Николай Васильевич страстно любил театр, и сам имел незаурядные актерские способности, мастерски читал свои собственные произведения, захватывая читателей интонациями голоса и мимикой. Пристрастие к театру у Гоголя было наследственным. Его отец Василий Афанасиевич и мать Мария Ивановна, живя в селе Василивка, были частыми гостями имению Дмитрия Прокофьевича Трощинского, министра юстиции (имел имение в с. Кибинцы, неподалеку Василивки и Сорочинцев). Отдыхая в уюте своих домашних и земляков, Трощинский и отец Гоголя находили друг в друге прекрасных собеседников. Как только И. Котляревский выступил на сцене своей «Наталкою Полтавкою» и «Москалем-чарівником», которые так нравились публике. И не один помещик устроил для нее домашний театр. Это же сделал и Трощинский. Главным дирижером этого театра стал отец Гоголя — организатором театра, его актером и автором комедий.
Имея чувствительную и впечатлительную природу, Николай Гоголь не мог остаться равнодушным к театральным делам.
«Кулисами служили эму (Гоголю) классные доски, а недостаток в костюмах дополняло воображение артистов и публики. С этого времени театр сделался страстью Гоголя и его товарищей, так что после предварительных опытов, ученики сложились и устроили себе кулисы и костюмы, копируя, по указанию Гоголя, театр, на котором подвизался его отец. Гоголь не только дирижировал плотниками, но сам расписывал декорации», писал П. Кулиш.
Театральные представления давались на праздники, зрителями были кроме наставников гимназистов, соседние помещики и военные Нежинской дивизии. Играли — трагедии Озерова «Эдип» и «Фингал», водевили, малороссийскую пьесу отца Гоголя, от которой публика надрывалась со смеху. Более всего давалась комедия Фонвизина «Недоросль». Кстати, Гоголь блестяще играл женскую роль Простаковой. Интересно, что когда Николай взялся за роль дяди-скряги, он часами просиживал перед зеркалом, пригибая нос к подбородку, пока не достиг желаемого. И роль дяди-скряги сыграл замечательно. Товарищи Гоголя по гимназии не сомневались, что Николай обязательно поступит на сцену, потому что видели в нем большой талант и все данные для игры на сцене: мимику, грим, перемену интонаций голоса, полное перевоплощение. Один из них Т.Г. Пащенко писал: «Думается Гоголь затмил бы знаменитых артистов, если бы вступил на сцену». Но... когда Николаю исполнилось 16 лет, умер отец. Семья, находясь в Великих Сорочинцах, не могла обойтись без него, тем более, что мать души в сыне не чаяла и ни в коем случае не хотела отпускать его от себя далеко и надолго.
Но, юный Гоголь мечтал стать дипломатом или большим чиновником. Хотя черты его характера уже тогда к этой деятельности совсем не годились. Был он рассудительный, уважения к старшим и начальству не проявлял, здоровье имел скорее слабое... В то время карьеру можно было сделать только в Петербурге и он едет в Северную Пальмиру. Гоголь попал в чужую ему среду, петербуржцы смотрели на юного сорочинца пренебрежительно. Перед ним открывалась карьера мелкого чиновника, которых он впоследствии так гениально описал в своих повестях...
В 19 лет он стоит на раздорожье: стать актером, литератором или служащим? И Николай Васильевич направляется в театр (успехи на гимназической сцене давали ему уверенность и надежду, что здесь он будет в своей стихии).
«В одно утро 1830 или 1831 года (хорошо не помню) мне доложили, что кто-то желает меня видеть. В то время я занимал должность секретаря при директоре императорских театров, князе Гагарине, который жил тогда на Английской набережной. Приказав дежурному капельдинеру просить пришедшего, я увидал молодого человека весьма непривлекательной наружности, с подвязанною черным платком щекою, и в костюме, хотя приличном, но далеко не изящном...
Князь имел наружность довольно строгую и кто не знал его близко, внушал всегда какую-то робость. Вероятно, такое же впечатление произвел он и на Гоголя, который, вертя в руках шляпу, запинаясь, отвечал: — «Я желал бы поступить на сцену и просить ваше сиятельство в принятии меня в число актеров русской труппы». — «Ваша фамилия?» — «Гоголь-Яновский». — «Из какого звания?» — «Дворянин». — «Что же побуждает вас идти на сцену? Как дворянин, вы могли бы служить». Между тем, Гоголь имел время оправится и отвечал уже не с прежнею робостью. — «Я человек не богатый, служба вряд ли может обеспечить меня, мне кажется, что я не гожусь для нее, к тому же я чувствую призвание к театру». — «Играли вы когда-нибудь?» — «Никогда, ваше сиятельство». — «Не думайте, чтоб актером мог быть всякий: для этого нужен талант». — «Может быть во мне есть какой-нибуть талант». — «Может быть! На какое-же амплуа думаете вы поступить?» — «Я сам этого теперь еще хорошо не знаю; но полагал бы — на драматические роли». Князь окинул его глазами и с усмешкой сказал: — «Ну, г. Гоголь, я думаю, что для вас была бы приличнее комедия; впрочем, это ваше дело». Потом, обратясь ко мне, прибавил: — «Дайте г. Гоголю записку к Александру Ивановичу, чтобы он испытал его и доложил мне»...
