Накануне гостем «Дня» был его директор Николай Бойко. Не одному поколению, сетует Николай Константинович, довелось впервые узнать вкус вина — издревле считавшегося благородным напитком — где-нибудь в грязной подворотне да еще прямо «из горла». Да и пили-то (когда из-за дефицита, а больше — из-за ограниченности в средствах) преимущественно то, что по большому счету и вином-то трудно назвать. Вот такое «воспитание» юношества и превратило бывшую УССР (как равную среди равных с остальными субъектами Союза) в спивающуюся территорию... Развернувшаяся в финале советского общежития антиалкогольная кампания только усугубила ситуацию. Ее последствия ощущаются и по сей день. Хотя структура «пития» с тех пор существенно изменилась. На первый план в Украине ныне вышли пиво и водка, тогда как в Европе, куда мы в мыслях неустанно стремимся, люди отдают предпочтение именно хорошему вину. Есть ли надежда, что вкусы украинцев также переменятся? Похоже, ждать этого уже недолго.
КАЖДЫЙ ВИНОГРАДНИК — ЛИЧНОСТЬ
— «Массандра» имеет уникальную, редчайшую коллекцию старых вин. И опыт работы с ними у нас, может быть, самый большой в мире. Мы участвуем в продаже вин на лондонском аукционе «Сотби», продаем их на торгах в Токио, в Германии, в Сингапуре, в Соединенных Штатах. Но вот парадокс: за рубежом нас подчас знают лучше, чем здесь. И только в последнее время мы замечаем, что у нас, в Украине, появились люди, которым также интересно вино определенных свойств. То есть, Украина также стала подниматься в вопросах культуры винопития. А вот культура виноделия у нас, скажем без ложной скромности, высокая. Об этом могут свидетельствовать массандровские коллекционные вина, находящиеся в центре нашей работы и в области экономики, и в технологии, и в культуре, и в производстве. Именно поэтому у нас появилась необходимость иметь справочное издание, которое помогало бы разобраться в коллекционных винах. Мы хотели бы рассказать о «Массандре», истории возникновения ее коллекций (описаны около тысячи марок вин), помочь людям в нашей стране и за рубежом — книга издана также на английском языке — сориентироваться в этом прекрасном море. По замыслу наша книга о вине должна быть доступна людям в каждом магазине, погребе, дегустационном зале, с которыми мы работаем. Из нее очень много можно почерпнуть... К примеру, сегодня многие шарахаются от слова «портвейн». Не спорю, под этой маркой выпускались да и выпускаются различные суррогаты, подделки, просто некачественная продук ция. Но это никоим образом не может испортить прекрасный вкус благороднейшего гармоничного напитка, если он произведен на нашем предприятии. Немало ейна различных годов выпуска включено в нашу постоянно пополняющуюся коллекцию. Она находится в подвалах примерно с 1894 года и насчитывает 971 тысячу бутылок. 11 тысяч — неприкосновенный музейный фонд. Даже если вы придете через 300 лет, то эти бутылки будут там лежать. Вторая часть — учебно-рекламная. Эти вина будут участвовать на презентации нашей книги в качестве ценного пособия. А третья часть нашей коллекции — коммерческая. В нее входит вино, которое уже поднялось до пика своих достоинств (еще со времен Аристотеля люди заметили, что вино с возрастом меняет свои качества: чем старше — до определенного промежутка времени — тем лучше). И именно в этой точке оно должно встретиться со своим покупателем, в котором мы хотели бы видеть ценителя и знатока, получающего от вина радость и удовольствие. И ради этого работает 3,5 тысячи виноградарей и виноделов. Сегодня «Массандра» — это девять совхозов-заводов от Судака до Фороса. Виноград растет на площади менее четырех тысяч гектаров. И это 3,5 тысячи очень маленьких кусочков — 40, 50 соток, 5 гектаров, есть участок 16 соток. Каждый участок — личность. Здесь отдельная почва или ее подвид. Климат также везде особый, зависящий от угла, под которым участок освещается солнцем. Если на нем удачно растет какой-то сорт винограда, например, возле Краснокаменки — белый мускат, то он был там 90—100 лет назад, рас тет сейчас и будет расти всегда.
