Программа «Проти ночі» в эфире уже почти два месяца. На мой взгляд, это один из тех немногочисленных прорывов, которым удалось случиться на нашем ТВ за последнее время. В отличие от большинства наших телевещателей, которые не просто уверены в том, что их зрители — это недоумки и интеллектуальные лентяи, но и всячески именно эти качества в зрителях лелеют, на «1+1» осмелились предположить, что зритель уже готов к восприятию не только «мыльных» опер — но и серьезному общению.
Владимир ОСЕЛЕДЧИК:
— Если бы мы считали, что зритель не готов, мы бы просто не затевали эту программу. Я думаю, многие из нас могут вспомнить достаточно привычную атмосферу «застольной беседы», которую мы сами вели в течение многих лет: собираясь за столом на кухне в приятной компании, с приятной бутылкой вина. Это и есть стилистика передачи — «круглый стол», за которым свободно одно место. Это место может занять зритель.
Даниил ЯНЕВСКИЙ:
— Люди хотят высказаться, выплеснуться, узнать о чем-то, хотят сопереживания и соразмышления. Койнонии хотят «сопричастия», а не быть «населением», «электоратом», «налогоплательщиками» и «физическими лицами» с юридическими лицами. Ждут правды и справедливости — всегда, везде, нынче, постоянно и во веки вечные.
Имею иллюзии относительно себя. Одна из них — я не говорящая голова, а говорящая душа. Стремлюсь говорить не только ртом и не только словами. Отсюда и все иное — проблема поиска собеседников, всяких и разных...
Я душу предложил — а что можно еще дать?
— Кто из гостей «Проти ночі» подвиг вас самих на какие-то новые размышления?
В.О. — Мне не хотелось бы выделять кого-то из гостей. И если уж говорить о каких-то новых размышлениях, то я бы сказал, что к этому больше и чаще подталкивают зрители, которые «выходят на связь» с программой. И для меня это, пожалуй, самое интересное. Эти размышления не всегда безмятежны, потому что в каждой программе, в каждом диалоге находится настолько много противоречий, что, возможно, именно они и подталкивают к основному вопросу: кто мы, какие мы — в понимании «мы» — «страна»?
— К разговору, о чем наше общество еще не готово? В чем причина этого — дозированность информации, ментальность и т.д.?
Д.Я. — Наше общество не готово к разговору о самом себе. О том, что византийская модель, по которой живем по меньшей мере лет этак пятьсот, умирает в соответствии со всеми законами, которые описывают функционирование цивилизаций. Умирает так, что может похоронить под собой нас всех и многих других. Не готово к разговору о том, что на протяжении последних 80-ти лет тут творилось и творится безобразие: Законом пренебрегают и пренебрегают пророками. А если так, то «имеем то, что имеем». Не готовы слушать других, просто слушать, даже не прислушиваться. Не готовы защищать вдов и сирот, нищих, тех, кто страдает и нуждается — а зачем? Лучше «гневно клеймить» антинародный режим (империю, бандеровцев, сионистов, олигархов...), хотя это все не за окнами, а внутри наших личных жилищ, в которых временно вечные души прописаны.
— Интерактивную программу вы ведете довольно жестко в смысле собственной субъективной позиции. Это принимает зритель? Чего он больше ждет: разброса мнений или каких-то авторитетных обобщений?
В.О. — Мы не стремимся быть авторитетными судьями для наших зрителей. Мы не стремимся сами давать оценки — из тех, кто есть в студии, на это имеет право только гость. И я не думаю, что мы «педалируем» свою собственную субъективную позицию. Во всяком случае — никогда не ставим перед собой такой задачи. Другое дело — мы стремимся, чтобы наш стиль диалога со зрителем был не «поддакивающим», а конфликтным. И прежде всего — в интересах драматургии самой программы. Драматургия, в которой отсутствует конфликт, изначально неинтересна зрителю. И столь же неинтересен был бы разговор по принципу: «Ну да, я с вами согласен, вы правы… И вы правы тоже, все отлично». Для меня неинтересна позиция: «С одной стороны — нельзя не признать, что… А с другой стороны — нельзя не согласиться, что…». Поэтому — мы стараемся корректно спорить со зрителем. Порой — не потому, что моя позиция не совпадает с высказанной им, а для того, чтобы попытаться «обострить» их аргументацию, побудить сформулировать свою мысль ярче — если, конечно, я чувствую, что человек к этому готов. Здесь есть опасная грань: с одной стороны, спорить и достигать интересного разговора, а с другой — не перепугать зрителя и не создать у него ощущения агрессивности по отношению к нему.
