Сегодня как-то уже довольно трудно удержать в сознании тот факт, что кинематограф, каким мы его знаем, при всем множестве прекрасных режиссеров в конечном счете плод творчества довольно ограниченного числа художников. Смерть Микеланджело Антониони, известие о которой пришло буквально на следующий день после сообщения о смерти Ингмара Бергмана, — печальное напоминание об этом, пишет gazeta.ru.
Для Антониони последние двадцать лет — это двадцать лет молчания.
Молчания физического — после второго инсульта в 1985 году, который привел к параличу правой половины тела и необратимой потере речи. Впрочем, жизнь, которую он вел после этого, кажется насыщенней многих других. В 1986 году он женился на актрисе Энрике Фико, игравшей в «Идентификации женщины», и прожил с ней до самой смерти. Жизнь, как обычно, если и не интересней, так неправдоподобней искусства — эта женщина научилась понимать Антониони, с ее помощью он давал интервью, с ее же помощью и помощью Вендерса снял «За облаками», позже — новеллу для сборника «Эрос». Жена сдержанно давала интервью: любит креветки, рисует, не выносит яркого света. Сам он общался с прессой редко — не позволяло не состояние здоровья, но темперамент, невозможность высказывать свои мысли напрямую, точно, приводила в ярость.
Собственно, энергия этого человека, всегда утверждавшего, что не живет в прошлом, — самый удивительный компонент его творчества.
Родившийся в 1912 году в Ферраре, он поступил в университет, где пренебрег первоначально выбранной филологией ради экономики. Во время учебы начал писать кинорецензии в местную газету, где безжалостно потрошил современное итальянское кино, предпочитавшее в то время комедии. Попробовал снять фильм, но ничего не вышло: пациенты психиатрической клиники, где проходили съемки, очень пугались осветительного оборудования.
Окончательно решив заняться кино, Антониони переехал в Рим в 1939 году, чтобы сотрудничать в журнале Cinema — увы, фашистском издании, возглавляемом сыном самого Муссолини. Долго он там, впрочем, не продержался, отправился учиться кино, побывал на военной службе, и в 1943 году он наконец снял свой первый фильм — документалку о североитальянских рыбаках.
С этого момента и началась карьера Антониони — сотрудничество с Висконти и Росселини, картины, которые неохотно, но принимала критика, встреча с Моникой Витти и, наконец, появление «Приключения», получившего Гран-при в Каннах и принесшего ему мировую славу. Итальянский неореализм получил известность среди интернациональной публики, за «Приключением» последовали «Ночь», «Затмение», «Красная пустыня» — Антониони официально стал ведущим европейским да и мировым режиссером, был включен в списки гениев наряду с Чаплиным, Эйзенштейном, Орсоном Уэллсом и Ренуаром.
Любопытство гнало его дальше: подписав контракт с Карло Понти, он отправился в Лондон, где снял «Фотоувеличение», свой самый коммерчески успешный фильм.
За Британией последовала Америка, где был сделан «Забриски-Пойнт». Это семидесятый год, Антониони, взявшемуся за тему молодежного бунта, уже 58 лет. Лента провалилась, однако, как ни грустно это признать, сегодня именно «Забриски» и «Фотоувеличение» входят в «красную книжечку» молодежной контркультуры — уже которое поколение.
То, что Антониони сделал с кино, сегодня стало банальностью — просто потому, что его находки растворились во всем корпусе визуальных искусств, даже видеоклипы и реклама не в последнюю очередь обязаны его решительному обращению с канонами киноискусства полувековой давности.
Сам он отказывался назвать свой главный фильм, с неохотой признавая, что ближе всего ему «Профессия — репортер» с Джеком Николсоном — о человеке, принявшем чужую судьбу, о бегстве от себя.
Странно для человека, который никогда не искал другой судьбы, кроме своей.
