Фильм телеканала «1+1» «Война. Украинский счет», показанный 9-го мая, как бы вернул в нашу документалистику режиссера Сергея Буковского. «День» писал об этой премьере, которая, по большому счету, в нашем телеэфире в особый для большинства украинцев день стала единственно-адекватной глубине и противоречивости — темы участия украинцев в Великой Отечественной. К сожалению, за несколько лет — это всего лишь вторая значительная работа самого Буковского (скоро будет на том же «1+1» показан его фильм «Вилен Калюта. Реальный свет»). Такая пауза — не по причине творческого застоя, а исключительно из-за нынешней невостребованности наших документалистов, тех самых, которые 10 — 12 лет назад, фактически, осуществили прорыв честного и вдумчивого украинского кино не только на Запад, но и в массовое сознание собственного обывателя. Невостребованности то ли обществом — то ли инвесторами и редакторами ТВ, где в условиях отсутствия пристойного госфинансирования кинопроизводства и несформированности системы кинопродюсерства документалистика только и может существовать, — это еще вопрос. Автор придерживается того взгляда, что если бы кто-то на нашем ТВ сподобился снимать и продвигать документалистику к зрителю всерьез — то был бы и отклик. Не рейтинг — но отклик. Хорошо, что одним из первых, с кем, похоже, вплотную намерен сотрудничать «1+1», стал Буковский — один из самых ярких представителей школы 80-х, чьи фильмы участвовали и были призерами множества самых престижных кинофестивалей мира и чье кино всегда немного больше, чем рассказанная история... Собственно, это «немногое» и есть то, что просто фильмы делает искусством, и что в рамках Времени, а не «текущего момента», не может быть на самом деле невостребованным по определению. Хотелось бы, чтобы это, наконец-то, поняли те, от кого зависит сейчас, как «слово наше отзовется» — нашего поколения в жизни наших же детей и внуков... А еще талант измеряется масштабом мышления и осмысления исторических событий и конкретных человеческих судеб — и, надеемся, читатели «Дня» ощутят этот масштаб из интервью Сергея Буковского корреспонденту «Дня».
ЭПОХА, КОТОРАЯ УШЛА
— Как вы считаете, с чем связано довольно бледное присутствие документального кино в телеэфире Украины?
— Причин много. Дело в том, что советская документалистика исчезла как понятие, выполнив свою идеологическую миссию. Ведь студии же создавались по всему Советскому Союзу (в том числе и в Украине) не для авторского кино. Это было частью идеологической работы, пропаганды. Я не исключаю и не умаляю в данном случае заслуг тех авторов, которые делали правдивые фильмы (что было с этими работами — известно: они безжалостно резались, их прятали, смывали, их создателям запрещали делать следующие работы). Но в целом студии существовали для того, чтобы фиксировать каждый шаг страны, потому что власть думала, что она навсегда, на века… Все вышло по-другому. Эпоха закончилась. И вместе с ней ушло и само понятие документального кино как государственного. И хотя в Киеве формально и до сей поры существует «Укркинохроника», но она производит, кажется, один-два фильма в год? Кстати, возвращаясь к советской документалистике: это был особый вид творчества, в своем роде уникальный, со своими собственными законами, потому что в силу идеологических запретов советская документалистика выработала свой особый образный, иносказательный язык.. Поэтому жалко, конечно, что она ушла в прошлое, но я бы по этому поводу не стенал и не заламывал руки. Умирали и не такие колоссы: ушел итальянский неореализм, французская новая волна... Ничего страшного. Все это досталось истории... Кричать о том, что погибло наше кино, не стоит. Но, с другой стороны, документальное кино (любое), как бы к нему ни относились — это часть духовного наследия общества. Я, например, в своей жизни был лишь один раз в музее Шевченко. Я туда не хожу каждый день, но я знаю, что там есть замечательные рисунки поэта, есть рукописи. Это наследие? Наследие. То же самое — документалистика. Замечательно, что она есть, что она хранится в архиве. Но это не означает, что нужно ее смотреть каждый день и каждый день пичкать зрителя этим...
