О прорыве украинского ТВ, связанном с политической ситуацией в стране, «День» написал уже достаточно много. Большинство наших телеканалов действительно продемонстрировали новое качество. А ТРК «Эра» — просто чудеса, которые могут произойти с телеканалом, когда «цепных псов демократии» «отвязывают». Можно, конечно, сказать, что на «Эре» сейчас — переизбыток политиков, но ведь это вполне оправдано: журналисты просто пытаются «догнать» людей на Майдане. «День» предложил ответить на несколько вопросов Руслану ПОЛИЩУКУ, который ведет на «Эре» программы «Підсумки» и «Темник».
— В эфире вы встречаетесь со многими современными украинскими политиками. Какие ваши общие впечатления от отечественной политической элиты?
— Трудно на таком историческом изломе говорить об общем впечатлении от элиты. На самом деле, я политиков никогда не зачислял в эту высокую когорту. Для меня элита — это гении, мысли и шаги которых автоматически вспоминаешь в важные или трудные времена и переводишь их в плоскость сегодняшнего дня. Если говорить о политиках, то ни президентов, ни премьеров, ни так называемых лидеров политических сил не отношу к элите. Ведь своевременный и решающий апперкот Виталия Кличко для утверждения украинской нации значит намного больше, чем новогодняя речь Леонида Кучмы. И песни Славика Вакарчука или Олега Скрипки по содержанию и духу намного более привлекательнее и важнее популистских речей многих из тех, кого я знаю как облупленных и часто устаю объяснять им временность их бытия.
И, если честно, я понимаю, что должны быть разные люди — те, которых ты уважаешь не только за то, что они не ищут пиарщиков для того, чтобы их услышали; те, которые тебе не нравятся, но имеют влияние. Мало кто из тех людей, которые выступают с трибуны парламента или дают пресс-конференции, брифинги или накрывают шведские столы, вызывает восторг. Как правило, их движущие силы отличаются от стремлений рядового зрителя. Могу говорить только о мере их откровенности. Она, откровенность, прямо связана с теми, кому давались обязательства, и теми, кем они принимались. Чем проще, тем святее. Однако это уже философия...
— Каким вы хотели бы видеть поствыборное ТВ?
— Поствыборное телевидение не будет существенно отличаться от того, которое мы видели раньше. Еще никогда романтическая объективность не брала верх над политическими или финансовыми интересами владельцев каналов. Жаль, но вопрос не в том, что все мы должны быть моральными индивидуумами. Вопрос даже не в вере, которой следует нас поддерживать и наставлять. Ведь на последних выборах пастыри предали не только меня и свое призвание, но и посеяли сомнения в правдивость своего представления Божьего провидения на Земле. Вопрос в том, что все мы изменились. Еще не знаем, что с нами произошло, но это было приятно, и при случае мы это повторим.
А если более конкретно, то я желал бы, чтобы телепространством распоряжался не кто-то один. Ведь даже если 100% правдивости на одном фантастическом суперканале быть не может, то хотя бы посмотрев несколько каналов, мы составим относительно объективное впечатление.
— Как отразится на дальнейшей жизнедеятельности ТВ «реанимация» прямого эфира?
— Прямые эфиры были всегда. Разве что можно говорить о появлении повышенного интереса и большего доверия к оперативному общению в «живом» эфире. Особенно после того, как наши коллеги заявили, что больше не будут заниматься пиаром в одном направлении. Вообще, мне кажется, что потребность зрителя в прямом, открытом общении не будет угасать, пока зритель не убедится, что уже все закончилось: в стране — власть, которой я могу доверять; не происходит ничего важного, о чем бы я не знал. Тогда зритель наконец успокоится и опять начнет смотреть телевизионные программы, которые успокаивают нервы — сериалы, ток-шоу и всяческую приятную галиматью. А работники новостийного тележанра продолжат поиски средств, которые позволят отвлечь домохозяек от плиты и мыльных опер и заставить участвовать активно в формировании коалиционного правительства и общественного мнения.
— Чем, собственно, обязано ТВ в частности и СМИ в общем последним событиям в Украине?
— Для тех, кто в эти дни не был на Майдане, вряд ли можно объяснить, что это было... А те, кто видел это через призму некоторых телеканалов, вряд ли создадут верное представление. События в центре Киева и некоторых городах Украины сделали всех нас более раскрепощенными. Мы стали больше доверять друг другу, независимо от того, являемся ли мы коллегами. Откровенно скажу, что в моей квартире в эти дни жили люди, которых я абсолютно не знал и даже не был с ними знаком. Они приехали из Львова. У меня даже не возникало меркантильных мыслей о последствиях их пребывания. Я был убежден, что нехорошие люди не могут бросить свои заботы и приехать в Киев. Казалось бы, ради чего: отстаивать какую-то непонятную, абстрактную вещь, которую в карман не положишь и на хлеб не намажешь — свой выбор. Именно такие вещи поразили мировую общественность, именно такие вещи вдохновили какую-то часть журналистов на уверенность в своей позиции. Подчеркиваю — не оппозиционную ко лживой власти позицию, а на свою личную. А она совпала с позицией Майдана.
— Вас считают оппозиционным журналистом. После выборов (независимо от их результатов) будете ли вы продолжать поддерживать этот статус?
— Я не считаю себя оппозиционным журналистом. Я считаю себя просто человеком, которому судьба подарила до и во время оранжевой революции возможность быть услышанным и которому не пришлось бороться за возможность говорить то, о чем думаешь. Задолго до выборов мы давали, с нашей точки зрения, сбалансированную информацию. Не было такого, чтобы сказав «А», мы не произносили «Б». Ежедневные «Итоги» всегда давали весь спектр политических мыслей, а гостями программы «Темник» были люди различных политических команд. Следовательно, здесь дело не в оппозиционности, а в поиске и освещении правды.
— Но часто в ваших программах отсутствует вторая точка зрения. Не думали ли вы над тем, что «Эра» рискует стать зеркальным отражением ТРК «Украина»?
— Существует классическая объективность. Та, о которой нам рассказывают преподаватели в университетах, а потом заставляют голосовать за одного кандидата. В таком случае — кому мы верим и как мы поступаем? Конечно, можно и нужно следовать принципам объективности в пределах структуры, в которой ты работаешь. Но вспомните, каким было информационное пространство накануне выборов, между первым и вторым туром... Если бы мы не стали сознательно прорывать информационную блокаду, в которую попала оппозиция, если бы мы впоследствии не стали откровенно и сознательно поддерживать миллионы людей, которые вышли из протеста не только на центральную площадь столицы, если бы мы не уравновесили информацию... Кто бы тогда простил нам нашу классическую академическую объективность? На самом деле мы вносили и продолжаем вносить баланс в информационное поле Украины, в то время, как многие из наших коллег продолжают работать под давлением.
Что же касается отсутствия другой точки зрения... Если этого не видно среди гостей студии, то она всегда присутствует в сюжетах. Еще перед выборами нас упрекали, что в нашем эфире был Ющенко, а Януковича не было. Во-первых, на всех каналах и так «з ранку до ночі тільки його очі». Во-вторых, мы неоднократно тогдашнего действующего премьера приглашали в свой эфир в удобное для него время. Он не приходил. Ющенко, хотя проводил свою кампанию, нашел время прийти и ответить на наши вопросы. Поэтому сами решайте и формируйте критерии объективности и оппозиционности. А отсутствие другой точки зрения часто зависит не от нашего желания, а от того, насколько высоко политики летают под облаками и считают ли они нужным общаться со своим народом. Особенно, если намерены приносить ему присягу на верность.
