Наше кино не избаловано победами такого уровня. Локарно входит в пятерку самых влиятельных кинофорумов мира, и отечественные режиссеры там еще не побеждали. «Ядерные отходы» — камерная история о мужчине и женщине, которые работают в зоне отчуждения. Лента снята в рамках цикла «Украина, Goodbye», посвященного проблеме эмиграции. Продюсерами проекта выступили Владимир Тихий, Игорь Савиченко и Денис Иванов (компания «Артхаус Траффик»). «Ядерные отходы» можно будет увидеть в октябре на кинофестивале «Молодость», а в прокате — в ноябре.
Мирослав Слабошпицкий родился в 1974 году в Киеве. Закончил отделение игрового кино Киевского государственного института театрального искусства им. И. Карпенко-Карого. Работал на студии им. Довженко в Киеве и на санкт-петербургском «Ленфильме». Мирослав является автором сценариев к нескольким телевизионным фильмам, а также — ряда прозаических произведений, которые вышли в свет в разных изданиях. За сценарий «Чернобыльский Робинзон» получил приз на Всеукраинском конкурсе романов и киносценариев «Коронация слова-2000».
Дебютная работа «Ужас» принимала участие в 27 фестивалях в 17 странах. Короткометражки «Диагноз» и «Глухота» участвовали в конкурсах Берлинского МКФ в 2009 и 2010 годах соответственно. Лента «Глухота» показана в целом на более 20 международных кинофестивалях, отмечена поощрительным призом жюри на 14 МКФ в Винтертуре (Швейцария) и дипломом жюри на 13 Международном фестивале независимого кино «Дебоширфильм — Чистые грезы» (Санкт-Петербург, Россия).
Мы связались с Мирославом, чтобы задать ему несколько вопросов.
— Мирослав, поздравляю с победой.
— Благодарю.
— Поскольку фильм еще никто здесь не видел, не могли бы вы немного рассказать о нем? Почему именно Чернобыль?
— Когда я в конце 1990-х работал в агентстве «Чернобыльинтеринформ» — это структурное подразделение Министерства чрезвычайных ситуаций, — то многократно был в Чернобыле, имел свои собственные впечатления, из которых потом получился сценарий «Чернобыльский Робинзон». Сценарий был остановлен Анной Чмиль со словами: «Только не Чернобыль». Возможно, было не принято говорить у нас об этом. Но давайте будем честными: «В субботу» и «Земля забвения» — фильмы российский и израильский соответственно, если определять, как во всем мире, по месту жительства или гражданства режиссера. Поскольку я там бывал, в том числе в опасных местах, то считал, что имею право об этом говорить. «Чернобыльский Робинзон» тогда получил приз на «Коронации слова». Сейчас я считаю его морально устаревшим, но тема никуда не исчезла! Я сначала наивно думал, что мне удастся снять полнометражный фильм на студии Довженко. Предложил им такое: «Второй раз после «Молитвы за гетмана Мазепу» у вас будет фильм производства студии имени Довженко на фестивале класса «А», если дадите снять мне так, как я хочу». Они мне или не поверили, или здесь что-то другое, но работа у нас не сложилась. Когда же мне предложили сделать короткий метр в рамках проекта «Украина, гудбай», то я принял это предложение, и, наконец, свое обещание выполнил, и даже немного больше. А в студии имени Довженко за это время так и не появились фильмы на фестивалях класса «А», как, впрочем, и класса «В».
— Вы видели что-то из конкурса в Локарно? Какой в целом была атмосфера фестиваля?
— Я прилетел 8 августа, потому что показ был 9-го, в конце фестиваля, так что видел только четыре фильма, которые показали вместе с моим в последнем конкурсном блоке. Больше всего мне понравилась работа американского режиссера — немного в духе Дэвида Линча, жаль, что он ничего не получил. Мы с ним подружились, и после закрытия фестиваля — хотя мне нужно было лететь утром — с его друзьями пробеседовали о фильмах ужасов до 5 утра в стиле «Чувак, ты видел такой фильм? — Видел. — О, это круто!»
— По вашим наблюдениям, насколько чернобыльские сюжеты востребованы кинематографистами в мире?
— Было много фильмов снято к 25-й годовщине катастрофы. В любом случае это интересно, ведь Чернобыль — это уникальная съемочная площадка. Там все время что-то снимают — от немецкого сериала «Телефон полиции 110» до американского фильма ужасов «Возвращение живых мертвецов-7». Там же просто повернул камеру влево — хорошо, повернул вправо — еще лучше.
— Говорили ли вы с кем-то из членов жюри о причинах их решения?
— Перед самой церемонией награждения, когда нам уже сказали, что мы среди лауреатов, мы встречались с жюри. Председатель Марк Пеплоу (сценарист к фильмам Антониони и Бертолуччи) сказал мне, что мой фильм подкупил жюри тем, что, смотря его, ты не можешь практически до его последней трети понять — игровое это кино или нет.
— Такой упор на документализм у вас сознательный?
— Я двигаюсь интуитивно. Я не считаю, что режиссер должен быть математиком. История должна всегда быть эмоциональной, и ты должен доверять только своей интуиции. Если ты чувствуешь, что вот так сделать — это хорошо, то так делать и надо, а почему — дело последнее.
— Какие планы у вас сейчас?
— Я сейчас много занимаюсь фильмом «Племя», над которым работаю с 2010 года при поддержке фонда Губерта Белса Роттердамского фестиваля. Он включен в программу государственного производства и распространения фильмов на 2012—2013 годы. Я очень хотел бы, если все сложится, этой зимой начать съемки.
— Поэтому настроение у вас больше деловое, чем праздничное?
— Больше обалдевшее, потому что акклиматизация, нужно говорить какие-то умные вещи, а голова плохо работает. Думаю, с завтрашнего дня я поеду в Государственное агентство кино разбираться, что происходит. Плюс есть одна небольшая работа для немцев, которую нужно закончить через 8 дней. Поэтому сейчас я думаю, как все это сделать, и ищу жизненные силы.