ДОКУМЕНТАЛИСТИКА. УКРАИНСКИЙ СЧЕТ
— Но почему на смену советской документалистике не пришла новая — украинская?
— Вероятно, придет. Я в этом убежден. Но документалистика на телевидении — это не что иное, как шоу-бизнес. А вне ТВ сейчас есть лишь отдельные картины, потому что, по сути, единственный фонд (если это можно назвать фондом) — это Министерство культуры. Других источников нет в нашем государстве. А вообще-то во всем мире документалистика — это прерогатива в большей степени телевидения. Есть каналы, есть телевизионные студии, которые производят документальные фильмы, показывают их... И аудитория у этого кино есть. Но у нас такого ТВ еще просто нет…
Без сомнения, хорошее документальное кино работает на образ, на имидж канала — конечно же. Но это убыточно, это не принесет моментального дохода. Рекламодатель просто не даст под это деньги. Это дело государственного ТВ, как во всем мире. Документальное кино производят государственные компании — Би-Би-Си, РТР, «Арте», либо общественное телевидение, как ТВ Онтарио или Си-Би-Си в Канаде. У них есть на это деньги в бюджете, поскольку речь идет о богатых странах. У нас это просто исключено пока.
— Как, по вашему мнению, сохранить на ТВ образность кинематографического языка?
— Методом убеждения. Нужно доказывать и убеждать — не столько зрителя, сколько, вероятно, производителей, менеджмент того или иного телеканала — в том, что это необходимо. И это везде так. Авторскому кино во всем мире тяжело живется. А у нас тем более, потому что это дорогое удовольствие.
— А какая миссия может стать главной для новой документалистики?
— Я не знаю. Наверно, просветительская, познавательная. Но надо отметить, что у телевизионной документалистики есть принципиальное отличие от кинодокументалистики — той, о которой мы говорили. Телевизионная документалистика — это журналистика. Это журналистское кино. Потому что в данном случае речь идет все-таки о превосходстве текста над изображением. Кстати, в этом отношении фильм «Война. Украинский счет» был для меня первым опытом — во всех моих предыдущих фильмах вместе взятых меньше текста, чем в этом. Я с этим могу соглашаться или не соглашаться, но у теледокументалистики есть свои каноны: зрителя надо «вести», надо все объяснять. Нельзя не учитывать его интересы. Вот в каком смысле теледокументалистика — шоу-бизнес. Она должна быть развлекательной, занимательной, интригующей. Это не авторское кино, к которому мы привыкли — вдумчивое, неспешное и т.п. Просто переключат и не будут смотреть. Хотя ... Кто-то будет, а кто-то — нет. Нельзя же ориентироваться на всех. Авторское кино — элитарно, его во всем мире смотрит два-три процента населения. Например, представьте себе: человек вышел из шахты, «пропахав» там целый день, пришел домой, где сидят дети голодные (папе не платят зарплату). Он включает телевизор и будет смотреть мое авторское кино? Зачем оно ему? У него другие заботы. Искусство не принадлежит народу. И никогда не принадлежало (это — миф!). Искусство принадлежит искусству. — И все-таки… Вернемся к началу нашего разговора. Вы говорили о том, что советская документалистика умерла, потому что отжила свое. Но почему оставшаяся база не была использована в качестве фундамента для новой документалистики? Почему в Украине было позволено развалиться столь мощной школе украинского кино?
— Потому что, опять же, пришло ТВ, которое работает более оперативно, чем документальное кино. А кроме того (есть еще такая точка зрения), кинопленка — это след в истории. А никто не хочет оставлять следов. Зачем? Это будет потом в архиве, это увидят. Что же касается видеоносителей, они хоть и хранятся долго, но все равно технологии телевизионные таковы, что сегодня на одной кассете вы снимаете одно событие, завтра — другое…. Конечно, останутся какие-то монументальные вещи, но... Зачем оставлять по себе память — о том, что происходит сегодня? То же самое было с тридцать третьим годом — нет ни одного кадра о голодоморе в Украине, так же, как нет на кинопленке следов и Бабьего Яра.
