Условия камерной, почти интимной обстановки предполагают особую органику актерского существования на сцене. Любые неверно взятые нотки в метре от зрителя вряд ли останутся незамеченными. В то же время, именно благодаря особенностям малой сцены удается достичь удивительного эффекта доверительной беседы, когда можно расслышать шепот, оценить игру взглядов, уловить все оттенки интонаций. В героях, появляющихся в сумрачной темно-зеленой комнате нет ничего надуманного, театрально-эфемерного. Они — вполне реальные люди, живущие своей привычной жизнью. Словно в иное измерение погружается в их мир зритель. В мир, кажущийся незатейливым и тихим на первый взгляд. В нем главенствует госпожа Дульская (В. Чайковская). Хрупкая женщина, любящая мать и, вместе с тем, воплощение мещанского образа мысли в тех негативных его проявлениях, когда узость взглядов и интересов подменяет истинную нравственность ханжеской моралью.
Мутно-зеленая аура дома Дульских словно болото засасывает, обволакивает его обитателей. Рано или поздно каждый из них испытывает на себе силу ее воздействия. Всколыхнувшая было этот тихий омут история обманутой горничной Ганки (У. Лановенко), становится лишь поводом для бунта желчного, язвительного Збышка (М. Мискун) против властной матери. Эгоистичная, взбалмошная Геся (Т. Яресько) с завидным усердием постигает азы двойственной морали своей семьи, научившись у тетки (И. Стежка) сменять гримасы любопытства масками презрительности и спеси.
Во всей этой истории кроме Ганки существует еще одна жертва грубой действительности. Это Мэля (И. Руденко). Внутреннее благородство и утонченность натуры делают ее белой вороной в своей семье. В будущем ей остается одно из двух: уйти в монастырь или стать как все. Последнее всего вероятнее.
Улажен конфликт. Со временем улягутся страсти. Живописно сгруппировавшись, герои позируют как для фотоснимка на память. О чем? Видимо, об уроке морали. Впрочем, право делать собственные выводы как всегда остается за зрителем.
