Во вторник катастрофа украинского самолета с пятью нашими летчиками на борту в Анголе практически для всех информационных программ коммерческих каналов была новостью № 1. И лишь УТН на государственном, главном национальном канале, рассказали об этом своим телезрителям на ... 24-й минуте программы. Еще один ужасный прецедент того же дня — попытка самосожжения шахтера в Луганске — тоже оказался на периферии внимания главных теленовостей страны. Да, конечно, встреча Леонида Кучмы с представителями региональных СМИ, с которой УТН начались, важна. Особенно, если на ней Президент делает сенсационные заявления (которые журналисты понесут в массы по городам и весям страны) о своих успехах там, «где ему не мешают», и предлагает это «немешание» продлить еще... И тем не менее — приоритеты государства в информационной политике многое могут сказать и о его приоритетах вообще. Если любой шаг Президента оказывается важнее жизни любого другого гражданина страны, значит, от тоталитаризма, основной принцип которого: власть — все, человек, — ничто мы еще не продвинулись и на миллиметр. И что там нам власть имущие говорят о Совете Европы, правах человека, приоритете интересов личности над интересами государства?.. И что удивительного в том, что права наших граждан (к которым относится не только П.И. Лазаренко, но и те же моряки с наших арестованных кораблей, украинские девушки, проданные в рабство, и др.) беспокоят в стране в основном пока что только прессу да омбудсмена Карпачеву, работу которого, кстати, вынуждены финансировать посольства других держав?
Странное ощущение оставила и телетрансляция на УТ-1 церемонии награждения победителей конкурса региональных электронных СМИ «Золотая волна», проходившего в Харькове.
Появление подобного состязания в нашем информационном пространстве — безусловно, вещь отрадная. Именно сейчас региональные телестудии и FM-радиостанция активно растут и совершенствуются. И цель, заявленная его организаторами, — «создать для региональных телерадиокомпаний настоящую профессиональную площадку для общения, которая поможет коллегам увидеть и услышать друг друга, выработать критерии оценки и наметить новые цели» — благородна, но смутила одна вещь, которая становится тенденцией с учетом того факта, что «Золотая волна» проводилась в рамках национального телеконкурса «Золотая эра». Как известно, среди организаторов последнего была и есть «Студия «1+1» — и она же в прошлом году получила наибольшее количество наград. Почти что аналогичная ситуация — в нынешней «Золотой волне». Среди членов жюри конкурса был Аркадий Жаровский, генеральный директор телекомпании «ТЕТ». И именно эта киевская ТК получила 5 из 10 высших наград конкурса. У меня нет ни малейших сомнений в том, что и программы «1+1», победившие в прошлом году в «Золотой эре», и передачи «ТЕТ», победившие нынче в «Золотой волне» — достойны и выиграли справедливо. Но... Как известно, серьезные зарубежные кино- и телефестивали не допускают случаев участия в конкурсе работ членов жюри. Вы представляете, скажем, себе члена жюри кинофестиваля в Каннах, получающего главный приз?! Вряд ли. Подобное там восприняли бы как фактор, который может негативно сказаться на репутации и форума, и победителей, репутации, в том числе и коммерческой. Почему об этом не задумываются организаторы наших профессиональных конкурсов? Неужто по простоте душевной? Или в стране, где царит произвол власти, и у рядовых граждан занижен порог моральных требований к самим себе?
Неловкость этического порядка, оставившая болезненный след в душе, была допущена и создателями «Ток-ринга» (УТ-1). Кстати, хочется отметить, что на прошлой неделе в их эфире была, пожалуй, одна из самых сильных программ этого цикла. О проблеме борьбы с наркоманией путем возможной легализации в Украине наркотиков дискутировали на ринге Валерий Ивасюк и Николай Рудьковский. Дискутировали, слыша друг друга, противопоставляя аргументу — аргумент, каждый раз очень выверенный и веский. Абсолютная противоположность позиций господ Ивасюка и Рудьковского сочеталась с одинаковой и ощутимой тревогой в душе и за нашу страну, и за ее молодое поколение. В последней же программе, посвященной эвтаназии (умерщвление по желанию больного), уровень дискуссии уже был несколько ниже, и не в последнюю очередь, как мне кажется, из-за невыстроенности программы и чисто режиссерски, и концептуально. Согласитесь, к примеру, что проблема эвтаназии для животных и людей — это все-таки разные, очень разные вещи, с разным нравственным подтекстом. Но почему-то авторы программы пошли на смешивание этих двух разных проблем, провоцируя на обсуждение их как бы в одном ряду, без особого разграничения, соответствующими заранее отснятыми телерепортажами (из ветеринарной лечебницы, киевских улиц со стаями собак и т.д.). А затем последовала и крайне неприятная бестактность. Съемки в интернате для детей с врожденными ужасными патологиями сопровождались комментарием, который должен был, по замыслу авторов, оправдывать необходимость эвтаназии. «Кількість таких дітей, — звучало с экрана, — збільшується. А кількість грошей на їхне утримання — зменшується... Ніхто з них не доживе і до 5 років. Але чи не гуманніше було б позбавити їх раніше цих мук?». Наверное, даже не надо объяснять, что когда в разговоре о гуманности возникает такой аргумент, как деньги, количество которых уменьшается (по вине, кстати, нашего государства) — это страшно. Почему этого не почувствовали авторы сюжета? Вряд ли потому, что они последователи теорий фашизма или а-ля Мальтуса, и готовы, к примеру, предложить такой метод решения проблемы и с нищими нашими стариками, и бомжами и т.д. Наверняка, речь может идти лишь о недостаточной тонкости, точности, внимательности авторов, а, в конечном итоге, профессионализме, который не в последнюю очередь предполагает способность к сопереживанию, к соболи, в независимости от того, кого ты в данный момент и ради чего снимаешь. Как только этот изначальный императив добра в душе нашей исчезает — рождается уже не журналистика, а подделка, суррогат.
