«День» продолжает дискуссию о причинах кризисного состояния государственного ТВ.
Напомним, что начало ей положила статья Натальи Степанец «Государственное ТВ: реформаторство без реформ» («День» №186) и в ней уже приняли участие нынешний и бывшие руководители НТКУ — Вадим Долганов, Зиновий Кулик и Николай Княжицкий. Сегодня мы публикуем мнение Виктора ЦЫГАНОВА, который за 20 лет работы на УТ прошел путь от редактора до заместителя главного директора главной дирекции программ республиканского телевидения. Сейчас Виктор Цыганов работает вне системы телевидения.
Прошлое всегда обладает той притягательностью, которой оно не имело, когда было настоящим. Отсюда и ностальгия — это не что иное, как желание вернуть то, чего мы никогда не имели. Вряд ли сегодняшнее телевизионное руководство менее профессионально и гуманно, чем его предшественники. Если же есть какая-то ощутимая разница между телевизионным современным и прошлым, то она состоит только в том, что во времена «зависимости» ТВ, считая своего зрителя идиотом, всё же обращалось к нему как к умному человеку, а сегодняшнее ТВ к зрителю как к умному человеку уже не обращается. Свидетельство этому — регулярные появления на экране странного вида политического комментатора, похожего одновременно и на Крупскую, и на отца Фёдора. Современное телевидение так же не зависит от мнения аудитории, как и телевидение предыдущее. С другой стороны, многие телеатрибуты тех лет, хотя и несколько видоизменённые, существуют и сегодня. Вместо прежних еженедельных общестудийных летучек регулярно выходят многостраничные газетные рубрики с непременным джентльменским набором: интервью с кем-нибудь из погодных Кассандр, восхищенное описание тряпок, приобретённых уже неизвестными или ещё неизвестными телеведущими, и рассказы о том, где проводят свой отпуск экранные вещатели кулинарных рецептов. Осталась в живых и старушка-цензура: теперь она стала «цензурой денежного мешка». Честно говоря, не всё так было плохо в старом телевизионном доме, и доперестроечное телевидение, в общем- то, напоминало Варвару Лоханкину из «Золотого телёнка», у которой, как известно, наряду с множеством недостатков был целый ряд существенных достижений. Так, например (перечень можно продолжить), редакторы, в отличие от нынешних, были твёрдо уверены, что слова «точка» и «дочка» пишутся без мягкого знака. Тогдашние спортивные комментаторы такой уверенности не демонстрировали, но вещать в эфире голосами напёрсточников считалось среди них верхом профессионального неприличия. Если же говорить серьёзно, о чём стоит вспомнить в первую очередь, так это об уникальной, или, как модно говорить сегодня, эксклюзивной организации телевизионного вещания, сложившейся именно в Украине. Тогда наше телевидение одновременно называлось и Украинским (по содержанию), и Республиканским (по форме: программу вещания составляли передачи не только из Киева, но и из всех областных телестудий республики). Единый календарно-тематический план вещания строился на рубриках и циклах, общих и для столичной, и для региональных телестудий. Достоянием украинского телезрителя становился лучший телевизионный продукт, независимо от места его производства. Эта чётко действующая система во многом обеспечивала возможность выхода украинских телепередач и на всесоюзный телеэкран: ежегодно 240 — 260 украиноязычных, снабжённых титровым или закадровым переводом программ (детских, литературно-драматических, музыкальных, молодёжных, научно-популярных и т.д.) демонстрировались по I программе ЦТ в прайм-тайме с обязательным последующим повтором по ЦТ-2. Всё это не только расширяло информационное пространство Украины, но и укрепляло её международный имидж. Даже при всей серости «застойного» телевидения, сегодняшнее ТВ смотреть не менее безрадостно: независимо от формы собственности, его основным содержанием стали корыстное потакание неразвитым вкусам, изображение зла в приглядном виде и защита политических интересов нуворишей. Что поделаешь — закон прибыли пробивает себе дорогу, расталкивая всё на своём пути. Именно поэтому ТВ просто не может быть иным во времена, когда его референтной группой (согласно запросам и потребностям которой определяется характер и содержание вещания) стала та часть аудитории, чей социальный статус совпадает с диагнозом (имеются в виду «новые русские» или «новые украинцы» — кому как угодно). В силу этого самым точным определением современного ТВ является следующее: «телевидение — это демократия в её самом неприглядном виде».
Можно, конечно, кручиниться по поводу вопиющей примитивности современного ТВ, но стоит ли сожалеть о том телевидении, которому была присуща своя примитивность и для которого зритель был, говоря словами Канта, не целью, а средством, то есть, точно таким же подопытным кроликом, как и сегодня? Действительно, что лучше — тотальная политическая пропаганда прошлых лет, пронизывавшая всё без исключения вещание, или такая же тотальная сегодняшняя коммерческая реклама? В конце концов, телевидение — это зеркало, в котором отражается вся общественная жизнь. И будет вполне оправданным вспомнить незатейливую народную поговорку, предостерегающую от неоправданных «зеркальных» претензий.
Свои надежды на торжество идеалов объективности, нравственности и красоты в телепространстве Украины романтики от масс-медиа и идеалисты от политики сегодня всё чаще связывают с необходимостью создания общественного телевидения, то есть такого ТВ, которое сможет защитить демократию от её же чрезмерностей и которое должно быть независимым не только от власти, но и от какой-либо колонизации, от доминирования со стороны частного капитала и других специфических групп интересов. С другой стороны, именно общественное телевидение должно обеспечивать равенство возможностей различным общественным группам для доведения своих взглядов и позиций до ведома широкой общественности. Общественное ТВ должно помогать гражданам в осознании существующих и потенциальных общественных проблем, разъяснять альтернативные варианты социальной политики для того, чтобы могло возникнуть обоснованное общественное суждение. Именно поэтому общественное телевидение должно стать самой важной формой масcового общественного знания в демократическом обществе. Впрочем, ситуация с общественным телевидением вряд ли подтверждает правоту капитана Врунгеля, утверждавшего, что «как вы яхту назовёте, так она и поплывёт». Как бы ни называлось телевидение (речь идёт о явлении в целом, а не об отдельных его фрагментах, в данном случае, передачах), оно вряд ли окажется лучшим, чем его время. Хочется надеяться, что когда демократия власти из номинальной станет реальной и преобразуется во власть демократии, тогда и украинское ТВ будет «телевидением равных прав и равных возможностей» и из «телевидения для всех» превратится в «телевидение для каждого, то есть станет таким, каким и должно быть подлинное общественное телевидение.
