После того, как духовная элита объединила и сковала нацию в единое православное государство, она была принесена в жертву этому государству. Такого не могло быть ни в католическом, ни в протестантском мире. Основной удар по церкви сделал Петр I, когда присоединил ее к государству, и в начале ХХ века церковь была готова к любому произволу властей. Более того, современная православная церковь без поддержки государства себя уже и не мыслит. Заигрывание перед власть предержащими, конечно, традиция, но ведь тогда церковь отворачивается от народа, того самого, в котором веру не удалось убить. В любом случае, шанс стать реальной духовной элитой представители церкви, похоже, уже упустили.
Интеллигенция была связана с государством, как в царской России, так и в СССР. Она никогда не имела экономической свободы. Не имеет она ее и сейчас. Дело тут не в конкретных суммах, а в принципиальной возможности развиваться без государственной поддержки и без учета мнения чиновников. В большинстве случаев мнение нашей интеллигенции совпадает с мнением властей, а потому нечего обижаться, что власти его просто не учитывают. Для рядового врача, учителя, инженера и Тимошенко — власть, и Потебенько — власть, и вообще, благодаря такой вот разновекторной подаче информации власть представляет одно серое пятно. Поэтому симпатии (если таковые вообще есть) имеют ситуативный характер. Все постсоветские политические технологии на этом и построены. Стоит только грамотно намекнуть, что власть за имярек, как электорат бежит за него голосовать.
Теперь перейдем к анализу элиты власти. В начале века старая элита проиграла большевикам все позиции. Большевикам удалось создать на то время достаточно конкурентоспособную политическую идеологию. Старой элите просто нечего было ей противопоставить, поэтому она была сначала уничтожена духовно, а уже потом физически.
Конечно, духовное поражение потерпели не все. Бердяев выиграл психологическую дуэль с Дзержинским и остался жить и работать (правда, за границей). Но позже, например Кольцов, проиграл подобную дуэль с Берией и сгнил в лагерях. На этом моменте очень важно остановиться. Для Бердяева Дзержинский был человеком низшего класса, реализующим свои политические амбиции, а для Кольцова Берия был старшим товарищем, человеком несравненно высшего ранга. Писатель верил, что его наказание принесет пользу обществу, поскольку считал себя частью той государственной машины, которая его подавляла. Понятно, что госмашине нужны были Кольцовы, а не независимые Бердяевы. Поэтому практика набирания элитных кадров в Богом забытых углах страны процветала. Возьмите молодого паренька из провинции и подымите его на высоту верховной власти — да он же на эту власть молиться будет, он же за нее на смерть пойдет и все наказания безропотно стерпит. Ведь 37-й год — это как игра в рулетку: можно было и высоко подняться, и низко упасть, и эту страшную игру поддерживало само общество, лишенное большевиками и неконкурентоспособностью своей элиты духовных корней. Только в 42- ом году оказалось, что к власти в армии пришли чинодралы, не имеющие никакого опыта, кроме кропания доносов. И тогда не помогли ни численное превосходство, ни перевес в технике. Духовный кризис в армии использовали чиновники, и к концу 80-х годов они окончательно одержали верх над генералами. Собственно, перестройка и парад суверенитетов — это чиновничьи революции. А к власти пришли те же сельские пареньки из спецраспределителей, имеющие большой бюрократический опыт подковерной борьбы. Общество не имело никакой концепции независимости, а тем более, экономической модели новой страны, но зато по всем бумагам получалось, что страна уже суверенная и независимая. И мы имеем бюрократическую свободу (свободу бюрократии?), бюрократическую демократию (т.е. любой чиновник может в эфире вылить грязь на любого чиновника), бюрократическую экономику (она любые цифры роста покажет, но накормить не сможет) и бюрократическое общество (чтобы о тебе говорили, нужно иметь соответственный чин).
Наши политики и ведут себя, как чиновники. Для них имидж важнее сути, а сиюминутная выгода важней долгосрочных интересов. Да и какая идеология может быть у чиновника? Это же по определению слуга. А где же тогда хозяин? В Москве хозяин уже пришел. Это значит, что выбор за российскую элиту уже сделали. Возможно, что и украинская элита ждет того же. Ее поставят навытяжку и объяснят, кто прав, а кто нет, и не надо будет мучиться с выбором. В конце концов, так спокойней.