Виноградарство строится в угоду виноделию. Винодел говорит: для портвейна «Красный Крымский» нужно, чтобы рос каберне, нурведер, бастард — потому что не из всех сортов можно сделать нужную марку вина. Он же командует, что и когда убирать: когда сколько сахару набралось в винограде, какая последовательность уборки. Молодое вино свозят на головной завод, где оно выдерживается 2—5 лет. Бывает, что год сложился очень удачным для какой-то марки. Часть этого вина мы заложим на коллекцию — для следующих поколений.
— А пить это вино можно будет? Говорят, оно со временем превращается в уксус...
— Вино — это организм. Оно рождается, в нем идут живые процессы, которые никогда не останавливаются. Даже разлитое в бутылки, оно продолжает жить. И в зависимости от марки белым сухим винам выпадает 20—25 лет, красным — 30—35. Но практика показала: если вино из хороших материалов, оно может жить значительно дольше.
17 октября 2001 года на лондонском аукционе «Сотбис» было продано наше вино «Херес де ля Фронтера» 1775 года. Ему исполнилось 226 лет. У нас было семь таких бутылок. Одну мы, прежде чем продавать, открыли и попробовали. Это вино оказалось великолепнейшего качества. Специалисты о нем говорили чуть ли не стихами: вино поднялось, достигло своего порога и царствует, блаженствует, и нет ему ни импичмента, ни отставки... Конечно, пройдет какое-то время, и оно пойдет вниз и рано или поздно умрет. Наша задача — отдать его человеку на пике, чтобы вы открыли эту бутылку и встретились с чем-то абсолютно необыкновенным. Покупательница этого вина живет в Юго-Восточной Азии. Через какое-то время после продажи первой бутылки она попросила продать еще одну. В одном из писем в наш адрес она писала: «Я припасла 100 тысяч долларов на эту бутылку».
ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЙ АКТ — ОПАСНЕЙ ТОПОРА
— Как бы вы оценили уровень винной культуры общества? Преодолела ли винная отрасль и — в более широком смысле — общество негативные последствия, антиалкогольной кампании? Можно ли говорить о том, что отрасль вышла из того кризиса?
— Культура потребления алкоголя у нас чрезвычайно низкая. Надеюсь, это не нужно никому доказывать. Это же относится и к вину. Мы пытались и пытаемся что-то сделать для того, чтобы эту ситуацию исправить. С 1981 года в «Массандре» открыт дегустационный зал. В шести залах садится 330 человек, каждому посетителю наливается 10 образцов вина. А специалисты, знающие о вине буквально все и умеющие не без артистизма передать свои знания, вводят людей в наш мир, где вино не просто уважают, но и боготворят, а в винных подвалах говорят не иначе, как вполголоса. Людям рассказывают из каких сортов винограда приготовлены те или иные вина, раскрывают секреты технологии. Дают советы в отношении того, какие вина сочетаются, а какие не сочетаются с определенными блюдами. Все это пересыпается цитатами из классиков мировой литературы и поэзии. Словом, наши гости дегустируют вина в атмосфере своеобразного спектакля. И таким образом мы пытаемся ликвидировать «винный» пробел в воспитании людей.
