Военных журналистов их гражданские коллеги очень часто всерьез не воспринимают, полагая, что армейские СМИ — не более, чем рупор Министерства обороны. А зря. Пообщавшись с военными журналистами, можно убедиться, что они очень часто выглядят менее закомплексованными и гораздо в меньшей степени заангажированными, чем некоторые их псевдонезависимые собратья по перу и микрофону.
О мифах, связанных с военной журналистикой, и реальных проблемах, которыми она живет сегодня, «Дню» рассказал Ян ИВАНИШИН, ведущий телепрограммы «Нова армія» Центральной телерадиостудии Министерства обороны Украины (УТ-1).
— Как бы вы определили статус военной журналистики? С одной стороны, ее приоритеты так или иначе определяются интересами военного ведомства. А с другой — используется все-таки определение «журналистика», что подразумевает следование таким принципам, как объективность, незаангажированность и т.д. …
— Фактически, делить журналистику на военную и невоенную стали лишь после распада Советского Союза: до этого момента все СМИ обслуживали интересы КПСС. После того, как Украина обрела независимость, власть стала более публичной, а компартия уступила пальму первенства другим партиям, и начался этот раздел. Но я думаю, что сегодня военные средства массовой информации и «гражданские» разделяют искусственно. Есть профессиональные, талантливые журналисты, которые умеют работать. И есть люди, которые работать, писать не умеют: все их умения ограничиваются набором штампов. И, соответственно, есть вещи интересные и неинтересные.
Что же касается обслуживания интересов, я бы это назвал по-другому: у каждого издания, у каждого СМИ — своя специфика. Скажем, в вашей газете освещается общественная, политическая жизнь, зарубежные новости и т.д. У нас другая направленность, другая цель: рассказывать обществу о том, что происходит в Вооруженных силах и — в определенной степени — рассказывать Вооруженным силам о том, что происходит в обществе. Скажем, у тех же солдат срочной службы нет возможности получать информацию из газет, телевизионных программ в полном объеме. Нашу программу «Нова армія» смотрят повсюду в войсках, она включена в распорядок дня. Можно спорить о том, хорошо это или плохо, но в том, чтобы каждую неделю военнослужащие могли получить определенную информацию, мы видим одну из наших главных задач.
И еще кое-что по поводу обслуживания ведомственных интересов. Я работаю на Центральной телерадиостудии Министерства обороны Украины с 1993 года и могу сказать: то, что Министерство обороны когда-либо прямо заставляло СМИ обслуживать свои интересы, во многом является мифом. Не буду отрицать: бывали случаи давления, в результате чего тот или иной материал не появлялся в программе. Но эти случаи были единичными, и инициатива исходила не от первых лиц Министерства обороны, а скорее, от структур-«посредников», представители которых просто боялись ответственности перед вышестоящим начальством и таким образом пытались перестраховаться.
Кроме того, творческий коллектив нашей студии хорош еще и тем, что это — молодежный коллектив. Те, кто его составляет, — люди, формировавшиеся во время перестройки, время невиданной свободы. И даже пройдя в военном училище достаточно суровое испытание дисциплиной, мы не потеряли какого- то стремления к правде, объективности и желания показывать людям происходящее так, как оно есть на самом деле. В том числе, и в Вооруженных силах (поскольку мы выбрали специальность «военный журналист»).
— А как понимают в армии свободу слова?
— Свободу слова в армии всегда понимали по-разному. Что касается работы нашей телерадиостудии, то активной цензуры (чтобы каждый день звонили, говорили: это выбросить, этого не показывать) никогда не было. И даже если речь шла о таких событиях, как попадание ракеты в жилой дом в Броварах, Скныливская трагедия, о других трагических инцидентах, которые так или иначе были связаны с Вооруженными силами, мы это все показывали, обо всем этом говорили. Однако (и я не называл бы это, скажем так, защитой своего ведомства), если гражданские СМИ, особенно центральные телеканалалы, нередко подают подобные события под соусом сенсационности — что произошло, сколько жертв и т.п., — то нашей задачей, я считаю, является поиск причин трагедии. Та же ракета, которая попала в дом в Броварах, ведь полетела туда не потому, что прицелились не туда. Вышел из строя один из блоков управления в этой ракете (сделанный, насколько я помню, в России). Почему он вышел из строя? Вот на подобные вопросы мы и должны отвечать. Наша задача — показать, что военные-то сегодня, может быть, не так уж и виноваты. Потому что, обвиняя военных, государство со своей стороны долгие годы ничего для них не делало. Вооружение не обновлялось, люди часто живут просто в нечеловеческих условиях — даже в Киеве, не говоря уже о регионах. Мы, например, постоянно ездим по гарнизонам, в которых не бывает гражданских журналистов. А если бы они там побывали, то это, в большинстве случаев, закончилось бы какой-нибудь разгромной статьей или сюжетом: вот, мол, до чего довели армию. И, в конце концов, грязь опять полилась бы на все Вооруженные силы. Как я уже сказал, наша задача в другом — рассказать «почему» и «как».
