В основу музыкально-драматической фантазии сценической версии (автор текста — Петр Мага) легла опера С. Гулака-Артемовского «Запорожец за Дунаем». Анатолий Хостикоев, кроме авторства идеи, выступил постановщиком спектакля и сыграл роль султана Махмуда П.
Переиначив название классической оперы, создатели спектакля не просто, так сказать, переменили местами слагаемые, они, «не меняя суммы», вложили в название несколько иной смысл, более приближенный к дням сегодняшним (более актуальный для украинцев, предложив воспринять понятие «порога» многоплановым, эмоциональным образом, придумав в этой связи свою историю). В спектакле Сечь казацкая не запорожская — а задунайская. И оказавшиеся за порогом своего дома и родины казаки во главе с Карасем находят приют благодаря Махмуду П. Они вынуждены «дружить» с турками, жить с ними бок о бок. Красноречивой аллегорией прозвучит в спектакле притча о человеке и медведе, которые пытались жить вместе и дружно, но все равно это у них не получилось, слишком уж разные они были (предательство встало между ними, и шрамы остались у них на сердцах). Противостояние с турками закончится для украинцев возможностью возвращения на родную землю. И получат они ее от, казалось бы, злейшего врага — султана. По фантазии создателей спектакля, в Махмуде П заговорила его украинская кровь далеких предков времен легендарной Роксоланы. Ну как тут не вспомнить смелую гипотезу о том, что все люди на планете — родственники в каком-то колене?
Зачин спектакля — дань классическому произведению, опере Гулака-Артемовского. На полупрозрачном занавесе эффектно возникнет изображение нотного стана с клавиром «Запорожца за Дунаем». За своеобразной «дымкой» времен предстают перед зрителями фигуры Одарки (Наталья Сумская) и Карася (Богдан Бенюк). Исполнение знаменитых оперных арий этими драматическими артистами заслуживает самой высокой оценки. Чистоту вокала оттеняет прекрасная современная аранжировка, выполненная Романом Суржой и Иваном Небесным. Уместная доля иронии в подаче характеров делает хрестоматийные образы гуляки-казака и его сварливой жены более объемными, живыми, пульсирующими яркими, колоритными эмоциями, предельно выразительными в отношении друг к другу и к происходящему.
Перекликается с традицией рисованных декораций оперных спектаклей и сценография художника-постановщика Андрея Романченко, но осуществленная с помощью современных технологий. Компьютерная графика видеоряда способна превратить сцену и в днепровские плавни, и в высокое небо с белыми шапками туч, и в пейзаж тихой украинской ночи, и в восточный интерьер султанского дворца. Оттолкнувшись от отправной точки оперы (тут «дымка» времен рассеется и поднимется занавес), вокал сменит драматическое повествование, хотя музыка будет звучать в спектакле почти все время, недаром Карась повторяет: «Хто добре співає, той все має!» — прославляя тем самым певучую душу украинского народа, подчеркивая силу и нетленность культурных традиций.
Отказываясь от статичности оперных традиций, Анатолий Хостикоев включает в действие пластические решения чрезвычайно психологических, драматических моментов. Так, мотив противостояния ярко решен в сцене «сражения» турков и украинцев. Пространство разделено, словно поле битвы. За спинами украинцев, как символ родины, хата с рушниками и желтыми подсолнухами, за спинами турков — завоеванные просторы. Сколько изобретательности в пластическом рисунке сражения (балетмейстер Дмитрий Каракуц)! Эмоциональные украинцы бесстрашно идут на врага с рогачами, вилами, вязанками лука и чеснока и просто с голыми руками... Трижды будет переходить земля из рук в руки, будут меняться месторасположением стороны конфликта, перемещаясь на разные углы сцены. Только старый отец Карася, что своей кобзой вдохновлял казаков на бой, не будет поспевать за своими, мирно засыпая под звуки боя. Ласково строго пожурит отца Карась-Бенюк: «Тату, буду вас трохи сварити! Що ж ви не швидко орієнтуєтесь...» Это лишь один из многочисленных комедийных моментов спектакля. Например, вокальный дуэт Оксаны (Дарина Мамай) и Андрея (Тарас Постников), раскачивающихся в лодке на дунайских волнах и при этом замерзших, напомнят трясущихся от холода мокрых героев «Кавказской пленницы». А в переодетой в восточную красавицу Одарке, демонстрирующей перед Карасем («Тепер я турок, не козак...») танец живота, угадывается управдом в исполнении Мордюковой из «Бриллиантовой руки». Ну, а синхронный перевод бесед Султана с сыном (Игорь Рубашкин) с турецкого на украинский так напоминает нынешние вездесущие сериалы... Вообще, юмор и ирония органично вплетаются в ткань спектакля, подстегивает его ритм, подкупают зрителей изобретательностью и остротой.
Образ Карася — очередная удача Богдана Бенюка. Характер колоритного казака актер подает объемно, мощно, правдиво. В сплаве безупречной актерской органики и юмора ярко проявляются все качества Карася: и земные — выпить и погулять на славу, и нравственные — на защиту родины и справедливости он встанет первым. Порадует зрителей вокальный дуэт Хостикоева — Бенюка. И хотя будут они петь в образах врагов, голоса сольются в традиционно слаженном и красивом двуголосье. И станет понятным из мудрых слов старинной украинской песни, почему во все времена так важны понятия ясного ума и чистой совести. Такие ценные, основополагающие вещи в спектакле подаются в игровой манере, не декларативно, а органично и эмоционально. Режиссер сумел привести в равновесие актерскую иронию и глобальное обобщение, образные метафоры и проявления бытовизма, отношение к традициям и современные интерпретации.
Несомненная художественная ценность «Задунайца за порогом» в том, что актеры сумели рассказать о своих душевных переживаниях и человеческих позициях талантливым языком, избегая открытой назидательности, предложив возможности переосмысления. Спектакль замешан не на глупом ура-патриотизме, а на глубинном отношении к своему народу, истории, культуре. Любовь к Родине, боль за происходящее ныне, хорошо прочитываемая в ассоциациях с прошлыми событиями, — все это в спектакле настоящее, цельное, правдивое, бесспорное. Собственный художественный путь спасения указан режиссером. В финале большая лодка, сдвигаемая, переворачиваемая и спускаемая на воду всем миром, воспринимается эдаким украинским «Ноевым ковчегом». Карась-Бенюк, словно Ной, собирает в эту лодку украинцев. Гимном звучит заключительная песня, ковчег найдет дорогу в новую жизнь, такую, где присутствие гармонии, красоты и справедливости гарантированы. Возможно, кто-то воспримет предложенный путь утопией. Но стремление к идеалу есть задание искусства. Хочется надеяться, что число скептиков будет «побито» числом сторонников развевающегося на сцене позади украинского ковчега огромного полотнища с хорошо просматриваемыми на нем проблесками сине-желтых цветов. Полотнище воспринималось театрально-символичным и настоящим. Как и непонятно откуда взявшаяся на сцене и заметавшаяся в свете прожекторов живая бабочка. Такая реальная в этих театральных предложенных обстоятельствах...
