Под влиянием незабываемых впечатлений от Нежина (см. №93 за 27 мая) мы решили поехать вглубь Черниговщины. Здесь сохранилось сразу несколько фамильных имений украинской аристократии и казацкой старшины. В ХVII—ХVIII веках край был центром Гетманщины. В Батурине уцелел дворец последнего гетмана Украины Кирилла Разумовского. В Сокиринцах — усадьба Галаганов, из рода которых были чигиринский и прилукский полковник Гнат Галаган и общественный деятель Григорий Галаган. А в Качановке расположено поместье меценатов Тарновских. В нескольких километрах оттуда, в Тростянце, — Скоропадских, потомков гетмана Ивана Скоропадского и предка политика времен Директории Павла Скоропадского. В разные времена Черниговщина магнетически притягивала людей культуры и искусства: Семена Гулака-Артемовского, Михаила Глинку, Николая Гоголя, Пантелеймона Кулиша, Илью Репина, Михаила Врубеля, Николая Ге... Собственно, посещение корреспондентами «Дня» села Ивангород и бывшего хутора Ивановского, а нынче Шевченко, где жил и похоронен известный русский художник Николай Ге, — это приключенческая история, которая нашла свое продолжение в Качановке.
ДЕЛО ЭНТУЗИАСТА
В село Ивангород Ичнянского района мы ехали осмотреть экспонаты местного музея Николая Ге. Ведь большинство его картин находится в Москве, в частности в Третьяковской галерее, некоторые — в Музее искусств имени Богдана и Варвары Ханенко в Киеве, а еще несколько — оказались в Париже...
Николай Ге (1831—1894) — наш земляк. В Киеве окончил гимназию и поступил на физико-математический факультет университета, из которого потом перевелся в Петербургский. В конце концов, он стал студентом Академии искусств в Петербурге. В первые годы своего творчества рисовал картины на историческую тематику. А потом увлекся евангельскими сюжетами. Наиболее громкий успех принесла ему работа «Тайная вечеря», а также портреты Ивана Тургенева, Николая Некрасова, Льва Толстого, Николая Костомарова… Кстати, с некоторыми из них живописец встречался, когда гостил в здешних барских имениях или же на своем хуторе Ивановском — это была его собственность.
Въехав в Ивангород, мы долго искали заведующую сельским клубом, в помещении которого и должен был находиться музей. «Дома нет? Может, хозяйничает в огороде?» — подсказывали соседки. Но женщины нигде не было. Поэтому сами подъехали к клубу и увидели, что там — ремонт... «Куда же переселили музей?» — с этим вопросом пришли в сельский совет, находящийся неподалеку. «Все пока хранится у нас», — сказали в один голос две молодые женщины, которых мы едва смогли уговорить разрешить ознакомиться с экспонатами. Экспонаты — картины, репродукции картин, фотоальбом и личные вещи художника были разбросаны в одной из комнат: на окнах, на полу... Я взяла в руки репродукцию — с нее посыпалось стекло, а из фотоальбома, припавшего пылью, — сухие листья, моль и мухи... «Умер Силыч и некому за всем этим присматривать», — оправдывались женщины (они так и не назвали своих имен). Как выяснилось, Александр Силыч Цыганок был сельским учителем истории. Именно он на хуторе отыскал могилу художника, он и создал музей. Много работал в районных и городских библиотеках и архивах, пока не нашел внучку Николая Ге в Москве. Что именно она подарила из личных вещей деда, теперь точно никто не знает. Как никто не знает и авторов скульптурных портретов Николая Ге. Живописец имел библейскую внешность: аскетическое лицо, запавшие глаза, седую, даже белую бороду и седые волосы.
Среди этого беспорядка мы советуем отыскать инвентарную книгу, ведь, очевидно, эта мини-экспозиция была на учете в Черниговском областном краеведческом музее. Хотя, по словам работников сельсовета, Александр Цыганок зарплаты никогда не получал. Классический случай, когда на одном энтузиасте держится дело. Сразу вспомнилась новелла «Крест» Ольги Кобылянской. В ней рассказывается о том, как умер мужчина и все, что он нажил при жизни, пригодилось кому-то из родственников. И вот дух умершего наблюдает, как не забрали только деревянный крест в углу комнаты: «Оставили, даже не тронули! Мой крест... который я через всю жизнь двигал, терпел и падал под ним; он остался теперь здесь, не нужный никому...» Так и в ситуации с сельским учителем. В музей председатели сельского совета водили председателей районных, учителя — детей, дети — своих родителей, а те — братьев-сестер, кума с соседней околицы. Собственно, музей, школа и клуб были ячейками культурной жизни Ивангорода. А не стало Александра Цыганка — и жизнь как-то стала мельче, хотя, возможно, среди ежедневных забот это и не все замечают или же не хотят себе в этом признаться. Вот из окна сельсовета видно запущенное старое кладбище, на котором в последний раз хоронили еще в 40 х годах… Личности, как Силыч (такего здесь по-свойски называют), являются бесспорными авторитетами местного масштаба. О таких говорят, что они имеют Божью искру. К ним ходят поговорить и за советами.