По большому счету, мы работаем не для Министерства обороны, а защищаем интересы каждого конкретного человека в погонах, который служит в армии и выполняет свои профессиональные обязанности. Хронометраж «паркетных» сюжетов сведен в наших программах до минимума: людям это неинтересно. В свою очередь, гражданским СМИ интересны сенсации (поскольку нужен тираж, нужен рейтинг), но и «паркета» у них значительно больше. Поскольку мы студия бюджетная, мы можем позволить себе заниматься какими-то социальными вопросами, теми вопросами, до которых просто «не доходят руки» гражданских СМИ. И поэтому я не говорил бы о противопоставлении гражданских СМИ и военных. Я бы сказал, что военная журналистика — одна из составляющих общей украинской журналистики, которая дополняет ее, работая в сфере, не охваченной вниманием гражданских журналистов. Плюс еще один немаловажный нюанс: военные журналисты — люди, получившие профессиональное образование, разбирающиеся в военных проблемах. И, если резюмировать, главное здесь: наличие гражданской позиции — раз, умение профессионально доносить информацию до потребителя — два. Ну, и просто элементарная честность, — чтобы быть достаточно объективным.
— Какие «ударные точки» современной военной журналистики вы могли бы назвать? О чем приходится писать чаще всего?
— Прежде всего, это социальные проблемы. Об этом на одной из «прямых линий» говорил и министр обороны Украины Евгений Марчук, который знал ситуацию еще будучи в должности секретаря Совета национальной безопасности и обороны Украины, а теперь столкнулся с конкретными проблемами конкретных людей. Речь, в частности, шла о нерешенности проблемы с квартирами для военных. Приведу пример: наша студия была создана 6 июня 1992 года. С того времени ни один из наших сотрудников не получил ни одного квадратного метра жилья от Министерства обороны…
Еще один вопрос — основной, конечно, — боевая подготовка. По словам нашего министра, вопрос номер один. Ведь реально для чего нужны войска? Для того, чтобы они были готовы в любой момент использовать свою силу для защиты народа Украины от любой внешней агрессии. Раньше употреблялся такой термин, как «ограниченная боеготовность». Но на самом деле такого понятия нет: люди или готовы к выполнению задачи или не готовы. А это, прежде всего, зависит от финансирования, которого хронически не хватает.
Еще один достаточно интересный вопрос, которому мы уделяем внимание, — научные разработки, они должны осуществляться непрерывно. Не спорю: возможно, то украинское оружие и техника, которые пользуются спросом на международном рынке, — хорошие. Но технический прогресс не стоит на месте. И об этом нужно говорить.
— А как военная журналистика отвечает на новые вызовы? Если говорить, например, о процессе евроатлантической интеграции?
— Как только фактически было заявлено о том, что мы будем интегрироваться в евроатлантическое сообщество, началась подготовка программы «Територія безпеки», которая посвящена конкретно этой проблеме. Первый выпуск программы вышел в эфир на Первом Национальном 2 февраля 2003 года. На сегодняшний день вышло в эфир уже более 30 выпусков. Что касается нашей базовой программы («Нова армія»), то все учения «Партерство заради миру», все натовские акции мы всегда активно освещали, потому что за этим — будущее. Не знаю, может быть, кто- то видит будущее за ЕЭП, а я считаю, что будущее Украины все-таки за Европой и евроатлантическими структурами. Думаю, что пройдет время (может быть, много-много лет), и та же Россия, и все остальные страны все равно будут стремиться объединяться с Западом. И мы не должны ставить барьеры. А что такое Украина сегодня? Это перекресток двух миров — Востока и Запада. Мы посередине. И я очень боюсь, чтобы Украина не стала тем мостом, который сжигают за собой, идя вперед или возвращаясь назад. Поэтому есть два варианта. Или держать собственные гигантские Вооруженные силы, как у Северной Кореи, и кушать траву. Или стать под щит НАТО (что существенно снижает расходы и снимает необходимость содержать свою гигантскую армию) и при этом чувствовать себя защищенными, поскольку нападение на любого из членов блока расценивается как нападение на всех членов блока. И в этом контексте совместные учения, существование совместного украинско-польского батальона в Ираке, сотрудничество — там же — с американцами, участие в миротворческих акциях в Сьерра-Леоне, Ливане и т.д. — это бесценный опыт. И мы говорим об этом. И наша задача сегодня — объяснить не столько Вооруженным силам (как раз офицеры все это очень хорошо понимают), сколько гражданским людям, зачем Украине нужна интеграция в евроатлантические структуры, что это даст. Потому что люди старого толка (например многие коммунисты) все еще живут со штампами «кованый сапог НАТО» и т.п. А этого, на самом деле, уже давно нет.
— Новые вызовы не снимают с повестки дня некоторых старых вопросов. В советские времена армия была одним из основных мест, где в молодом человеке воспитывали такое чувство, как патриотизм. Насколько это сейчас вообще актуально и какова роль военной журналистики в процессе патриотического воспитания?