А вот то, что я скажу дальше, отвечая на ваши вопросы, может понравиться далеко не всем Но факт есть факт. Воевать с алкоголем стали потому, что вообще-то страна спивалась. Помните статьи академика Федора Углова, который рассматривал эту проблему с медицинской точки зрения и делал выводы, что даже на генном уровне произошли необратимые изменения? И руководство страны исходило как раз из благих намерений, которыми, к сожалению, как известно, вымощена лишь одна дорога... Впрочем, даже при рассмотрении этого документа на политбюро не было единства. Глава правительства Николай Рыжков был категорически против, но перетянула линия Соломенцева — Лигачева. А Горбачев колебался. В целом в принятом постановлении были заложены нормальные мысли. Но надо было знать свой народ: он пил, пьет и будет пить, поэтому вместо запретительных мер надо было закладывать что-то другое. Все равно будут пить — так лучше готовить хорошее вино, чистую водку, чтобы не загонять людей в суррогаты. Однако в этом постановлении и речи не было о том, чтобы рубить виноградники. Это местные бонзы изобрели массу ограничений. К примеру, нам, виноделам, нельзя было перевыполнять план. Глупая, странная ситуация. Даже объяснение приходилось писать, если он перевыполнялся хотя бы на одну десятую процента. Перестали готовить специалистов-виноделов. Всесоюзный научно-исследовательский институт виноградарства и виноделия «Магарач» стыдливо изменил свое название. Стал институтом по переработке продуктов виноградарства. Перебили винную тару — до 80 миллионов винных бутылок просто раздавили под прессом. Стали рубить виноградники. Стоило одному отрапортовать об этом, как началось соревнование: кто больше? А это для грузина, молдаванина, армянина, азербайджанца, одессита — экономическая катастрофа. Нет виноградника — нет экономики. В этом плане ущерб нанесен колоссальный.
И тем не менее моя субъективная точка зрения на этот счет такова: некоторыми сегодняшними законодательными актами ущерба наносится гораздо больше, чем тогда — вырубкой виноградников. Идет сезон 2003 года, мы собираем рекордный урожай винограда, какой был лишь 30 лет назад, в 70-х годах. Вино некуда девать. А мы вынуждены остановить уборку винограда, потому что чиновники в Верховной Раде и правительстве с подачи минэкономики решили ввести акцизный сбор на спирт. Теперь он стоит для нас не две, а 16 гривен. И уже выращенный нами с таким трудом виноград никому не нужен. Хотя бюджет в Крыму всегда на 40% зависел от вина. Эти слова мне могут еще припомнить. Однако я думаю об этом именно так. «Платон мне друг, но истина дороже». Если я вас разочаровал ответом — не обессудьте.
НИ ГЛОТКА БЕЗ СЕРТИФИКАТА
— Сегодня у нас новые времена, в Украине появилось много новых винодельческих фирм и предприятий. Как отразилась на отрасли, на качестве вина конкуренция — как добросовестная, так и недобросовестная?
— К сожалению, сегодня виноделие в Украине — настоящее виноделие, с традициями — осталось островками. Я могу по пальцам перечесть, кто этим занимается. Простите, начну с «Массандры». Она свято чтит те традиции, которые закладывал Лев Сергеевич Голицын, Александр Александрович Егоров и все те люди, которые до нас работали. Мы в год готовим около 10 миллионов бутылок вина. Можно бы делать и 20 миллионов, но тогда будет ущерб качеству. А мы ведь и финансовую сторону решаем за счет качества продукции. Кроме нас остался еще, к счастью, «Новый свет» — известное шампанское. Остался «Инкерман», хотя судьба одного и второго под вопросом. Немножко «Коктебель», немножко есть в Закарпатье, в Одесской области, по чуть-чуть — в Херсоне и Николаеве. Доминирует сегодня виноделие, которое этим словом и назвать-то нельзя. В чести ароматизаторы, используется сахар из сахарной свеклы, красители из фломастеров. Зачастую так называемые «новые виноделы» не имеют ни одного куста винограда. У них нет затрат на выращивание винограда. На великолепно оснащенных заводах берется вода, свекловичный сахар, ароматизаторы, красители, все это разваривается, замешивается и продается.
— И что, там винограда нет совершенно? Раньше были какие-то ГОСТы, а сейчас?
— Да. Есть случаи, когда вовсе нет винограда, а то виноградного сырья 10—15% используется.
— Сейчас хотят установить единый акциз для всех видов потребителей спирта. Ваше мнение?
