Марию Старожицкую я знаю много лет — прекрасный журналист, фонтанирующий идеями и интересом к жизни человек, а еще — сценарист, драматург, поэт, и вдруг — известный кинематографист. Именно в данной испостаси она приобрела широкую известность в последнее время. После того, как они с дочерью Анастасией Старожицкой (созданием неземной, хрупкой и чувственной одновременно красоты, что гарантировало ей блестящую карьеру модели, в которой она успела преуспеть) придумали и сделали один из лучших и резонансных фильмов уходящего года — «Война химер» (кстати, один из восьми претендентов на «Оскар» от Украины). Премьера картины состоялась на фестивале Docudays UA. Помню, мы с коллегами вышли после просмотра абсолютно ошеломленные. Курили во дворе «Кинопанорамы». Говорили правильные, но, наверное, не обязательные слова. И приходило осознание, что никогда наша жизнь не будет прежней. И где она — реальность — здесь, среди вечерних огней торгового центра и кафе-ресторанов в центре столицы? Или — там — на экране, в «зеленом коридоре» Иловайского котла, из которого так уже и не выйти? А тем, кто вышел, — как жить дальше? Этот вопрос стоит не только перед героями документального фильма — он стоит перед каждым из нас. Даже если нам кажется, что война проходит по касательной. Нет. Она убивает. Одних — буквально. Других — исподволь. Подтачивает души конкретных людей и всего общественного организма. Как «переболеть», как выздороветь? Вот вопросы, которые, хотите вы или нет, вынуждены себе задавать. Раз задавать — значит, и искать ответы. Только ради этого, мне кажется, надо идти и смотреть «Войну химер». А есть еще история любви, история Ее и Его — режиссера фильма Насти Старожицкой и бойца-добровольца Валерия Лавренова с позывным «Лавр», любви, которую тоже убила война. А еще есть уникальные хроники, снятые бойцами батальона «Донбасс» прямо там, под Иловайском, чудом сохраненные и доверившие их авторам фильма. Это дорогого стоит...
Я решила у самой Маши спросить, как появился этот фильм, как они его «проживали» и почему его надо смотреть? Кое-что, мне кажется, я поняла.
МАРИЯ: ПЕРЕМЕНА УЧАСТИ
— Уже второй год преподаю в Киевском университете имени Гринченко, и на первой же встрече со студентами рассказываю, что уже сейчас, выбрав профессию журналиста, они должны определиться, кем будут лет так через двадцать-тридцать. Потому что в этой профессии — так сложилось — остаются немногие, для остальных это стартовая площадка, поэтому лучше сразу ставить себе цель, например, увидеть себя политиком или писателем, сценаристом, режиссером и уже немедленно начинать готовиться к этому. Я, конечно, хоть и «заслуженный журналист», ничего подобного не делала, о чем жалею. Потому что любой фильм, о чем угодно и с любыми героями, для его создателей просто возможность выдергивать по нитке из собственной судьбы, как пел Окуджава. И кино как форма творчества, в которую мы с моей старшей дочерью Настей пришли одновременно, новичками, но достаточно уверенными в себе, показалась и кажется мне сегодня наиболее сильной по своему воздействию. Другой вопрос, что за пять лет (а Настин дебютный короткометражный фильм «Deadline» и мой сборник киносценариев «МашКино» вышли в 2012-м) мы успели меньше, чем могли бы, в основном потому, что полностью погрузились в проживание Майдана и войны. Но надеемся наверстать. Пока все идет по самому первому, буквально классическому плану — никому ничего не доказывать, ни у кого ничего не просить, делать фильмы собственными силами и добиваться успеха, с которым к нам сами придут отечественные и зарубежные продюсеры и спонсоры и предложат и деньги на следующие фильмы, и поддержку в работе.
АНАСТАСИЯ: ВЫБОР
— Настя говорит о себе цитатой из «Мамочки и шлюхи» Жана Эсташа: «Кино научило меня жить и застилать постель» — несколько лет она смотрела фильмы, фестивальное, авторское кино, научилась разбираться в нем, как сомелье в винах. И в какой-то момент поняла, что раз долго не может найти себе фильм, который хочется посмотреть и пересматривать, то уже пора снимать самой. Что же касается модельного бизнеса, она сделала выбор в пользу кинематографа точно так же, как я поступила с журналистикой. Интересная история, связанная с модельным прошлым: когда мы уже решили собирать в фильм все то, что пережили, историю отношений Насти и Лавра, бойца-добровольца Валерия Лавренова, их очень откровенный, исповедальный диалог в фильме вначале за кадром, потом — и в кадре, ему дома попался старый журнал с Настиной фотографией на обложке. Точнее, там по замыслу бильд-редактора было две Насти рядом, одна — просто в белой блузе, другая — в вышиванке и венке, речь шла о том, что слишком легко далась Украине независимость, достаточно оказалось внешнего декорирования без внутренних изменений, и это достаточно взрывоопасная ситуация. Словом, такой провидческий текст. Так вот, Лавр взял журнал, рассматривает, я в этот момент камеру настраиваю, включила, снимаю его, а он так тихо, сам себе говорит : «Выходит, я люблю Украину». И я тут же понимаю, что если и вставить в фильм эту сцену, ее могут воспринять как постановочную. А она такой не была. И не вставили. Вообще все, что в фильме, настоящее, мы за этим строго следили.
