Надежда Парфан (род. в 1986 г., Ивано-Франковск) – культуролог, общественная активистка, куратор независимых культурных проектов, сооснователь Международного фестиваля кино и урбанистики «86» в городе Славутич. Изучала культурологию в Киево-Могилянской академии, социальную антропологию в Центральноевропейском университете. В 2012–2013 годах была стипендиаткой Программы академических обменов им. Фулбрайта в США. Автор статей и научных публикаций в журналах «Коридор», «Спільне», «Політична критика», «Україна модерна».
Мы с Надей познакомились заочно, когда она, будучи еще выпускницей КМА, обратилась ко мне за рецензией на ее диплом. Можно сказать, ее социальный рост в определенном смысле проходил у меня на глазах. Надежда – из тех пассионарных личностей, которым всегда «больше всех надо», которые пытаются изменять – и меняют – мир вокруг себя. Поэтому разговор с ней интересен уже по определению.
«86»
– Надя, что заставило тебя заняться таким хлопотным делом, как кинофестиваль?
– Так случилось, что после учебы в Киеве я имела возможность немного поучиться и пожить в других странах, а заодно получить очень разносторонний опыт культуры – со стороны как потребления, так и производства. По возвращении домой мне очень не хватало адекватного культурного контекста. В частности, в Украине еще до недавнего времени почти не показывали качественное документальное кино, а для меня это почти как хлеб насущный. К счастью, я была не одна. Вместе с единомышленниками мы рискнули и решили создать ту среду, в которой сами хотели бы оказаться как зрители.
– Как тебе удалось найти материальную поддержку для фестиваля?
– Не могу сказать, что мне это удалось. Каждый год мы начинаем все с нуля, и каждый раз проходим сложный и болезненный процесс. Мы тратим по несколько месяцев жизни в год, чтобы по крошкам собрать бюджет. Это колоссальная работа, большой стресс и наивысшее кураторское искусство. Большую часть средств мы получаем на конкурсах грантов от международных фондов, которые занимаются поддержкой культурных проектов или развитием локальных сообществ.
– Как изменилось к вам отношение местного населения за это время?
– Сначала к нам относились с опаской. Со временем ледник тает: все больше людей узнает «86» и с нетерпением ждет фестиваля. Когда в магазине «АТБ» на центральной площади стоит очередь из молодых людей богемного вида, продавщицы на кассе уже не удивляются и обращаются к ним не иначе как «урбанисты». После нас в Славутич подтянулось много образовательных, социальных и культурных инициатив, а также ощутимо активизировалась местная община. В этом году должен открыться новый хостел. Местные подростки научились делать фалафель и продают его на уличных мероприятиях. У нас с городом сдержанный продолжительный роман.
– Сейчас, когда прошли годы, ты довольна тем, что получилось? Ожидала ли такого развития?
– Темпы и масштабы перемен меня искренне поражают. Я думала, что на некоторые вещи нужны десятилетия, а они произошла за год-два. Однажды во время нынешнего фестиваля я вышла на улицу и не поверила своим глазам: от маленького тихого Славутича образца 2014 года не осталось и следа. Это вполне мог бы быть западный Берлин конца 80-х. В то же время, каждый раз появляются новые и более сложные вызовы. Лишь в процессе я осознала системный характер многих проблем, которые в принципе не решаются на нашем уровне.
– Не приходит ли к тебе иногда мысль «зачем я в это влезла?» И как ты с ней борешься?
- Такие мысли посещают меня каждый раз, когда нам внезапно урезают финансирование, задерживают перевод средств накануне фестиваля, когда прыгает курс доллара, когда налоговая придумывает новый способ усложнить жизнь общественным организациям. Тогда я страдаю, бьюсь головой о стену и ем много лишних углеводов. А затем все как-то решается, и кропотливая многомесячная работа наконец дает результат. Я захожу посреди сеанса в переполненный зал и вижу несколько сотен глаз, которые прикипели к экрану. Тогда я понимаю, что мы не даром страдали.
– Что такое урбанизм? Определенная философия, идеология, просто стиль жизни?
– В широком смысле слова, урбанизм – это теория и практика городской жизни. Город при этом понимается как специфический феномен человеческой цивилизации, этап эволюции, разновидность так называемого builtenvironment (рукотворной среды в противовес природной). Город – это живой организм, особый тип культуры и способ взаимодействия горожан между собой. Урбанизм – это в том числе и об историческом и географическом многообразии городских форм: город-полис в античности, город-рынок в позднем средневековье, город-фабрика в эпоху индустриализации, постмодерный город-хаб. Город возник в определенный момент человеческой истории и, возможно, в определенный момент перестанет существовать. Хотя новейшая история показывает обратное: государства приходят в упадок, города приобретают все большее значение.
«РУБЕЖ»
– Расскажи о киномастерской «Рубеж». В чем ее цель?
