— Как вы считаете, что мешает нашим журналистам всерьез ставить вопрос о внедрении в отечественном телевизионном пространстве европейских стандартов взаимоотношений владельцев СМИ и творческих коллективов? Что мешает владельцам СМИ идти к этим стандартам?
Игорь СКЛЯРЕВСКИЙ, «ТСН», «1+1»:
— Никакие стандарты взаимоотношений владельцев СМИ и журналистов «внедрить» попросту невозможно. В наших условиях это то же самое, что навязать столовый этикет каннибалам. Всегда будут конфликты там, где речь идет о политической идеологии, «агитации и пропаганде». Журналист в таком случае ищет компромисс между перспективой потерять работу и желанием сохранить хорошие отношения с собственной совестью. Но бывают редкие случаи, когда владельцев СМИ интересует бизнес, а не сведение счетов со своими политическими конкурентами. Именно бизнес, то есть деньги от рекламы. Популярность, а отсюда — деньги может принести только газета и телеканал, журналисты которого рассказывают о том, что происходит, непредвзято и профессионально. Это и есть то, что называют «европейскими стандартами». У нас нормальные отношения возможны чаще всего тогда, когда газетой, каналом или хотя бы частью их акций владеют иностранцы. Остальным до этих стандартов нужно просто дорасти. Дорастем — тогда политики займутся политикой вместо бизнеса, бизнесмены — наоборот, тогда и журналисты сменят пропаганду на журналистику.
Марина СОРОКА, парламентский корреспондент, «Интер»:
— Прежде всего нужно определить, к каким европейским стандартам мы стремимся. Принцип «кто платит, тот и заказывает музыку» срабатывает везде — в Европе, в России, в Украине. Я не могу согласиться с утверждением, что зарубежные СМИ не зависят от своих хозяев. Они точно так же, как и украинские масс- медиа, находятся в зависимости. Только степень разная. Война в Югославии — яркое этому подтверждение. От источника финансирования зависели акценты, которые расставляли зарубежные масс-медиа. Я могу согласиться с тем, что уровень независимости СМИ находится в пропорциональной зависимости от уровня демократии и материального благополучия граждан. Ведь дело не в заангажированности того или иного издания или уровня отношений владельцев СМИ и творческих коллективов, а в отсутствии выбора. Экономическая нестабильность и нехватка денег у подавляющей части населения Украины не позволяет соотечественникам покупать издания различной политической направленности или переключать кнопки телевизора. Не у всех есть средства на новый телевизор и современную антенну. Поэтому в большинстве случаев украинцы довольствуются теми кнопками, которые есть, и смотрят те телеканалы, которые доступны. У журналистов также часто отсутствует выбор — ведь несогласие с политикой издания, например, может поставить под вопрос материальное благополучие семьи. Выбирать приходится и хозяевам СМИ — не всякий захочет жертвовать собственным бизнесом или политической карьерой только из-за желания приблизиться к европейским стандартам. О них можно будет говорить тогда, когда в Украине будет европейский уровень жизни. Хотя стремиться к этому нужно. Пока же и журналисты, и телезрители, и читатели газетных полос, а также владельцы СМИ в Украине — заложники экономической нестабильности.
Денис ЖАРКИХ, СТБ:
— Во-первых, для того чтобы СМИ работали в европейском режиме, нужен общественный заказ. Такового просто нет. То есть звучат заклинания о том, что Украина — это европейская страна, но уж больно по-азиатски они звучат. Азиатский компонент в украинской культуре значительно более весом, чем это принято считать. Так, например, в производственном менеджменте его больше, чем в Турции. Имеется в виду необязательность, начальственный произвол, коррупция в среде чиновников, негласное поощрение воровства.