ВЕРНУТЬ ЧЕЛОВЕКУ ЧУВСТВО СОБСТВЕННОГО ДОСТОИНСТВА
— А какие темы могут стать приоритетными для документального кино?
— По большому счету, я не знаю, хотя много и часто об этом думаю. Но мне кажется, что задача, как документального, так и игрового кино (их не надо разделять) заключается в том, чтобы попытаться вернуть человеку отобранное у него чувство собственного достоинства. Хотя бы в рамках одного фильма. Американцам это удалось, они эту задачу выполнили. У них в рамках одной картины добро побеждает. Их киногерой хаму ответит по достоинству, карьеристу тоже, он спасет семью, он сделает массу поступков и достигнет (в большинстве случаев) своей цели.
Я бы, например, исключил из документальных жанров криминал. Я человек не категоричный и не ханжа, но это я бы просто запретил, потому что в данном случае речь идет об игре на низменных инстинктах человека. У человека притупляется порог чувствительности. Он уже нормально на это смотрит, уже не реагирует, это становится обыденным.
Кстати, я недавно был в Америке, (в Вашингтоне). На протяжении десяти дней на ста с лишним каналах (там смотреть тоже, кстати, особенно нечего) самым «кровавым» фильмом, который нам довелось увидеть (в ночное время) был «Крестный отец». Все то, что сегодня «сброшено» сюда — это фильмы класса, не знаю, С — наверное, — там этого не показывают. Они заботятся о нормальном нравственном и духовном состоянии своего сообщества. Вот и все.
И возвращаясь к вопросу: человек — вечная тема. Нормальный человек. Не ущербный. Не маргинал. Нормальный человек, который чего-то хочет от этой жизни. Добивается чего-то. Целеустремленный человек. Человек, который задается вопросами бытия, не только быта... так ли я живу, что я делаю, что будет с моими детьми... Вот что мне интересно снимать и показывать.
ЛЖЕАУТЕНТИКА, СТЕРЕОТИПЫ, ЯРЛЫКИ И МНОГОЕ ДРУГОЕ
— Уже долгое время ведутся разговоры о телеканале «Культура», который якобы возникнет скоро, но я в это не верю — по разным причинам. Хотел бы верить. Но думаю, что те деньги и те инвестиции, которые будут вложены в этот канал, не дойдут до производителя, они «будут украдены еще до нас». Это первая причина. А вторая причина — это опять будет лжеаутентика: фильмы-концерты, шаровары и прочее-прочее. Опять разговоры о духовности и т.п. Я этого просто не выношу. Мы совершенно другие люди. Какие? Не знаю. Я тоже это пытаюсь выяснить. Вот почему, собственно говоря, я и хочу поехать в Бразилию, где мы (совместно со студией «Кинематографист») планируем снимать фильм об украинцах, живущих там. Люди эти оказались в своеобразном кольце времени: в большинстве своем бедная диаспора, которая живет так, как жили люди сто с лишним лет назад на Западной Украине. То есть это люди, которые оказались в изоляции (других волн эмиграции не было), оказались оторванными от цивилизации, от корней, от времени. Хочется посмотреть, как они живут и чем дышат. Я думаю, что благодаря этому есть возможность сломать определенные стереотипы по поводу украинцев: тамошние украинцы совершенно по-другому думают, у них другая психология, другая ментальность.
— Кстати, о стереотипах. Своим фильмом «Война. Украинский счет» («1+1») вы тоже хотели сломать определенные стереотипы — восприятия Великой Отечественной?