В то время инспектором русской труппы был известный любитель театра А.И. Храповицкий... Гоголь читал монологи из «Дмитрия Донского», «Гофолии» и «Андромахи», перевода графа Хвостова. Я не присудствовал при этом испытании, но потом слышал..., что Гоголь читал просто, без всякой декламации, но как чтение это происходило в присудствии некоторых артистов, и Гоголь, не зная напамять ни одной тирады, читал по тетрадке, то сильно сконфузился и, действительно, читал робко, вяло и с беспрестанными остановками. Разумеется, такое чтение не понравилось и не могло нравиться Храповицкому, истому поклоннику всякого рода завываний и драматической икота. Он, как мне сказывали, морщился, делал нетерпеливе жесты и, не дав Гоголю кончить монолог Ореста из «Андромахи», с которым Гоголь никак не мог сладить, вероятно, потому, что не постигал всей прелести стихов Хвостовая, предложил ему прочитать сцену из комедии «Школа стариков», но и тут остался совершенно недоволен. Результатом этого испытания было то, что Храповицкий запискою донес кн. Гагарину, что на испытании Гоголь-Яновский «окозался совершенно неспособным, не только в трагедии или в драме, но даже в комедии; что он не имеет никакого понятия в декламации», даже и по тетради читал очень плохо и нетвердо, что фигура его совершенно неприлична для сцены и, в особенности, для трагедии, что он не признает в нем решительно никаких способностей для театра, и что если его сиятельству угодно будет оказать Гоголю милость принятием его на службу к театру, то его можно было бы употребить разве только на выход. Гоголь, вероятно, сам чувствовал неуспех своего испытания и не являлся за ответом; тем дело и кончилось». (В. Вересаев. «Гоголь в жизни»).
А может и не кончилось? А только начался его блестящий «театральный роман», который принес ему мировую славу.
Обратимся к современникам.
По воспоминаниям Аксакова, Гоголь привез в Петербург свою комедию «Женитьба» и сам вызвался прочитать ее в квартире Погодина, где собралось очень много людей.
«Гоголь до того мастерски читал или, лучше сказать, играл свою пьесу, что многие понимающие это дело люди до сих пор говорят, что на сцене несмотря на хорошую игру актеров, особенно Садовского в роли Подколесина, эта комедия не так полна, цельна и далеко не так смешна, как в чтении самого автора. Я совершенно разделяю это мнение, потому что в последствии хорошо узнал неподражаемое искусство Гоголя в чтении всего комического». «Вчера (на субботе Жуковского) Гоголь читал нам новую комедию «Ревизор»... читает мастерски и возбуждает в аудитории непрерывные взрывы смеха. Не знаю, не потеряет ли пьеса на сцене ибо не все актеры сыграют как он читает...» (письмо Кн. П.А. Вяземский А.И. Тургеневу)
Хотя актером Гоголь не стал, но он стал великим прозаиком и драматургом. Именно литература была сутью художественного дара Николая Гоголя. Его прозаические произведения выделяются ярким драматизмом. Можно сказать, что само художественное видение писателя содержало в себе такие особенности, которые характерны именно для драматурга. Изображая ту или иную сценку в повести он придает ей театрализованный характер. Даже в мизансценах прозаических произведений мы находим драматургическую пластику.
Начиная с 1832 г. мысли Гоголя постоянно были обращены к театру. В его голове рождался один сюжет за другим. Он приступал к работе над одной пьесой, но, не завершив ее, оказывался в плену нового замысла. Так, в самый пик работы над пьесой «Владимир третьего степени», Гоголь начал писать «Женитьбу», не закончив их, стал писать трагедию «Альфред», посвященную событиям англосаксонской истории конца ІХ века. После «Ревизора» у него неожиданно возникает замысел совсем новой пьесы — драмы из истории Украины, о котором он рассказывает С. Аксакову, что эта пьеса — его «давнишнее, любимое дитя», что она «у него составлена в голове». Но и этот замысел не был осуществлен, а, возможно, Гоголь уничтожил пьесу...
К 200-летнему юбилею Николая Гоголя единственный в Украине музей трех муз — театра, музыки и киноискусства представил выставку «ГОГОЛИАДА.kiev.ua», которая дает произведения классика воплощенные в различных видах отечественного искусства — в кинематографе, на драматической и музыкальной сценах. Для создания экспозиции сотрудники музея сотрудничали со многими столичными театрами, собирая материал современной киевской Гоголиади. Здесь представлено 19 спектаклей из 14 театров, которые дают богатую жанрово и стилистическую палитру киевских представлений, поставленных по произведениям классика. Это традиционные и экспериментальные, масштабные и камерные, драматические и музыкальные постановки. Рядом с современными материалами, афишами, программами, фотографиями из спектаклей, экспонируются материалы из фондов музея —эскизы украинских сценографов к спектаклям по произведениями М.В. Гоголя. Присутствие художественных работ таких мастеров, как Анатолий Петрицкий, Даниил Нарбут, придают выставке большей глубины и содержательности, демонстрируя непрерывность сценической жизни гоголевских произведений.