Во-вторых, журналисты не могут сами вывести свои СМИ на уровень европейских просто потому, что это не их деньги. Это функция менеджмента. Менеджер вкладывает деньги в того или иного журналиста и добивается этим необходимого эффекта. Как правило, в украинских журналистов деньги не вкладываются. Поощрения идут не по принципу целесообразности, а по принципу послушности (азиатский принцип). От азиатского способа руководства вряд ли можно ожидать европейского продукта. Правда, ничто не мешает журналисту самому становиться европейцем. Но тогда не стоит удивляться тому, что азиатское руководство его почему-то не поощряет. Тут уж либо европейский выбор и жизнь без премий и званий, либо прибавка к жалованью и карьера, но полная зависимость от воли вышестоящих товарищей. Для тех, кто до сих пор мучается дилеммой, могу привести цифры. В среднем журналист-лизоблюд получает на 100—200 долларов больше, чем его коллеги. То есть разница составляет заработок провинциальной проститутки (нагрузка примерно такая же). Так что европейский выбор делайте сами.
Захар БУТЫРСКИЙ, «Новый канал»:
— Во-первых, ставить любые вопросы всерьез мешает закрытость наших медиа-холдингов. О владельцах украинских телеканалов журналистам этих каналов известно не более, чем обычным телезрителям. Во-вторых, у нас нет сильных творческих коллективов. У нас есть начальник, его окружение, а также все прочие, соревнующиеся за место под солнцем, за близость к телу. В результате профессиональная конкуренция (абсолютно нормальное явление) на большинстве украинских каналов отсутствует. Борьба ведется не за качество телепродукции, а за прочность позиций, словно некогда в парткоме.
Однако и в Украине я встречал примеры западного, более цивилизованного подхода на телевидении, где журналисты в некоторой степени чувствуют себя творчески независимыми. Все их права и обязанности четко прописаны в контракте, который, кстати, прежде чем подписать, необходимо внимательно прочитать, а еще лучше — посоветоваться с адвокатом. В том случае, если журналиста и выгонят с работы за идеологически невыдержанный сюжет, то он сможет хотя бы формально восстановить справедливость через суд.
В Украине телевидение — не способ зарабатывания денег в нормальном понимании, рыночным путем. Деньги зарабатываются преимущественно не рекламой и не инвестициями в будущие прибыльные проекты, а лояльностью к некоторым политическим кругам. Газеты и телеканалы постоянно покупаются и продаются (под выборы, например; тогда их цена значительно растет), владельцы быстро меняются, так что ни о каких стандартах, правилах, традиции не может быть и речи.
Евгений ФЕДЧЕНКО, автор и ведущий программы «Вікна у світ», СТБ:
— На мой взгляд, некой европейской или американской модели соотношения «бизнес — творчество» не существует. Существует единственное правило, которое соблюдает каждый владелец СМИ: если я плачу за это деньги, то ОНО должно приносить мне прибыль. Вся разница как раз в том и состоит, кто что понимает под словом прибыль. Большинство западных медиамагнатов (о России мы в данном случае говорить не будем — там ситуация весьма схожая с украинской) под прибылью подразумевают именно прибыль финансовую, которую не стоит путать с политическим влиянием. Тут, в Украине, чаще всего ни о какой прибыли говорить не приходится, точно так же, как о высоких рейтингах или тиражах — все это мифы. Украинским медиамагнатам СМИ нужны в первую и последнюю очередь исключительно как инструменты влияния или, если хотите, инструменты давления. И их эффективность оценивается как раз в зависимости от этого влияния. Но это касается не только Украины или России. Мне представляется очень важной деталью деятельности СМИ на Западе следующее: кроме того, что СМИ приносят финансовую прибыль, они зачастую являются некими инструментами в политической борьбе, поскольку бизнес нигде не может существовать в вакууме. Если, например, магнату Мэрдоку важно, чтобы в Китае ему разрешили ретранслировать футбол по его спутниковым каналам, то при этом мы можем быть уверены, что ни одна газета, которая ему принадлежит, не выступит, скажем, против плачевного положения с правами человека в Китае. Тот журналист, который все же захочет покритиковать Китай, конечно же, сможет это сделать, но вынужден будет при этом сменить место работы. Другое дело, что на Западе работодатель (владелец СМИ) будет до последнего пытаться удержать этого журналиста именно в своей газете или на своем телеканале, поскольку он знает, что весь его бизнес держится именно на этом конкретном журналисте, который является высокооплачиваемым профессионалом (читай: очень дорогим товаром, которого на рынке не так уж много), который имеет свое мнение, не совпадающее с мнением владельца, и готов его защищать, даже если ему придется сменить работу. Вот в этом и состоит принципиальная разница.
