На днях в белорусском городе Гродно начался закрытый суд над корреспондентом польской «Газеты выборчей» гражданином Беларуси Анджеем Почобутом. Как сообщает «Радио Свобода», журналиста обвиняют в том, что его материалы, опубликованные в «Газете выборчей» и на одном из оппозиционных белорусских сайтов, содержат клевету на президента Беларуси Александра Лукашенко. Чтобы поддержать Анджея Почобута, который осмелился критиковать авторитарный стиль правления Лукашенко, к зданию суда в Гродно пришло около 50 человек. В последнее время протесты становятся частью общественной жизни белорусов, которая до недавнего времени многим казалась «стабильной» и «монолитной». В частности, на прошлой неделе автомобилисты Минска провели акцию протеста «Стоп бензин», которую не смогли разогнать спецслужбы. Эта акция оказалась в центре внимания оппозиционных СМИ. Понятно, что, с одной стороны, почувствовать потребность в изменениях общество побуждает экономический кризис. Но, с другой стороны, эти пока еще слабые потуги общественного сопротивления в Беларуси могут означать и шаг в направлении системных изменений в сознании белорусов. По крайней мере, так считает наш белорусский коллега, редактор отдела журналистских расследований газеты «Звязда» Евгений Волошин. О миграции белорусских журналистов в Интернет, о том, каким видят будущее своей страны белорусские интеллектуалы, а также — почему Беларусь после 1991 года превратилась в «заповедник социализма», Евгений ВОЛОШИН рассказал во время беседы с журналистами «Дня».
— После распада Советского Союза белорусская общественность не была готова к переходу от социализма к капитализму. Люди не были готовы к тому, что нужно много работать, самостоятельно вести бизнес, отвечать за свои действия. Многим это не нравилось. Тогда появился Лукашенко, который сказал, что Советский Союз — это хорошо, что он не даст никого в обиду. Он оказался хорошим оратором, который может влиять на сознание неподготовленной малообразованной аудитории.
— Сегодня либеральные круги в России говорят о потребности десталинизации, была даже разработана соответствующая программа. Недавно Грузия приняла «Хартию свободы» — по сути, закон о люстрации, в Таджикистане демонтировали самый большой памятник Ленину. Тем временем, в Украине установили памятник Сталину. А что происходит в Беларуси? Говорят ли прогрессивные люди вашей страны о потребности десоветизации?
— В Беларуси памятник Сталину сохранился лишь в одном из городков, на территории производственного предприятия. Оказалось, что когда рабочие предприятия что-то копали, то внезапно наткнулись на памятник Сталину. Его отмыли, покрасили и поставили на территории предприятия — но не из идеологических соображений, а в качестве «декора». Ситуация в Украине меня удивляет. Ведь Сталин — виновник национальной трагедии украинского народа. Только Голодомор уничтожил миллионы людей. Как можно после этого ставить ему памятник? В Беларуси такого нет.
В целом могу сказать, что после пребывания в Киеве у меня сложилось впечатление, что хотя демократии в Украине вроде больше, но социализма тоже осталось много. И проявляется он во многом — от архитектуры до образа жизни.
— В чем конкретно?
— Когда я говорю о социализме, то не имею в виду лишь негатив. Белорусская писательница Светлана Алексеевич выразила такое мнение, что советский человек в связи с недостатком информации был наивен, добр. Советские люди верили в определенные идеалы, у книжных магазинов стояли очереди. Не все было плохо в то время. И эта доброта осталась и в белорусах, и в украинцах. С другой стороны, после завершения советского периода у наших людей еще не сформировалось представление, какими должны быть нормальные цивилизационные стандарты. А вот в Москве этой доброты и наивности нет. По моему мнению, украинцы, белорусы, в отличие от имперской России, — более монолитные народы, потому нас ожидает хорошее будущее.
— Недавно кто-то из россиян отметил, что для России процесс десталинизации может означать катастрофу по той простой причине, что 90% российской идентичности — это, собственно, Сталин. А из чего «состоит» белорусская идентификация?
