Сегодняшняя Россия продолжает выстраивать средствами кино свою историческую мифологию. На экраны вышел очередной фильм в жанре «эпического портрета» — «Гагарин. Первый в космосе» (режиссер — Павел Пархоменко, в главной роли — Ярослав Жалнин, производство «Кремлин Филмз»). Лента достаточно ярко демонстрирует принципы и задачи этой новейшей мифологии — героического и успешного противостояния едва ли не всему миру. Как сказано в официальной аннотации, «фильм посвящен первым шагам человечества на пути освоения космоса и непосредственно судьбы первого космонавта Юрия Гагарина. Основной лейтмотив — борьба за право быть первым: соревнование в первом отряде космонавтов; конкуренция технологий в ракетостроении; противостояние сверхгосударств — СССР и США. В первый отряд космонавтов отбирали из трех тысяч летчиков-истребителей по всей стране. В легендарную двадцатку попали самые лучшие. Кто полетит первым, не знал никто. На этом пути пришлось бороться не только с земным тяготением...»
Следует сразу заметить, что сюжеты противостояния сверхгосударств и конкуренции ракетно-космических технологий в фильме раскрыты очень в малой степени. И это, очевидно, пошло ему на пользу, лишило неминуемой ходульности и плакатности, как в некоторых других российских исторически-мифологических лентах, позволило сосредоточиться на судьбе главного героя, на человеческих отношениях. Зато главным «теневым», не названным лейтмотивом фильма стало другое — «вынесение за скобки» (назовем этот прием так деликатно) всего того, что сделали в советской космонавтике украинцы, представив ее как сугубо русский всемирно-исторический прорыв.
Но об этом — немного позже. В целом же фильм «Гагарин. Первый в космосе» напоминает биографические ленты советских времен: немного лирики, немного трудностей, немного драматизма, немного халтуры и откровенных глупостей со стороны постановщиков. Возможно, лирика, то есть разного плана эпизоды из жизни Юрия Гагарина до космического полета, в нем представлена лучше всего, ведь консультировали авторов жена космонавта №1 Валентина и его дочери — Елена и Галина. А вот халтура... Можно долго перечислять моменты ленты, которые не соответствуют ходу действительных тогдашних событий (зафиксированных документами и участниками), что недопустимо для биографического фильма, тем более, что какой-то «художественной нагрузки» эти ляпы на себе не несут. Назову только один такой эпизод: в фильме Сергей Павлович Королев знакомится сразу со всей двадцаткой отобранных для космической подготовки летчиков, тогда как в действительности он знакомился и общался не раз до гагаринского старта лишь с «первой шестеркой» — скорее всего, в результате безумной секретности, которая господствовала вокруг космической отрасли. «Безумной» потому, что только в СССР Королев был засекреченным, а американцы хорошо знали, кто есть кто, и не раз в американской прессе публиковались королевские фотографии и даже его домашний адрес... И соратники еСПе (как звали его «на фирме») хорошо знали, кем он является, потому не мог реальный генерал Каманин (первый начальник Центра подготовки космонавтов) представить Королева как «генерального конструктора» — его должность называлась «главный конструктор». А вот в фильме почему-то звучит «генеральный»... И вот уровень халтуры авторов ленты: через приблизительно двадцать минут Королев вдруг становится уже «главным»...
И это при том, что авторы ленты вместили в нее немало материала, не слишком известного широкой публике, достаточно тщательным образом проработав его. Хотя и немало интересного осталось вне кадра. Скажем, непостижимая история, которую друзьям рассказал сам Гагарин примерно за год до старта. Он на пассажирском самолете возвращался из северного города, где служил в истребительном полку. И вдруг во время полета к его креслу подошла маленькая девочка, которая также летела там, и попросила автограф. Гагарин растерялся и сказал: ты знаешь, я обычный летчик, ничем не прославленный. А девочка ему сказала: ничего, ты будешь знаменитым. Еще не было «первой шестерки» будущих космонавтов, едва лишь отобрали двадцатку, и вот такой, почти мистический эпизод.
Нет, я понимаю, почему в фильм не попал момент, который положил начало своего рода традиции среди советских и российских космонавтов, — это когда перед посадкой в автобус, который должен был отвезти космонавта №1 и его дублера на стартовую позицию, у Гагарина возникла, как говорят, «малая нужда», и он ее справил на переднее правое колесо автобуса. Ну разве такое можно вставлять в мифотворческий фильм, несмотря на то, что потом это делали практически все космонавты? Так же, как и другую традицию, когда светочи конструкторской мысли во главе с Королевим справляли ту же нужду около ракеты — «чтобы хорошо летела»... Но какого черта авторы обошли вниманием эпизод с написанием на шлемах скафандров букв «СССР»? Ведь он очень красноречив: Гагарин и его дублер Титов уже надели космические скафандры, когда кто-то вдруг спохватился: а вдруг после приземления космонавта примут за американского шпиона и сильно поколотят — а за год перед этим над Советским Союзом был сбит разведчик U-2, и его пилот Пауерс спустился с парашютом почти в таком же комбинезоне? И срочно найденный художник написал четыре буквы на шлемах Гагарина и Титова, и с еще сырыми надписями они поехали к космическому кораблю — поехали, кстати, на ЛАЗе, кажется, первом в СССР автобусе, оборудованном кондиционером.
