на экспертизу в Ленинград. Не успели. Теперь нет денег. Есть предположение, что в Черкассах хранится авторский повтор самого Рафаэля. Время терпит?..
Вместо послесловия. В магазине «Мистецтво» я стал невольным свидетелем разговора. Молодой человек, судя по всему торговец антиквариатом, интересовался у продавщицы, не поступало ли что-нибудь интересное в антикварный отдел — дескать, через день за границу идет фургон, начиненный «старожитностями» — еще есть немного места. Следующий же — только через неделю...