— Я думаю, это достаточно актуально, поскольку патриотическое воспитание на сегодняшний день, по моим наблюдениям, осуществляется только в двух местах. Во-первых, в Киеве, на Крещатике, во время празднования Дня независимости, когда все вокруг — желто-синее, когда льется пиво, с эстрады звучит украинская музыка и все кричат: «Ми — українці!». А во-вторых — в Вооруженных силах. И военно-патриотическое воспитание — намного действеннее, поскольку только в армии человек может ощутить себя гражданином, который может и должен защищать свою страну. Если когда-то проводились политзанятия, то теперь солдаты изучают историю Украины, вникают в современную политическую ситуацию и т.д. Может быть, для киевлян это и не так актуально, но я встречал солдат из провинции, которые до службы в армии толком читать не умели. А из Вооруженных сил они выходят достаточно подготовленными.
Или взять, к примеру, тот же военный парад — чем не средство патриотического воспитания? В этом году он, кстати, был достаточно хорошо организован и прошел с минимальным количеством сбоев. И что бы там ни говорили, я все-таки думаю, что военные парады нужны, пусть раз в год, без военной техники. Просто чтобы парни прошли и продемонстрировали, что армия есть и она достаточно близка к народу. Парад более приближен к ментальному образу армии: то есть он показывает армию такой, какой мы ее хотим видеть. И формирование этого ментального образа, то, какими будут ВС, зависит, в принципе, от нас, журналистов.
Что касается того, как конкретно военная журналистика может участвовать в патриотическом воспитании молодежи, то у нас, например, была очень резонансная молодежная рубрика. Известных людей (например, звезд украинской эстрады) мы одевали в военную форму и везли их прямо в военные части, где они стреляли, ходили строевым шагом или даже ездили на танках и т.п. Потом мы показывали, как это у них получалось. В общем, главное, чтобы мероприятия, связанные с патриотическим воспитанием, были понятными молодежи и достаточно, если можно так сказать, рейтинговыми. Вот мы и старались их такими делать, делаем и, думаю, будем делать. На какое-то время выход упомянутой рубрики приостановили, поскольку кое-кому из военных чиновников не понравился вид звезд эстрады (у некоторых — длинные волосы) в военной форме. Думаю, что с приходом гражданского министра обороны подобных проблем возникать не будет.
— Кстати, а что конкретно изменилось для военных журналистов в связи с приходом нового министра обороны?
— Прежде всего, хочу отметить, что внимание Евгения Марчука к военным СМИ — беспрецедентно. Если раньше их воспринимали лишь в качестве одного из подразделений второго эшелона в структуре Министерства обороны, то новый министр фактически сразу после своего назначения начал встречаться с журналистскими коллективами, узнавать, чем они живут, в каком состоянии находятся. Приходил он и к нам в студию. Осмотрел все кабинеты, удивляясь полному отсутствию компьютеров у журналистов; садился на место ведущего (обычный армейский стул, позади которого натянута синяя ткань, на фоне которой и снимается ведущий). После чего принял решение о том, что все это надо менять. Уже в ближайшее время должна поступить какая-то финансовая помощь, будут приобретены новые монтажные станции, планируется провести ремонт в студии. Наш корреспондент — Владислав Волошин — сегодня постоянно работает в Ираке; ему приобрели портативную цифровую камеру, штатив. То есть Министерство обороны наконец-то обратило на нас, военных журналистов, внимание. И в связи с этим настроение у нас — достаточно оптимистичное. И не только в связи с этим. Люди видят, что в армии сегодня действительно что-то начало происходить. Раньше простая смена министров обороны ничего не решала: структура оставалась та же, проблемы те же. Теперь же армия становится более открытой.
Да, много дискуссий по поводу сокращения ВС. Но сокращение — неизбежно: как говорится, нужно протягивать ножки по одежке. Пусть это будет сто тысяч военных, но это будут одетые, накормленные и хорошо подготовленные ребята. Очень важно, что один из главных тезисов, о котором говорит Евгений Марчук (и это позиция Президента), — сокращение будет проводиться под бюджет. И в целом начинания по реформированию ВС — хорошая тенденция. К моменту прихода нового министра армия уже подошла к какому- то критическому рубежу: военные перестали уже хоть во что-либо верить. Новый министр дал им надежду. И мы все должны ему помочь. Если военнослужащие это почувствуют, украинская армия действительно получит шанс стать сильной и открытой для общества — такой, какой она и должна быть.
СПРАВКА «Дня». Ян ИВАНИШИН. Родился в 1971 году в Запорожье. Работал в Запорожском машиностроительном конструкторском бюро «Прогресс», внештатно — в газете «Комсомолец Запорожья». В 1993 году закончил факультет военной журналистики Львовского высшего военно-политического училища. После чего — до сегодняшнего дня — работает в Центральной телерадиостудии Министерства обороны Украины (создана в 1992 году).