А вот действительно трагический эпизод — гибель старшего лейтенанта Валентина Бондаренко в барокамере во время тренировок и реакцию на это будущих космонавтов — не показан. Почему? Ведь это психологически очень важный момент. Но его нет! По-видимому, чтобы не портить картину общих успехов.
И еще один важный сугубо идеологический момент. Слишком много в фильме прямых намеков на религиозность Гагарина (непременная составляющая новейшего русского киномифа). «Может, мне за тебя молиться, когда ты летаешь?» — говорит главному герою жена. И ответ — «Ну, молись!». А «голос с неба», оказывается, сказал Гагарину — ты первый прорвешься туда, в черный космос... И ясное дело, мать рассказывает юному Юре, что звезды — это души праведников.
Но — к главному. К тому, каким показан в фильме Главный конструктор Сергей Королев, без которого, — как в один голос утверждают те, кто с ним работал, — и спутник в СССР был бы запущен намного позже, и тем, более, человека в космос послали бы невесть когда (а без заданного Королевым темпа и американцы не слишком бы спешили, следовательно, возможно, на Луне бы до сих пор не отпечатались бы следы земных астронавтов)...
Первое, чем киношный Королев отличается от реального — то, что первый русский (как и в биографическом фильме Юрия Кары «Королев»), тогда как в действительности он был украинцем, и его украинский акцент был с ним до конца жизни (даже тогда, когда он разговаривал на французском языке, который хорошо знал, — об этом пишут его современники). Но дело не только в акценте — Сергей Павлович охотно общался с земляками на украинском языке, даже более того, настаивал, чтобы они его не забывали. А между тем в кадре нередко появляется актер, который играет космонавта-4 Павла Поповича, с которым Королев как раз и разговаривал на украинском языке и вместе пел украинские песни, но... никаких признаков украинскости у киношного Поповича обнаружить не удается...
Красноречивый эпизод: телефонный разговор Королева с Хрущевым о том, что Гагарин уже летит над Землей. И Никита Сергеевич говорит, по своей привычке смягчая согласные, «Перьвый сорт», и тут же замечает: это и у вас в Одессе так говорят, не только у нас в Киеве. Но Хрущев прожил в Киеве суммарно неполные десять лет — ненамного больше, чем жил в Киеве Королев! Реальный Хрущев был знаком с досье Королева (он любил знать подробности о тех, с кем работал) — и знал, что тот, скажем, учился в Киевском политехникуме два с половиной года... Какое там «у вас в Одессе»?
Вторая, не менее важная характерная черта еСПе — это его улыбка. Она была не менее фотогеничной, чем гагаринская, просто Королев был засекречен, и ее мы знаем лишь из фотографий и немногочисленных кинокадров. Заместитель Главного конструктора Павел Цыбин так писал о ней: «Круглая, низко посаженая на короткой шее голова, широкий лоб, нависшие брови, живые, немного прищуренные глаза, хорошо очерченные черты лица. Оно всегда залито доброжелательной улыбкой». А вот впечатление Юрия Гагарина от знакомства с Главным, которого он заочно представлял суровым ученым-анахоретом: «А здесь увидел мужчину среднего роста, круглощекого, с темными волосами, без очков. Стоит, заложив руки за спину, невымышленный, живой. Короткая шея, плечи широкие, сам — здоровячек. Улыбается широко и щедро, голову едва склонил. Улыбка решительная, а глаза яркие, блестящие, как маслины. Лоб высокий, зубы белые... От него веет каким-то домашним теплом, и никакой агрессивности, строгости. Я поневоле тоже улыбнулся, радуясь в душе, что мои предчувствия не сбылись. А он обвел нас своими веселыми глазами и говорит: «Давайте знакомиться, я — Сергей Павлович Королев».
А теперь те, кто видел фильм или хочет посмотреть его (ленту легко найти в интернете), сравните эту сцену с показанной на экране, с появлением персонажа, по стилю поведения более похожего на какого-то путинского чиновника.
Впрочем, украинцем был не только Сергей Королев. Фигура №2 советской космонавтики — Валентин Глушко, на чьих мощных двигателях взлетели и первый спутник, и «космические щенки», и Юрий Гагарин. В фильме он вообще отсутствует. Все равно, что в фильме о Виталии Кличко забыть Владимира.
И в заключение. Надписи на экране в конце фильма содержат откровенную туфту. Во-первых, Гагарин погиб не во время испытательного, а во время обычного тренировочного полета. Во-вторых, Гагарина действительно не хотели пускать в космос, но он своего добился — был дублером Владимира Комарова, который погиб в полете на «Союзе-1», а затем готовился, по его собственным словам, «научить этот корабль летать». Он и погиб, готовясь к новому полету. А, кроме того, был членом одного из лунных экипажей — ведь Королев начал программу пилотируемого полета на Луну, которая без него завершилась ничем.
Что же мы имеем в итоге? Биографический фильм, где реальные биографии значительных фигур ХХ века принесены в жертву «правильной» исторической мифологии. Не первый — и не последний в таком ряду. Хорошо, впрочем, уже то, что в бытовых сценах главный герой выглядит живым человеком, а не плакатным образцом.