— Да, рассматривается в Верховной Раде этот вопрос. При этом депутат из Одесской области раскрывает ситуацию: сегодня 90% фальшивого вина. Я, кстати, этого не знал. Так вот полусухие, полусладкие вина в основном сфальсифицированы. Даже 90% «Массандры» на украинском рынке — фальсификат. Говорить о конкуренции не приходится. Наш головной завод, где работает 460 человек, платит в год 10 млн. 300 тыс. — 10 млн. 600 тыс. налогов. Но мы госпредприятие. А если я произвожу вино и называюсь частным сельхозпроизводителем, то не плачу ничего, кроме налога на землю. Здесь нет равенства в конкурентной борьбе. Сырье им достается практически бесплатно, налогов почти нет, этикетку, пробку цепляют мою — а доходы получают не ниже наших. О добросовестной конкуренции не может быть и речи. И это при том, что есть все органы контроля, начиная с Антимонопольного комитета и до Общества защиты прав потребителя, органов стандартизации... И теперь мы нашли панацею: установим на спирт единую ставку акцизного сбора и для медицинских препаратов, и для парфюмерии, и для водки, и для вина. Решим проблему? Ничего подобного. 60% спирта воровалось, воруется и будет вороваться. Ведь всем известно, кто прикрывает эту структуру, а кто — ту. Зачем мы врем сами себе? Моя точка зрения, что акциз для водки и для вина — это разные вещи. Вино выдерживается три года. Мадера «Массандра» — пять лет! Значит, нужно на 5 лет заморозить деньги, потраченные на спиртовой акциз. Водка сегодня печется за 4—8 недель. Оборот 4 недели или 4 года несравнимы.
— А как же обезопасить себя от фальсификатов — вам как производителям и нам как потребителям? Как распознать, что же мы покупаем?
— Отвечаю с точки зрения генерального директора. У меня своя колокольня, и не всегда моя точка зрения совпадает с официальной. Сегодня обезопасить себя бедному, ошарашенному от изобилия бутылок и этикеток покупателю чрезвычайно трудно Есть только один совет: покупайте вина в фирменных магазинах, там качество гарантируется. Если вы придете в такой магазин, вы купите настоящее. А еще: покупая, требуйте сертификаты, хотя продавцы предъявляют их не очень охотно. Я иногда просто в шоке от того, что приходится пить покупателям. 90% людей сегодня даже не знают вкуса натурального вина. Года два назад к нам приехала видная такая интеллигентная женщина. Говорит мне: «Как мне нравятся ваши вина! Я для себя недавно открыла алиготе, сухое вино». Это так меня расстрогало, что я попросил принести бутылку алиготе, и мы тут же ее открыли. «Подождите, — говорит, — а что это я пробую? Я никогда в жизни такого хорошего алиготе не пила»... И еще один момент: не покупайте в переходе, когда говорят, что это с завода. Ведь сейчас есть такая практика. Приходит к нам оптовый покупатель и говорит, что хочет с нами работать. Купит 100 бутылок одного вина и долго-долго (тысячи и тысячи самопальных бутылок) будет продавать, пользуясь нашими документами. Проблема фальсификации сегодня подрывает не только наш и государства престиж, но и здоровье нации. За 9 месяцев более 10 тысяч людей погибли от контакта с этим... это даже вином нельзя назвать.
— А если вы обнаружили, что ваш товар сфальсифицирован, есть ли какие-то законы, чтобы защитить себя?
— У нас сегодня несколько судебных дел. Не потому, что мы обнаружили где-то бутылку, а обнаружили структуру, которая использует нашу этикетку. Мы с ними судимся и иногда даже проигрываем. Потому что судебные дела сегодня... Что там пишут, на каком мы месте по коррумпированности? Это очень трудно, но мы пытаемся это делать. А еще мы стараемся собственными силами защитить себя и нашего потребителя. На нашей пробке написано «Массандра», и мы сделали такую форму колпачка, чтобы эта надпись была видна. Вот здесь стоит дата разлива, здесь — аннотации. Но такие ухищрения работают не более чем месяц: «теневые» ребята в затылок дышат — тут же делают то же самое на своей продукции. Поэтому мы сейчас еще выпускаем сувенирные бутылки и маленькие бутылки по 100-200 грамм. Правда, такое вино не все могут позволить себе купить.