МАЙДАН, ИЛИ ПРЕДЧУВСТВИЕ ВОЙНЫ
— На самом деле, мы пришли на Майдан с нашим фотоаппаратом, понимая, что все происходящее надо фиксировать. Снимать для истории. Многие так же пришли и снимали, фото и видео, и это совершенно замечательно, нам еще долго нужно будет возвращаться к этой исходной точке. Точнее, исходная была перед Майданом, и мы это точно знаем. Потому что еще летом придумали сценарий фильма о предчувствии социального взрыва, если так можно выразиться. В нем по городу ходили люди, которым обобщенная власть принесла глубокую личную боль — отсидевший без вины, которому судья за взятку дал срок вместо истинного преступника, оставшаяся из-за чиновника Минздрава без спасающих жизнь лекарств девушка... И главный герой собирал их, не знающих, что они не одни в своем протесте, к Администрации Президента, где к протестующим присоединялись химеры «Дома с химерами», оживая и вырываясь из бетона и камня со страшным грохотом, все эти слоны, носороги, олени, лев, орел, рассыпая камни, неслись штурмовать дом напротив, в котором с советских времен всегда была власть. Потому что бетон, из которого сделал своих химер архитектор Городецкий, имеет свойство накапливать в себе ненависть, и за сто лет химеры переполнились на разрыв — именно в этом месте концентрация ненависти людей к власти, а власти к людям была наиболее высока. Придумали, писали-переписывали, и когда мы случайно 1 декабря 2013-го оказались недалеко от этого места и услышали взрывы, первой мыслью было, что это таки химеры ожили. Оказалось, это штурм Банковой и светошумовые гранаты. Так вот, мы еще собираемся вернуться к тому сценарию, уже измененному. Тем более, что версия о накоплении в бетонных химерах ненависти, грозящей разрушить эти произведения искусства, пожалуй, единственный весомый аргумент за то, чтобы держать сегодня проход к Дому с химерами закрытым и железным забором, и двумя кордонами военизированной охраны.
ФИЛЬМ
— Мы вначале прожили жизнь, потом сделали фильм. И нас интересовало именно посмотреть со стороны на все произошедшее. На одну конкретную историю судьбы добровольцев, ушедших на фронт ненадолго, чтобы закончить дело Майдана, объяснить жителям востока Украины, как именно изменилась страна, и вернуться строить ее на совершенно новых принципах уважения к самим себе. Наш военный консультант Яр, Сергей Мищенко, очень точно сформулировал, что бойцы-добровольцы — это эритроциты свободы в крови государства. И фильм наш еще и для того, чтобы сейчас, когда война продолжается, но в государстве уже создана профессиональная армия, люди помнили о тех, кто был первым, с чем и как шел на фронт и каким пришел оттуда. Очень важно помнить об Иловайске еще и потому, что матери, жены и дети погибших остались наедине со своей бедой, и только побратимы действительно искренне переживают их боль, ломая ради этого и свои жизни. Они просто не могут вернуться с войны, и этот факт требует понимания, уважения и терпения, которого не хватает даже у тех психологов, которые заявили, что «93 процента ветеранов опасны для общества». Вместо того чтобы осознать, что именно эти люди и способны изменить нашу страну именно так, как нужно.
Что касается выбора формы фильма, она тоже из жизни — Настя и Валера именно так разговаривали друг с другом все время, им было важно быть на связи, передавать свои мысли и впечатления.
Нам сегодня очень важно объяснить всем, что фильм наш «о войне, любви и смерти» именно такой, на первый взгляд, необычный, сделан именно для того, чтобы зритель на эмоциональном уровне почувствовал, что же происходило и происходит. Поэтому те драгоценные кадры, которые нам передали попавшие в Иловайский котел бойцы и военные фотографы, очень важны именно в контексте последовательного рассказа истории. И лучше увидеть фильм, чем читать о нем. Тем более, прокат продолжается.
БЫТЬ УСЛЫШАННЫМ
— Самым трудным в съемках была наша вторая поездка на войну, уже втроем с Лавром. В первую, 19 августа 2014-го, мы поехали легко, поездом Киев — Донецк до Славянска, хотели добраться в Курахово на базу батальона, встретиться с друзьями, продолжить съемки. И Настя, чего уж там, рвалась к Валере. Уже через пару дней стало понятно, что никак нам не добраться, в батальоне потери, котел, пришлось ехать туда, куда вывозили раненых, в Днепропетровск... Все это есть в фильме. А вторая поездка, весной 2015-го, была уже той, в которую брали бронежилеты и понимали ее опасность. Буквально за две недели перед ней умерла моя мама, Настина бабушка, библиотекарь по профессии, в одиночку воспитавшая — так получилось — нас обеих по очереди. Да, очередной инсульт, но я точно знаю, что именно эта война стала причиной ее смерти. Она читала газеты, смотрела телевизор, была знакома с Валерой и знала об Иловайске, но не могла поверить, что Россия воюет с Украиной. Она в детстве была в эвакуации на Урале, закончила институт в Москве и так растерянно говорила, что не может такого делать Россия, просто не может, как же так, Машенька, наверно, это в моей голове мир перевернулся?.. Так вот, именно там, в Песках, мы по-настоящему поняли, что происходит. Особенно тогда, когда при так называемом перемирии, когда по нашим позициям стреляют, а отвечать запрещено, услышали в землянке по телевизору «Новости Новороссии» о том, как «украинские каратели в светлый праздник Пасхи безжалостно уничтожают мирных жителей славного шахтерского региона, и можно только представить, что они сотворят в День защиты детей».
Так вот, как по мне, единственное, что может помочь остановить войну, это говорить то, что чувствуешь, о том, что сам прожил и пережил, как говорят бойцы-добровольцы, и нашей задачей было сделать так, чтобы их услышали зрители нашего фильма.