— Этот фильм — особая тема. Дело в том, что никто не делегировал мне никаких прав быть прокурором, судьей и делать какие-то выводы, и разрушать стереотипы или мифы. Но рассказать о том, как это было на самом деле, посмотреть ответственно и очень взвешенно на то, что произошло, я думаю, — это интересная задача. Иногда от того, что мы прячем какие-то наши собственные проблемы или делаем вид, что ничего не происходило и не происходит,они не исчезают, просто загоняются вглубь. Взять, к примеру, проблему Востока и Запада Украины. Ветераны Советской Армии и ветераны УПА — непримиримые враги, и это надо решать, видимо так, как это было сделано в Испании. Людей, стоявших по разные стороны баррикад, конечно, этим фильмом не примиришь. Бесполезная задача... Человека не изменишь в восемьдесят лет. Но рассказать об этом нужно, чтобы следующие поколения понимали, что здесь происходило. И опять-таки — это вопрос о возвращении чувства собственного достоинства тем людям, на которых повесили ярлык, к примеру, бандеровцев. Они же ведь воевали за свою правду, у них были свои идеи. К ним пришли, не они ведь отрезали часть чужой земли... Но фильм (точнее, сериал — впереди еще семь серий) не будет фокусироваться только на этой теме. Будут и другие — и оборона Севастополя, и сдача Киева, и Лютежский плацдарм... Первая серия была посвящена 22 июня — началу войны. Будем двигаться вперед, следуя хронологии, и дойдем, я думаю, до середины 50-х годов — до последнего выстрела...
МЫСЛИ ВСЛУХ
— Отдельная тема, невероятно больная и сложная, — кинообразование в Украине. В частности, что касается кинофакультета нашего театрального института им. Карпенко-Карого — это просто катастрофа, потому что там нет главного, нет технологической базы для обучения. Вторая беда в этом институте заключается в том, что там внушили всем студентам, что они — будущие гении, что кинематографисты — это люди иной конфессии, отличной от телевидения, вселили в них ген исключительности, мессионерства. Это очень больно отзовется уже в ближайшем будущем. До того, как я взял курс (кинодокументалистов в нашем театральном институте), состоялось уже два выпуска. Никто из выпускников не работает в документальном кино. Честно говоря, порою стыдно смотреть в глаза своим студентам. Потому что режиссуре научить невозможно, а можно лишь научиться. Они должны работать каждый день, они каждый день должны снимать репортажи, делать сюжеты, но они такой возможности не имеют. Раз в году снимать какую-то курсовую работу на раздолбанной камере Super-VHS — это никогда не даст никаких результатов. А вот Университет культуры («кулек», над которым все издевались) пошел совершенно по другому пути. Они купили технику, там никто не внушал студентам, что они — исключительные люди, и они работают, делают очень хорошие, достойные работы. Там есть какой- то студенческий дух.Хорошо смеется тот, кто смеется последним: Поплавский — далеко не клоун, а он просто «хитрый украинец».
Увы, пока только наше Министерство культуры начало, наконец-то, заниматься финансированием кинематографа — авторского, игрового, неигрового. Но опять же, взят курс — на создание нового Параджанова. Опять — ориентация на поэтическое кино, на аутентику, на фестивальный успех. Как такое может быть? Заведомая ставка на фестивальный успех жестоко мстит.
И почему обязательно авторское кино? Этот термин навяз в зубах. Для меня он превратился просто в издевательскую формулу. Почему нет драм, мелодрам, где жанровое кино? Надо просто делать хорошее кино, которое смотрел бы зритель. Проанализируйте, что запущено в этом году: сплошные исторические, костюмированные фильмы, на которые угрохано огромное количество денег. Это может присутствовать на нашем экране, но наряду с чем-то другим, наряду с нормальным кино — о нашей жизни, о сегодняшних проблемах, о том, что с человеком происходит в эпоху потрясений. Эпоха рухнула. Кто об этом говорит сегодня в кино? Увы! Усы наклеили, сабли дали и поскакали. Вот это — «наше» кино...
СПРАВКА «Дня»
Сергей БУКОВСКИЙ. Родился в 1960 году в Башкирии. Закончил Киевский театральный институт им. Карпенка-Карого, мастерская В.Неберы. Режиссер фильмов «Завтра праздник» (1987), «А ночка темная была…» (1988), «Сон» (1989), «Крыша» (1990), «Дислокация» (1992), «Знак тире» (1992), «На Берлин!» (1995), «10 лет отчуждения» (1996), «Вилен Калюта. Реальный свет» (2001).
