В июле 2014-го за город Николаевка Славянского района Донецкой области (население – 16000 жителей, площадь – 6,5 км²) шли бои нашей армии с боевиками «ДНР». Гражданские прятались в подвалах, снаряды попали и в школу № 3. Вскоре после этих событий школу взяли под опеку волонтеры из организации «Новый Донбасс». Они не только помогли отремонтировать здание, но и запустили ряд проектов арт-терапии. Наиболее заметной из этих инициатив стал документальный спектакль «Николаевка», реализованный немецким режиссером Георгом Жено и киевским драматургом Натальей Ворожбит и показанный в Констанце (Германия), Киеве, Львове и Северодонецке «Театром переселенца».
В 2016 г. вышел фильм «Школа № 3» – совместная работа Жено и украинского режиссера Елизаветы Смит, награжденная в Берлине Гран-при конкурса Generation 14plus.
Локации – интерьеры школы, а также окрестности Николаевки, типичные для любого восточноукраинского населенного пункта бетонные дома и всхолмленная степь с устойчивыми вертикалями – линиями электропередачи и трубами Славянской ТЭЦ, фактически градообразующего предприятия. Нет ни разрушенных зданий, ни канонады, ни людей в форме. Война оседает в словах, проходит мотивом в исповедях подростков. «Школа № 3» – частные хроники без главного героя.
Отправная точка всех монологов, снятых, как правило, наиболее интимным, статичным фронтальным планом, близким по исполнению к театральной мизансцене, – какой-либо предмет, связанный с особыми воспоминаниями. Мотоциклетный шлем, кулон в форме сердца, игрушечный барашек, плюшевый Кинг-Конг, сувенирная Эйфелева башня, автоматный патрон – каждая такая вещь влечет за собой картину отдельной жизни, очерчивает лица близких людей. У кого-то погиб друг. Кто-то чуть не разбился на мотоцикле. Кто-то потерял, а затем нашел свою собаку. Кто-то, чтобы отвлечься от тяжелой личной ситуации, показывает миниатюру в театре теней, а кто-то жизнерадостно поет прилипчивую песенку, включая себе аккомпанемент из мобильного. Ритм и движение между эпизодами исповедей поддерживают снятые динамичной камерой интермедии, в которых молодежь валяет дурака, флиртует или с комическим преувеличением выясняет отношения.
Вероятная банальность сказанного/показанного отменяется сокращением дистанции, оптикой постоянной близости к тем, кто говорит, благодаря чему каждое слово или жест получают максимальную эмоциональную ценность. Режиссеры всматриваются в подростков, которые не «играют самих себя», а, напротив, создают по частям повесть о своем разрезанном войной детстве на наших глазах и в этом смысле являются такими же соавторами, как Елизавета, Георг и Наталья. Итог этого большого совместного авторства – портрет поколения, в равной мере страстный и трогательный.
Они говорят о смерти, они говорят о любви. Они сильнее.
Лизавета Смит: «Дети впустили нас в свой мир»
— Все началось с того, что мы с волонтерами из проекта «Новый Донбасс» поехали отстраивать школу №3 в городе Николаевка. Кто-то отстраивал физически, а я работала с детьми — ставила с ними спектакль ко Дню святого Николая. Святым Николаем был Георг Жено. Там же мы познакомились и с Наталией Ворожбит. Где-то через месяц нас пригласили помочь сделать спектакль; мы считали, что будем снимать, как его готовят. В итоге видео, сделанные с детьми во время прогулок, стали фрагментами в спектакле. В конце концов, мы с Георгом решили, что нужно браться за фильм, поэтому отсняли монологи всех 13 подростков и продолжили снимать их повседневную жизнь. Работали полтора года. В «Школу №3» вошли не все монологи, которые были в «Моей Николаевке». С другой стороны, добавились сцены, которые не вписывались в концепцию спектакля.
— Общение с этими подростками обернулось терапией, которая помогла и им, и нам. Мы также поняли, что когда прыгаем вместе с ними с моста или гуляем по холмам, то на экране рождается пространство, где дети позволили нам быть, — и это что-то очень личное и особенное.
— Мы делились любимыми книгами, стихами Жадана, сбрасывали друг другу фильмы и песни. Они охотно рассказывали свои истории, впустили нас в свой мир. Это было очень приятно для обеих сторон.
— Дети в зоне АТО намного взрослее, потому что живут в обстоятельствах, в которых многие из нас не были, и это подталкивает их задуматься над вопросами, над которыми мы в обычной жизни не задумываемся. И их отношение к родным, друг к другу — весьма человеческое. Многие из этих детей очень глубокие, притом у них не так много выбора. Подростки из больших городов могут пойти в кино, в клуб, а там — только в пиццерию до 21.00, а затем — пьянствовать в парк. А наши школьники, получив инструмент для самовыражения, сразу за него ухватились. Это началось с театра теней, они его сами сделали в школе, он до сих пор существует. То же самое с газетой «Голоса города», созданной там с помощью волонтеров. Вот чем они отличаются — они хотят действовать. Созваниваемся все время, они ездят ко мне в гости и зимой, и летом, это незаконченная история. Мы — друзья.
— Их жизнь сильно изменилась, горизонты расширились, безусловно. Меня же, повторю, этот опыт многому научил — и как человека, и как режиссера. Прежде всего — терпимости. Очень часто трудно слышать факты, которые ты считаешь неправдивыми, и трудно воспринимать человека серьезно, но если ты хочешь диалога, хочешь человека услышать, ты должен понимать, что он думает. А еще я как режиссер теперь знаю, что ищу. Я ищу процесс. Не результат, не картинки, а процесс вместе с героями. Это очень интересно. Мне кажется, что даже если я пойду в игровое кино, то уже буду знать, что буду делать там после «Школы №3».
— Хочется, чтобы зрители услышали детей, переживших войну, и поняли, что они такие же живые, крутые и веселые, как их ровесники в Берлине, Нью-Йорке и Киеве, — не имеет значения, где. Это очень глубокий процесс, понятный не только украинцам, но и всем людям.
