Венеция — город принципиально неторопливый и любую спешку прекращает на корню. Энергичный порыв — сразу по приезде бросить сумки и мчаться на Лидо, в Казино — смотреть, смотреть, смотреть — тихо гаснет в неторопливом ходе водных трамваев-вапаретто, в мерном покачивании воды в каналах, в лабиринте фантастически запутанных улочек, среди которых еще надо найти свой отель, в вальяжности усатого сеньора на регистрации, принципиально не говорящего по-английски...
В любом случае, на Лидо я попал уже после обеда и утренние показы «Черной Далии» Брайана де Пальмы пропустил. Но это, судя по отзывам коллег, не велика потеря. Первый день на фестивале (его здесь еще называют Мостра) вообще небогат событиями — не относить же к таковым вечернюю проходку звезд по красной дорожке под восторженный визг почитателей — такой же ритуал, как и на всех иных красных дорожках. Зато есть возможность понаблюдать за тем, что и в какую сторону изменилось сравнительно с последним риездом сюда.
Первое, что неприятно удивило, — чрезмерно возросшая забота о безопасности, которая больше походит на паранойю. Теперь вся немаленькая фестивальная зона вместе со всем комплексом Казино огорожена, и людей пропускают через рамки с металлоискателями и досмотром сумок. Страхуются от террористов, надо полагать; только какому бен Ладену они со своим кино нужны? Единственное беспокойство в Венеции — это ежегодные вылазки антиглобалистов — весьма скромные. Так и произошло — пришло с десяток персонажей, помахали радужными флагами, раздали листовочки да и были таковы. Другая докука — эстетического свойства — то, как украшен вход в Главный зал. Вдоль всего фасада — три ряда белых пластиковых постаментов, на которых возвышаются бутафорские львы, выкрашенные (бррр...) бронзовой краской... Очень похоже на такую гигантскую, нелепую пишущую машинку. Появилась эта беда еще на 61 м, два года тому назад, и теплилась надежда, что это новация на один лишь год, но — увы...
Естественно, глаз искал отдохновенья в кино. Первым фильмом, который мне довелось посмотреть, был документальный «США против Джона Леннона» Девида Лифа и Джона Шейнфельда (участвует в параллельном конкурсе «Горизонты»). Эти двое специализируются на фильмах о знаменитостях. И ориентируются, судя по всему, на телевидение. Потому что кинематографического качества у этой картины нет вовсе. Просто поразительно — у режиссеров была масса уникального архивного материала конца 1960-х — начала 1970-х, они записали интервью с легендарными персонами, в кадре появляются, кроме Джона и Йоко, Ноам Чомски, Джерри Рубин, Эбби Хоффман, Тарик Али, Мартин Лютер Кинг, Ричард Никсон, основатели «Черных пантер»... а смотреть все это поразительно неинтересно. Вместо фильма подсовывают телепрограмму с монотонными закадровыми комментариями, с насквозь устаревшей эстетикой. Может быть, на «Дискавери» это и было б уместно, да и там все же не показывают откровенно скучные работы.
Другой фильм «Горизонтов» — «Незнаменитый» («Infamous») американца Дугласа МакГрата. Знаменитостей здесь как раз хоть отбавляй — Сандра Баллок, Дэниел Крейг, Питер Богданович, Джефф Дениэлс, Хоуп Дэвис, Гвинет Пелтроу, Сигурни Вивер, да и сюжет посвящен незаурядной персоне — писателю Трумену Капоте. Сам МакГрат — человек, в первую очередь, интенсивно пишущий, его эссе публиковались во всех более-менее солидных американских изданиях, он был и соавтором Вуди Аллена в «Пулях над Бродвеем», но вот стоило ли ему идти в режиссуру? Конечно, ремеслом он владеет, все снято красочно, ярко, сценарий четкий, диалоги прописаны искрометные и легкие... Но вот в тех моментах, когда МакГрату надо выйти из привычного амплуа блестящего нью- йоркского эссеиста и показать нечто более серьезное, начинаются проблемы. В его истории Капоте уезжает в глушь в Канзас, чтобы написать о страшном убийстве целой семьи, позже знакомится и с убийцами, а с одним из них у него даже возникает сильная эмоциональная связь. Так вот подобное развитие сюжета требует намного более тонкой, глубокой работы игры на таких оттенках, которые, похоже, бывшему соратнику Аллена не даются. Тут нужна трагедия, а выводят на стандартную, перегруженную пафосом и постановочными банальностями мелодраму.
Но не все же ругаться. К девяти вечера дождалась критическая душа своего праздника — фильма основного конкурса «Синдромы и век» таиландского режиссера Апичатпонга Вирасетакула. Это настолько самобытный художник, что ему, пожалуй, следует посвятить отдельную статью. К его кино и не подберешь определения: медитативное, магическое, поэтическое, даже экологическое — слов будет недостаточно. Его фильмы требуют совершенно особого сосредоточения на себе, иного ритма просмотра, чем обычно. Формально «Симптомы и век» — про житье-бытье обычного госпиталя где-то на городской окраине. Однако линейный сюжет там отсутствует вовсе. То есть Вирасетакул сначала ловко выводит зрителя на обманчиво прямой путь, а потом ловко разрушает все привычные представления об истории в фильме как таковой. И тут важнее всего — не о чем, а как снята картина. Эта стилистика чем-то напоминает манеру письма французского основателя «нового романа» Алена Роб-Грийе (кстати, в специальных показах запланирована премьера его нового фильма «Градива») — когда одно и то же событие, одна и та же сцена повторяется вновь и вновь, каждый раз и с малозаметными, но изящными и важными отличиями. Изощренный, медленный, усложненный ритм в полной мере присущ и «Симптомам»; по причудливым сюжетным спиралям кружат столь же странные образы людей и предметов, создается ощущение путешествия в многомерном, не всегда логичном пространстве. А результатом, помимо всего прочего, является ощущение настоящего просветления: лично я как зритель из этого фильма (именно «из», а не «с») вышел с несколько измененным — в лучшую сторону — сознанием...
Таким был первый день в Венеции 63. На обратном пути в отель дулхолодный ветер. Наш корабль качали непривычно высокие волны...