Очевидно, информация в селе поставлена на высоком уровне — новости передаются молниеносно! Менее чем за полчаса нашего пребывания в сельсовете сюда пришло немало любопытных с неотложными вопросами наподобие «когда будет председатель», «можно ли выписать справку» и даже о пропорции сахара и клубники для варенья. А потом сами же инициировали разговор о музее, мол, готовил учитель себе последовательницу, но та после его смерти не захотела... А чтобы взяться за дело всем миром — об этом они не говорили…
Понимая, что экспозицию уже не возродить, мы попросили позвонить в Музей искусств Богдана и Варвары Ханенко в Киеве — некоторые экспонаты их могут заинтересовать. А сами собрались на хутор Шевченко на могилу Николая Ге. Оказывается, из Ивангорода туда три-четыре километра езды по проселочной дороге.
БЕЗЛЮДНЫЙ ХУТОР
«Не доедете, — вынес приговор пожилой мужчина, пристально осмотрев нашу иномарку. — Дождь шел целую ночь». Однако мы все-таки рискнули. Хотя потом не раз вспоминали его слова. Казалось, до нас никто не ездил — никаких следов не то что от автомобиля, а даже от телеги. Непонятно, как, к примеру, туда завозят хлеб и завозят ли вообще?.. По обе стороны дороги — поля с неубранной прошлогодней кукурузой. Кое-где большие лужи, которые от частых дождей превратились в мелкое болото. «Господи, и что художника могло вдохновлять тут?» — думали. Настроение улучшилось, когда издалека увидели чей-то дом. Во дворе около хаты с облезлой «стрихой» и выбитыми окнами никого… Ни души и в радиусе нескольких сот метров... «Природа таки», — нашелся ответ на вопрос о вдохновении живописца. Пейзажи здесь какие-то одухотворенные, как будто остались неприкосновенными еще со времен создания мира. Наконец нам посчастливилось увидеть живого человека на этом хуторе, где мы насчитали всего четыре хаты! Бабушка знакомиться не захотела, поэтому, очевидно, сразу сообщила, что вот-вот подойдет дед. Может, она вообще живет одна, но нас, приезжих, побоялась, а вдруг люди нехорошие... По- видимому, сюда очень редко забредает какой-нибудь путник. Старушка знала о могиле Николая Ге. «Туда дорога хорошая, — сказала. — Поедете прямо и первый поворот направо». Через первый поворот направо мы попали на трассу к ближайшему селу, а оттуда дорога на Москву... Потом вернулись снова на хутор и опять блуждали по нему... Но места, где похоронен известный художник, мы так и не нашли. «Какая-то мистика!» — воскликнул в сердцах наш фотокорреспондент. Если бы мистика! А то элементарное отсутствие указательных и дорожных знаков, а еще немаленький по площади и почти безлюдный хутор. Заедешь вглубь, станешь среди развесистых деревьев и густых кустов и кажется, что находишься на краю света. Подумать только, когда-то здесь жил и творил знаменитый художник! Он, облюбовав эту местность, сбегал сюда из суетного Петербурга. Здесь находил покой, настроение, идеи... Отсюда ездил в Тростянец — к Скоропадским и в Качановку — к Тарновским. Когда-то украинская глубинка жила насыщенной светской жизнью. А нынче?..
Поездка в Качановку нами была запланирована заранее. Из Киева туда два часа езды. Как всегда, «День» призывает своих читателей следовать за ним фантастическими местами Украины. В Качановку теперь мы ехали с особой миссией.
ЭПИЦЕНТР КУЛЬТУРНО- ТВОРЧЕСКОЙ ЖИЗНИ
Качановское имение построено на высоком холме, поэтому, наверное, кажется отделенным от села. Вот еще проезжаем мимо опрятных домов. Тормозим — через дорогу юркнула кошка. А поднимаясь по каштановой аллее вверх, замечаем, что суета сельских жителей осталась где-то позади. Сюда современнику, по-видимому, не привнести своего, а только погрузиться в неподдельную атмосферу XVIII—ХIX веков. В Национальный историко-культурный заповедник «Качановка» входят дворянские усадьбы конца XVIII — начала ХХ веков. Нынче это одно из немногих гнезд украинской аристократии, которое сохранилось почти целиком: 18 из 36 сооружений. Его история началась в 1742 году, когда придворный певец Федор Качановский приобрел здешние земли. Кстати, название местность получила именно от фамилии своего первого хозяина. Потом имение сменило еще нескольких хозяев, пока в 1824 году не перешло по наследству к Тарновским. С тех пор на протяжении более семидесяти лет оно было эпицентром культурно-творческой жизни.