– Это третье издание проекта MyStreetFilmsUkraine. Задачей является, во-первых, дать возможность каждому человеку снять кино, и во-вторых, «засветить» какие-то небанальные, часто малоизвестные города и места. Этот проект вырос из основополагающей идеи, что каждому городу есть что рассказать – нужно только внимательно прислушиваться.
Идея Mystreetfilms-РУБЕЖ была в том, чтобы показать человеческое лицо городов Востока и деконструировать тот монструозный образ Донбасса и Приазовья, который после 2014 года создали медиа. Нам было важно подчеркнуть, что на Востоке живут такие же люди, они так же влюбляются, консервируют на зиму огурцы и пломбируют зубы.
– Насколько сложно было делать Третий «MyStreetFilms»? Все же его локации – это прифронтовая зона.
– Большинство фильмов снимали на украинской территории или работали с личными архивами. Один наш участник – Валерий Пузик – ездил снимать стоматологическую бригаду на фронте. Он сам был добровольцем на войне и чувствовал себя достаточно безопасно, хотя, конечно, мы волновались. А нашего самого молодого режиссера звать Руся Амбросимова. Это 14-летняя девочка из Марьинки – фактически, предместья Донецка. Каждый раз мне страшно включать новости и слышать об очередных обстрелах ее города. При этом я счастлива за Русю, потому что это самая талантливая 14-летняя девочка в Украине и будущий режиссер.
– Есть ли у молодежи, которая приняла участие в киномастерской, шансы закрепиться в профессиональном кинематографе?
– Чтобы они «закрепились», нужно больше времени – мы только что закончили в мае. Но, скажем, Валерий Пузик уже одержал победу на кинофестивале «Открытая ночь», Мария Стоянова ездила показывать фильм на фестиваль Biografilm в Болонью. Ждем результата отбора других кинофорумов и надеемся на победы и награды.
– А каковы перспективы у этих картин быть показанными в местах их съемки?
– Наш фестиваль отправляется на восток с проектом «86: Послесловие». В течение сентября покажем наши международные хиты и фильмы проекта «Рубеж» именно там, где живут их герои: Мариуполь, Краматорск, Славянск, Константиновка, Северодонецк, Лисичанск, Рубежное.
ПРАКТИКА
– Ты и сама предприняла несколько шагов в кинорежиссуре. Планируешь ли впоследствии уделять этому больше внимания?
– Как раз в эти дни я снимаю в Ивано-Франковске новый фильм о хоре ТеплоКоммунЭнерго. В этот проект укладывается очень много мечтаний, надежд, недоспанных ночей и всевозможного рода усилий – больше уже некуда. В целом, для меня кино - это и работа, и хобби, и развлечение, и даже религия. Не могу рационально объяснить, как это происходит – просто наблюдаю за щелочками, которые приоткрывает мне реальность, пытаясь что-то мне сказать. Возможно, это чисто эволюционная функция определенного типа людей – слушать и пересказывать истории, в данном случае с помощью аудиовизуального медиума.
– Какой фильм тебе дался труднее всего и почему?
– Они все мне трудно даются! Но особенно трудно делался RevetaStohneonTour – мой первый «профессиональный» фильм. Это был своего рода дебют, и я должна была одновременно доказывать компетентность и сопротивляться давлению продюсеров, героев, съемочной группы. Мои польские продюсеры посредине фильма урезали финансирование и не пустили меня на съемки в другую страну. У них были свои причины, но для меня это был большой удар, я даже не сразу пришла в себя... Кино получается исключительно потому, что существует узкий круг людей, которые в тебя верят и могут по-настоящему поддержать. А над моим новым фильмом без преувеличения работает вся моя семья – муж, мама и даже бабушка.
ТРАВМЫ И НАДЕЖДЫ
– Что нужно, чтобы в Украине произошла настоящая культурная децентрализация? Какую роль здесь играют деньги и где их взять?
– У меня нет готового рецепта, только личный опыт и интуиция. Деньги играют важную роль, но они не работают, если их неправильно администрировать. Мне кажется, мы переоцениваем западные модели и превращаем их в карго-культ, а хотелось бы больше узнать о реальных историях успешных общественных сдвигов. Например, мы очень мало знаем об опыте латиноамериканских стран, а там много генетически подобных процессов. И вообще, нужно больше интересоваться миром и меньше «залипать» в своих национальных травмах.
– Кстати, о травмах. Не кажется ли тебе злой иронией истории, что у нас в новейшее время по-настоящему серьезное движение вперед происходит только благодаря катастрофам – начиная с Чернобыля и вплоть до Майдана и войны?
– Смешно в этом признаться, но так и есть. Мы слишком любим кризисный менеджмент: если нет кризиса, нужно его создать.
– В чем же, по твоему мнению, шанс для Украины?
– Украина – это страна чудес. Здесь действительно возможно абсолютно все. Здесь есть то, чего нет у благополучного Запада – драйв, воздух, динамика. В то же время даже во времена войны и перманентного экономического кризиса у нас значительно выше уровень жизни, чем во многих странах мира. Посмотрите, что случилось с бедными сирийцами после их «Майдана». Я искренне благодарна за этот наш шанс.