Да, тема фальсификата доставляет нам много головной боли. Причем контрольные органы, которые ею занимаются, знают почти все и могли бы навести порядок. Но часто бывает так, что мы начинаем с кем-то «бодаться», а потом нам становится хуже. Вот один пример. У нас есть своя вневедомственная охрана, и однажды мне говорят: возле рынка в Ялте продают явно фальшивую «Массандру» с пола. Я посылаю туда прапорщика. Через 5 дней звонят: снова продают, куда вы смотрите? Мы снова посылаем, а там в кустах стоит капитан уголовного розыска и говорит: ты чего сюда пришел? Это моя епархия. Я даже не знаю, как подойти к этой теме, такая она страшная и сложная. Страшная тем, что она пронизала, как метастазами, наше общество, и люди без этого не могут свою экономику выстроить — тот же капитан или чиновник какой-то. К сожалению, все это имеет место в государстве.
— А как вы считаете, акцизные марки с голографическим изображением смогут нас и вас как-то обезопасить?
— Нет. Потому что живые люди работают на каждом этапе их изготовления. Еще новая марка к нам не пришла — а нам ее уже предлагали. Новая марка с элементами голографии чуть сложнее в изготовлении. Но это только элемент, только одна составная часть.
КАЧЕСТВО КОНКУРЕНЦИИ
— Вы говорили о том, что ваше вино хорошо продается, и вас знают в мире. Но одно дело хорошо представить себя на какой-то выставке или аукционе, а другое — конкурировать на мировом рынке вина. К примеру, виноделы Венгрии сейчас обеспокоены этой проблемой. Какая у нас тут ситуация? Тем более, что впереди вступление в ВТО... Как вы оцениваете уровень защиты, как у нас любят говорить, отечественного производителя?
— Этой защиты нет. За 9 месяцев 64% нашей продукции ушло на экспорт. Продаем в Россию, Беларусь, Прибалтику, во Францию, в Израиль, Америку, Германию. Но главным образом, конечно, в Россию. К этому мы более-менее готовы. Но если Украина вступит в ВТО, для нас будут определенные сложности. Ведь цены спирта у тех, кто входит в еврозону свободной торговли, и у нас — разные. Мы в неравных условиях, у нас исходная себестоимость гораздо выше, чем у них. Налогообложение в Португалии или в Венгрии совершенно другого типа. На нас налоги просто тяжелейшим грузом ложатся. Сегодня в мире трехлетний запас вина, которое надо продать. И каждое государство пускается во все тяжкие, лишь бы поддержать своего производителя. А наше государство проводит в этом плане совершенно не ту политику. Например, если нам надо на экспорт что-то отправить, таможенник — здесь, санитарная служба — здесь, пожарный — здесь и так далее. Мы зарабатываем валюту, половину ее сразу же продаем государству. Так вы толкайте меня в спину, чтобы зарабатывал больше валюты.
— А «Массандра» на западном рынке идет под своей этикеткой?
— Да, но только так: мы уважаем законодательство каждой страны. Прежде чем выйти на немецкий рынок, мы проконсультировались с партнером о том, как правильно написать этикетку, чтобы у нас не было конфликтов. Недавно продали вино во Францию, первый раз, наверное, за все существование виноделия страны. Это очень сложно, потому что французы вообще-то законодатели винных мод. Их задача — продать, но не купить. Поэтому когда мы продали туда вино, это было для нас большим достижением. Это был кагор. Во Франции это сухое вино, а наш кагор, как известно, крепленый. Могли быть проблемы юридического плана. Но мы это предусмотрели. Наш кагор пишется через «К», а у них на этикетке — «С». Так что проблем с законом не было. Входя в каждую страну, мы изучаем ее законодательство, в том числе и то, которое регламентирует этикетку: что на ней должно быть.