«Григорий Тарновский, первый из этого рода хозяин усадьбы, был почетным членом Петербургской Академии искусств, — рассказывает заведующая отделом экскурсионной работы заповедника Оксана Петренко. — Часто бывая в петербургских элитных кругах, он приглашал в Качановку своих известных современников. Даже завел альбом, в котором расписывались его наиболее почетные гости». По словам Оксаны Михайловны, за все три поколения Тарновских всего собралось более 600 автографов, наиболее ценные из которых — писателей Николая Гоголя, Пантелеймона Кулиша, Тараса Шевченко, этнографа Михаила Маркевича, историков Николая Костомарова и Дмитрия Яворницкого, композиторов Михаила Глинки и Семена Гулака-Артемовского, художников Василия Штенберга, Ильи Репина, Михаила Врубеля, Льва Жемчужникова, Николая Ге, лучшего иллюстратора гоголевских «Мертвых душ» Алексея Агина... Кое-кто из них здесь впервые представил собственные работы, а то и создал свои шедевры. Михаил Глинка, например, написал знаменитые романсы «Гуде вітер вельми в полі», «Не щебечи, соловейку» и некоторые части оперы «Руслан и Людмила». А Василий Шенберг, прожив в селе несколько лет подряд, написал свои лучшие работы, одна из которых «Усадьба Г.С. Тарновского в Качановке». Сохранились документальные свидетельства того, что Тарас Шевченко целенаправленно привез картину «Катерина» показать Тарновскому. Тот ее сразу купил. Григорий Степанович разбирался в искусстве.
Но настоящим коллекционером был Василий Тарновский-младший, который унаследовал имение от своего отца. Кстати, Василий Тарновский-старший как меценат финансово поддерживал Пантелеймона Кулиша. У его же сына было три пристрастия: приусадебный парк, собственно, коллекционирование и женщины. Имея врожденное ощущение стиля, он сам разбивал парк, заказывая для него редкие и экзотические деревья и цветы из-за границы. «В парке бросались в глаза чрезвычайная чистота и планомерность разбивки, — писал в своих воспоминаниях Дмитрий Яворницкий. — Все дорожки в нем, как центральные, так и боковые-поперечные были выровнены, посыпаны песком и с обеих сторон обсажены низкорослыми декоративными растениями. Бросалось в глаза и огромное количество роз — роскошных, высаженных в одну линию перед дворцом…» Теперь в заповеднике клумб мало, а вот все кусты и деревья ухожены: побелены и подстрижены. Еще несколько месяцев назад начался сезон путешествий в Качановку, хотя, как говорит заведующая отделом экскурсионной работы, и поздней осенью или ранней весной туристов тоже много. Они бронируют места (25 гривен с человека) и приезжают на выходные. Живут рядом с дворцом в бывшем флигеле, переоборудованном в гостиницу. И сейчас мы были не одни. В парке натолкнулись на две молодые пары, которых, по-видимому, сюда поманил приключенческий дух. Ведь жизнь Тарновского-младшего — это киносюжет. Как писали в своих дневниках его друзья, чувственная натура Василия Васильевича требовала праздника... Ежедневного! Он окружал себя неординарными людьми, покупал ценности, принадлежащие известным в украинской истории и культуре личностям, соблазнял самых красивых женщин, подкупая их своей щедростью. Чего стоит лишь его коллекция, в которой насчитывалось более 7000 экспонатов! Как рассказывает Оксана Петренко, в конце ХIХ века коллекция оценивалась в 300—400 тысяч рублей, тогда как за Качановку, имеющую площадь более 700 гектаров (!) с дворцом и всеми служебными помещениями давали 1 миллион рублей! Безусловно, одним из самых интересных тематических разделов коллекции была Шевченкиана — более 700 рукописей, писем, личных вещей, принадлежащих Шевченко. Еще в восьмилетнем возрасте Тарновский-младший познакомился с Тарасом Григорьевичем, когда тот приезжал в их поместье. Но первая встреча с поэтом и художником произвела на юношу сильное впечатление. Спустя некоторое время он начал собирать все, что имело отношение к великому Кобзарю. А после его смерти даже предлагал похоронить Шевченко в Качановке.