И, напротив, когда в журналистской работе есть непосредственность чувства (без ложного пафоса) — даже какие-то огрехи отходят на второй план. Скажем, я не являюсь поклонником того стиля интервью, который исповедует Елена Лазутина в цикле программ «Родом з України», идущих на каналах «ЮТАР» и «НТУ». Будучи сторонником жесткой, провокационной журналистики, я не всегда принимаю тон безусловной очарованности собеседником, когда все вопросы — только «по шерстке», слишком мягкие и от того нередко банальные. И все же, несмотря на собственную субъективную придирчивость, я не могу не отметить искренность журналистских эмоций и доброжелательности Елены Лазутиной, которые — видно по всему — очаровывают и ее знаменитых визави: героев передач этой теленедели Виктора Мережко и Клару Лучко, и прежних встреч — Елену Быстрицкую, Наталью Фатееву, Ларису Удовиченко, Александра Парру и других. В итоге даже предполагаемость тем, вопросов и ответов, поначалу раздражающая, к концу программы, как правило, рождает ощущение уюта и, как ни странно, сокровенности сказанного знаменитостью. Вот как близкому человеку, без излишнего надрыва и самокопания, без расстегивания всех пуговиц, как бы впроброс — а скажешь, бывает, самое важное, самое глубоко скрытое в твоей душе. Создать такую атмосферу на протяжении беседы тоже надо уметь.
В том, что безыскусность — не порок, убеждает и автор «Глухомании» из «Телемании» («1+1») Валентина Руденко. От знаменитых провинциальных историй Александры Ливанской в памятном моему поколению и старше «Взгляде» цикл «Глухомания» отличается меньшей изобретательностью в деталях. Авторские подводки Валентины Руденко более стандартизированы, технологичны, в них меньше фантазии и неповторимости стиля. Но Ливанская воспринималась в интерьере сельской глуши неким эфемерным созданием, чуждым провинциальной реальности, которую она показывала и открывала зрителям. То был взгляд столичного жителя, склонного относиться к жизни в глубинке с некоторой восторженностью, поверхностностью и сентиментальностью дачника. Валентина Руденко — другая, и профессиональный стиль у нее другой. Она создает образ «своего человека» в «компании провинциалов», стремясь максимально приблизиться к их юмору, языку, мироощущению. Она из своих героев не делает «героев» в прямом смысле этого слова, в результате персонажи не прихорашиваются, не напрягаются, чтобы выдавить из себя нечто, а остаются буднично-спокойно-таковыми, каковыми они есть на самом деле. С суржиком и без, порой чудаковатыми, порой задерганными жизнью, порой умными, а иногда простоватыми, и одинаково трогательными в своей истинности, неподдельности. Не случайно Валентине Руденко в большей степени удаются именно микропортретики провинциальных персонажей, нежели сугубо репортажные зарисовки. В двух последних «Телеманиях» Валентина Руденко предложила минисериал о жителях городка Шаргород. И самыми удачными в этих сюжетах были не строго продуманные и снятые под «авторскую идею» мизансцены, а минимально срежиссированные моменты, те, в которых телевизионщики как бы отпускали поводья и позволяли ситуации развиваться по ее собственным законам реальной жизни. Самым классным в этом смысле был эпизод в домашнем фотоателье, где старый фотограф Аркадий Вайсман снимал основательно, с чувством, толком, расстановкой на допотопном аппарате Валентину Руденко. Бережно сохраненные в эфире паузы, длинноты, обычные для действительности, и, как правило, убираемые в ТВ-сюжетах при монтаже, усилили эффект достоверности, как бы сиюминутности происходящего. А потом в кадре были фотоальбомы шаргородцев разных поколений: «Це Клара Лейбівна. Це Роза і Аркадій. Це знову Клара Лейбівна». И заключительный текст за кадром: «Всі ці фото зроблені в одному й тому ж ател'є, у одного й того ж майстра, на одній і тій же вулиці Карла Маркса, в одному і тому ж місті — у Шаргороді...». Оказывается, есть в нашем нервном, беспрестанно изменяющемся мире и нечто устойчивое, добротное, вечное — это любовь к родному очагу и человеку: близкому, а иногда и далекому. И хорошо, что есть такое телевидение, которое иногда нам об этом может напомнить.