— Часто ли ответы телезрителей на ваши постоянные опросы бывают неожиданными для вас?
В.О. — Очень часто результаты оказываются неожиданными. Они скорее даже неожиданны в сопоставлении между собой, нежели когда мы берем каждый опрос в отдельности. Например, в одной из первых программ мы говорили о предпочтениях государственного устройства — и подавляющее большинство людей отдали свой голос за вариант «демократия». Через некоторое время мы проводим опрос по проблеме «как следует действовать в отношении русского языка в Украине»: «поддерживать», «запретить», «игнорировать»... И подавляющее большинство голосует за вариант «запретить». И вот, когда я сопоставляю эти два опроса, у меня не может не возникнуть мнения, что многие просто не имеют представления о подлинно демократических механизмах.
— Какие бы у кого не были политические предпочтения — никто не спорит, что в стране — кризисная ситуация. Не считаете ли вы, что в таком положении дел виновато в том числе и наше ТВ? Если вы с этим согласны — то чем оно перекормило зрителя? И чего ему недодало?
В.О. — На моей памяти — кризисное состояние общества беспокоит нас в течение последних трех десятилетий. Люди постарше, уверен, назовут еще больший срок. Телевидение — не причина этих явлений, а скорее, является их отражением. Даже не ТВ как таковое, а зрительский спрос, интерес — вот в чем реально отражаются кризисные процессы. В свое время в одном из европейских учебников ТВ я наткнулся на интересную мысль: анализировалась «наркотическая» функция телевидения наряду с «информативной», «коммуникативной» и так далее. ТВ — как наркотик. По мнению авторов того исследования, зрительский спрос на ТВ-рынке определяется прежде всего этой функцией. И уникальности нашего зрителя в этом смысле я не вижу. Но, к счастью, не все зрители востребуют ТВ только как наркотик. Конечно, можно говорить о том, что ТВ перекормило сериалами, фильмами, тем и этим. На самом деле — это совсем не так. Зрителя очень трудно чем-то перекормить. Так же, как трудно перекормить его, например, колбасой… В этих случаях человек просто не покупает колбасу, если организм этого не просит. Также и с ТВ. Зритель голосует кнопкой. Он ищет тот продукт, в котором у него есть потребность. И можно только, как максимум, посетовать, что его реальные потребности расходятся с нашими идеальными представлениями. Но, наверняка, найдутся многие, кто посетует на другое — что наши идеальные представления далеки от реальности.
От редакции. Что ж, можно соглашаться или не соглашаться с нашими собеседниками — основными ведущими программы Владимиром Оселедчиком и Даниилом Яневским — в каких- то конкретных вопросах, как, например, в отношении той роли, которую играет ТВ в нашем обществе. Ибо когда Владимир Оселедчик говорит, что зрителя на ТВ трудно чем-то перекормить, он, зритель, мол, голосует кнопкой, то можно Владимиру возразить, что в нашей ситуации у зрителя на самом деле нет выбора. Ведь обилие кнопок (каналов) у нас еще не означает наличие разнообразного продукта. В советские времена в разных гастрономах продавали одну и ту же колбасу. Сейчас в колбасном ассортименте у нас, слава Богу, уже перемены произошли, а вот в ассортименте СМИ в целом и ТВ в частности...
Как, кстати, вряд ли следует и преуменьшать роль ТВ в формировании общественного мнения как одного из субъективных факторов, воздействующих на объективную реальность. Тем не менее, как нам кажется, эта беседа с авторами и ведущими «Проти ночі» будет интересна читателям «Дня» и потенциальным зрителям «1+1». В том числе и в качестве приглашения к дискуссии на страницах «Телеклуба «Дня» о запросах нынешних телезрителей и мере их удовлетворения нашим нынешним ТВ.