Еще коллекционер собирал предметы украинской старины: старинную казацкую одежду, оружие, картины... За ними вместе с Дмитрием Яворницким ездили в Запорожье. Наиболее уникальными среди предметов культуры и быта казаков были: сабля Богдана Хмельницкого и Ивана Мазепы, пернач Ивана Вишневецкого, кровать Кирилла Розумовского. Кстати, бюст Ивана Мазепы стоял в гостиной Тарновских. Хозяин гордился тем, что мог позволить себе такое вольнодумство. У него самого в течение всей жизни была мечта стать гетманом Украины. На известной картине Ильи Репина «Гетман» изображен Василий Васильевич в старинном запорожском кунтуше. Тоже в Качановке художник писал эскизы для своего шедевра «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». На одном из вариантов работы, хранящемся в Москве, одним из персонажей является Василий Тарновский-младший. Он сидит в центре среди казаков в темной каракулевой шапке, хитро ухмыляясь в усы. А рядом с господином изображен его кучер Никишка — рыжий и беззубый. По словам Оксаны Петренко, Никишка имел настолько заразительный смех, что его нельзя было не заметить среди прислуги. Писаря же художник создал с Дмитрия Яворницкого.
В наши дни во дворце, где при Тарновских было около 90 комнат, экспонируется постоянно действующая выставка работ современных художников Черниговщины. Старинные же картины вместе со всей коллекцией Василий Васильевич завещал Черниговскому губернскому земству при условии, что будет создан музей для общего осмотра. Одна часть экспонатов хранится в Черниговском историческом музее, а другая — в Национальном музее Тараса Шевченко в Киеве. Для погашения долга в 1 миллион рублей его вынуждали продать бесценное для Украины собрание и таким образом частично рассчитаться с кредиторами. Он же принял решение продать Качановку. Следующим владельцем имения в 1898 году стал один из крупнейших сахарных магнатов Российской империи Павел Харитоненко, а несколько позже — второй муж его старшей дочери Михаил Олив. Постепенно культурно-творческие традиции, заложенные Тарновскими, отмирали. От последних владельцев поместья мало что осталось. В 1918 году они эмигрировали за границу. «Потомки Тарновских проживают в Шотландии, — рассказывает Оксана Петренко. — Правнук Олива живет в Швейцарии, внуки-правнуки младшей дочери Харитоненко Мухины-Пушкины — во Франции. Они сюда приезжали уже дважды. Приезжал и Олив, но после первого посещения у него произошел инсульт. Во второй раз он прибыл в сопровождении врача». Чудом уцелели некоторые картины, мебель, фарфор, которые хранились у местных жителей. Книгами же из богатейшей библиотеки советские солдаты разжигали печи... Для воссоздания интерьера того времени некоторая мебель, книги и посуда закуплены в антикварных магазинах или у частных коллекционеров, а некоторые конфискованы на таможнях и переданы в фонды заповедника. Немало здесь личных вещей знаменитых гостей Качановки. Поэтому заведующей отделом экскурсионной работы мы рассказали о том, в каком состоянии находится экспозиция Николая Ге в Ивангороде, и о ценности отдельных экспонатов. А они могли бы наверное пополнить фонды Качановки, тем более, что Николай Ге здесь не раз гостил. Как нам показалось, Оксана Петренко сразу проявила интерес и начала обсуждать вопрос с другими работниками музея. Через неделю- другую договорились созвониться.
СВЯЗЬ
Попрощавшись, уединились — нам хотелось еще раз пройтись по имению. Обхожу дворец — какая роскошь! Прохожу оба флигеля — какая хозяйственность и практичность! Наталкиваюсь на парковые скульптуры — романтика! Иду вглубь парка — красота невероятная! Так, прогуливаясь молча, как будто получаешь своеобразный message, т.е. информацию о своих неизвестных, а, может, забытых предках. Там, в парке, они присутствуют как тени или духи! И удивляешься, какой же у них был характер! Какое врожденное ощущение вкуса и стиля! И как красиво они умели любить, в конечном счете, держать удары судьбы, да и вообще, жить! Потому что веками предпринимались попытки свести к нулю значимость украинской аристократии для самих украинцев и для соседних нам народов — так, словно ее и не было. Как будто мы все только потомки крепостных, рабов... «За соцпоходженням також я із рабів», — как поет Тарас Петриненко. Или же украинская аристократия трактовалась как польское панство или русское дворянство. Почему? Почему и досих пор?
Видимо, украинцам еще нужно осознать то наследие, которое существует, и почувствовать его как конкретно- личное, чтобы каждый своим способом мог прикоснуться к нему: познакомиться, поддержать, исследовать... Тогда их амбиции обязательно проявятся. Потому что самоуважение должно на чем-то основываться. А незнание своей истории порождает комплекс неполноценности.
P.S. На днях мы позвонили в Качановку. «Сразу после вашего отъезда побывали в Ивангороде, — рассказала Оксана Петренко. — Некоторые экспонаты бывшего музея Николая Ге нас заинтересовали: картины и скульптурные портреты художника. Уже договорились с председателем Ивангородского сельского совета, что он их нам передаст на временное хранение. Остальное согласился взять Ичнянский краеведческий музей».