Побаиваемся мы открытия границ и вот по какой причине. Вином считается продукт, который приготовлен из винограда. Даже если нужно крепить вино, это должен быть винный спирт. Мы же крепим вина хлебным или свекловичным спиртом. Так что из-за этой казуистики нашу продукцию вроде бы нельзя считать вином. Но когда наши вина пробуют, когда направляют их на экспертизы, то оказывается, что наше вино лучше. Но тем не менее, если есть такая зацепка, то на рынке используют любой шанс, чтобы нас из него вывести. Учитывая все это, мы советуем нашим законодателям: не сдавайте позиций, защищайте нас, производителей, в процессе вступления в ВТО. В Украине есть добротнейшая технология вина, она отработана на протяжении сотни лет, с этим надо считаться и это надо отстаивать. И это можно сделать, если грамотно и профессионально этим заниматься.
ПРЕМИЯ ОТ КОЛЛЕКЦИОНЕРА
— А что можно сказать о различиях в культуре пития у нас и на Западе? Отразится ли это при дальнейшем вхождении нашей страны в ВТО? Отразится ли это на состоянии отрасли, на состоянии вашего предприятия?
— На состоянии отрасли — боюсь, что негативно. Потому что мы стараемся дружить со всеми. А вот, к примеру, молдаване будут отстаивать свои интересы и защищать своего производителя. И они все сделают для того, чтобы их вино пришло в Украину. Развалится наш винопроизводитель — плевать на это молдавскому руководству, они будут довольны, что это произойдет. Таких моментов я ожидаю с тревогой.
А в отношении отличия привычек и обычаев, то они очень существенны. В 1937 году в Феодосию пришли корабли с детьми из Испании, в которой в то время шла гражданская война. Их очень тепло приняли и посадили за стол. А дети почему-то не едят. Оказалось, на столе не было сухого вина, с которым они привыкли есть, начиная с 5-6 лет. Не одно поколение пройдет, прежде чем появится культура винопития там, где сейчас настоящее засилье водки. То ли нам холоднее, то ли, уничтожив аристократию, вместе с ней похоронили и уважение к хорошему вину. Факт тот, что сегодня у нас люди пьют более крепкие спиртные напитки. А в мире на первом месте сухие вина, в частности, красные. Медики сегодня говорят, что красное сухое вино — это очень полезно. Надо каждый день выпивать по три бокала. В этом случае риск заболеть сердечно-сосудистыми заболеваниями на 27% снижается. Вино — лечебный фактор. Перечитайте «Трех мушкетеров» — заказывали не просто вино, а анжуйское или бордосское. То есть уже тогда был культ вина и его культура. Где эта культура сегодня у нас?
— Но люди, которые заказывают такое-то вино такого- то года, все-таки появляются.
— Хотел бы нарисовать радужные перспективы, но не могу этого сделать. И все же постепенно у нас интерес к вину появляется. 17 октября мы будем презентовать нашу книгу в школе сомелье в Киеве. В ней люди учатся уже третий год, а потом они будут работать в ресторанах, барах, и им будет по силам разбираться в любых винах, пропагандировать хорошие, влиять на вкусы людей, на винный ассортимент, учить этой культуре. Тем более, что у нас, в Украине, уже появляются люди, которые к вину относятся с пониманием и уважением. Мода ли это, жизненная ли необходимость, позиция — это другой вопрос. Недавно из-за налоговых ухищрений правительства у нас возникли некоторые трудности — не хватило денег на выплату премии. И тут появляется украинский промышленник, ювелир, и заказывает коллекционное вино на 370 тысяч гривен. Причем он заказал вино по годам рождений, очень сознательно, целенаправленно. И мы выдали премии. А я сделал для себя вывод: еще один человек появился в Украине, который любит, ценит и понимает вино. Мы продаем коллекционные вина и в Киеве — на Подоле, и видим, что они уже востребованы. Но это, конечно, капля. Предсказать, что уже завтра все эти вопросы будут решены еще нельзя, но то, что они начали решаться — это факт.
— А что должно неотложно сделать государство, по вашему мнению, чтобы отечественная винная отрасль выжила, развивалась и могла конкурировать на международной арене?
— Поставить всех в равные условия с точки зрения законодательства, налогов, выполнения требований, о которых мы сегодня говорили. Налоги должны платить все. Технологию должны соблюдать все. Тогда можно о чем-то говорить. Надо очень строго контролировать, качественное это вино или же бормотуха. И уж если будет настоящая конкуренция — а это великое дело, можно стараться друг перед другом, но в определенных правовых рамках — тогда уйдут те, кто в подворотне делает так называемое вино, а на самом деле просто опасное для здоровья людей пойло, и останутся те, кто грамотно работает с виноградным сырьем.
— А вы знакомы с проблемой так называемых «третьих смен», где производят «теневую» продукцию?
— Я слышал об этом. Говорят, что водочная промышленность где-то на 60% специализируется на «третьих сменах». Мне трудно это комментировать. У нас же таких явлений нет и быть не может. Мы в этом плане «недалекие люди». Полностью сохранили социальную сферу и честно на нее зарабатываем. Это сегодня необязательно, мне могут сказать: кто заставляет держать это, это, это?.. Убери детский садик, жилой фонд и так далее. Но я этого не сделаю, потому что люди, которые там работают, этого не поймут... Возникают претензии по этому поводу и тогда, когда мы говорим о конкуренции... Все эти затраты надо бутылкой вина покрыть. Тем не менее мы справляемся. Хотелось бы состязательности в других делах. Закон для всех одинаковый, налоги для всех одинаковые, стандарты для всех одинаковые.
ГОД РОЖДЕНИЯ
— Давайте вернемся к хорошему. К вашей винной энциклопедии...
— Тот, кто прочтет эту книгу, поймет, почему люди коллекционируют вина, ему станет ясно, что происходит с вином, когда оно выдерживается. А еще мы описали свою коллекцию, которая занесена в Книгу рекордов Гиннесса, поскольку ей нет равных ни по количеству, ни по качеству вин. В «Массандре» накопилось очень много информации. И мы решили это все издать. Это своего рода энциклопедия классических старых вин. Подобной я нигде не встречал. В ней прекрасные фотографии. Америко Маорин, владелец фирмы, которая готовит для нас пробку, человек о чень интересный, богатый, знающий, ознакомившись с нашей книгой, написал мне: «Это — шедевр!». Мы участвовали в трех аукционах «Сотби», успешно и много там продавали, у нас были гости очень высокого ранга, которые пробовали наши вина. И мы решили, что пришло время просто поделиться, рассказать людям, что есть коллекционное вино, чем оно отличается, при каких условиях расцветает новыми красками. Мы посчитали, что людям, — даже не ценителям — это будет интересно. Еще в «Одиссее» Гомера вино льется на каждой странице, и он красочно это описывает: «Куфы из глины с вином многолетним и сладким стояли». А вот Нестор, один из участников Троянской войны, «ставит тогда для собравшихся кубок, наполнив до края светлым вином, чрез одиннадцать лет из амфоры налитым». 11 лет — впервые конкретно и четко упоминался возраст вина. Пушкин о мадере говорил так: «Погреб мой гостеприимный рад мадере золотой». Вот и мы в Киеве оборудовали старый подвал, оформили его в старом стиле, и теперь он соотносится со старым вином, которое здесь дегустируют...
Но у нас уже есть материал и для современного продолжения этой книги. Когда премьер- министр Италии Сильвио Берлускони посещал Крым на прошлой неделе, то его аперитив состоял из хереса сухого, мадеры 36-го года — его года рождения, и портвейна по-белому, сделанного из каберне 36-го года. А десерт закончился тем, что подали мускат розовый 38- го года — года рождения нашего Президента. А когда на саммит собираются президенты, надо отдать должное Леониду Даниловичу, нашему ярому поклоннику и пропагандисту, он каждому президенту дарит вино «год рождения». Этого не может позволить себе любая другая страна.
— И любой другой президент. Путин тоже дегустировал ваши вина?
— Конечно. Помнится, он приехал 2 мая — это мы второй раз с ним встречались. Сначала держался настороженно, а потом растаял, завязалась беседа. Когда перешли к дегустации, он попробовал «Алушту» 90-го года и сказал: «Подождите, я вернулся из Франции, где меня угощали, как они говорили, лучшим вином. Но разве его можно сравнить с вашим?» А закончили мы «Массандрой» 1891 года.