— Здесь есть определенные проблемы. В нормальных странах первые люди государства, как правило, являются примером определенной исторической самоидентификации. Наблюдая за поведением наших чиновников, создается впечатление, что Беларусь начала существовать в 1919 году после создания БССР. Хотя в действительности история Беларуси — это в том числе история Великого Княжества Литовского, одного из политических центров средневековой Европы. Устав Великого Княжества Литовского написан на старославянском языке, на основе которого впоследствии сформировался белорусский, и в XVI веке считался одним из наиболее прогрессивных языков. То есть у нас была мощная история, но целые институты работали на то, чтобы отвлечь внимание общества от этой истории. В конечном итоге оказалось, что белорусы в своем большинстве не имеют четких идеологических ориентиров. И это большая трагедия. С чем рядовой белорус ассоциирует сегодня свою страну? С бульбой и Лукашенко. Какой там Сталин? О нем вспомнят разве что ветераны. У нас лишь одно культовое лицо... При всем этом я убежден, что прогрессивные, образованные белорусы все понимают, и при условии проведения правильной политики эта негативная ситуация в идеологической плоскости изменится.
— Каким образом сознание белорусов может измениться, если при власти Лукашенко свободных СМИ нет?
— Ни один режим не вечен.
Нынешний кризис заставил людей во многом изменить свои взгляды, критически настроить их против чиновников. Это факт. Что касается независимой прессы, то она, как и профессия журналиста в целом, начала набирать обороты благодаря Интернету. Например, сайт газеты «Наша Нива» увеличил свою аудиторию от 3 до 20 тысяч посетителей. Журналист постепенно становится тем, кем он должен быть, — контролером. Тем более что численность интернет-пользователей в Беларуси — одна из самых больших на территории бывшего СССР. Соответственно, власть этим шокирована и пытается взять ситуацию под контроль. В интернет-клубы без паспорта уже не пускают. Но заблокировать все — невозможно. В течение последних нескольких лет благодаря сети общественность Беларуси изменилась очень существенно. Даже моя бабушка читает новости с сайтов. Ведь наше телевидение — это всего-навсего три канала, которые крутят одну и ту же пропаганду: в Париже — взрывы, в Украине — бандеровцы и фашисты, Литва умирает от голода, а в Беларуси — рай. И так постоянно. Это хороший психологический прием. Ведь людям хочется испытывать гордость за свою страну, даже если они не знают ее истории. Но сегодня Интернет отвлек внимание аудитории от телевидения.
— Могут ли журналисты, которые «перебрались» в Интернет, объяснить своей аудитории, откуда происходит Беларусь, объяснить потребность в десоветизации, то есть не просто транслировать правдивую информацию, а предложить качественную аналитику?
— Все лучшие белорусские журналисты «перебрались» в Интернет. Но у нас нет рынка СМИ, нет конкуренции. Негосударственные СМИ выживают за счет грантов, потому они тоже незащищенные. Но информацию они передают профессионально. Когда произошли взрывы в метро, именно из сайтов можно было узнать все подробности. Что касается аналитики, то здесь мы, конечно, отстаем. Именно из-за отсутствия рынка. Ведь твой заработок зависит от того, сколько ты написал. Аналитика требует времени. Но у нас появляются качественные журналистские расследования. В Беларуси есть профессиональная премия «Свободное слово», которая вручается Независимой белорусской ассоциацией журналистов. Премия за расследование не вручалась до прошлого года просто потому, что расследования не проводили. Кстати, первую премию в прошлом году я получил за расследование по поводу наркоторговли. В этом году у меня уже появилась конкурентка: журналистка газеты «Народная воля» сделала хорошее расследование относительно фальсификации выборов.
— В каком бы жанре ни работали журналисты, у них все равно есть виденье того, для какой страны они работают. Как ты и люди твоего окружения — прогрессивные белорусские журналисты — видят будущее Беларуси?
— Беларусь — уникальная страна в плане географического месторасположения. С одной стороны, Россия делает все, чтобы превратить нас в буферную зону. Но никто из белорусов, которые побывали в России, не хочет быть частью этого государства. С другой стороны, даже когда сменится режим Лукашенко, нам будет сложно вступить в ЕС, где, кстати, тоже не все гладко. Интересным является пример Януковича. Когда он пришел к власти, все думали, что это абсолютно пророссийский кандидат. А что сегодня? Россия им не довольна. Он настаивает на европейском векторе. Я думаю, что такая игра — правильная геополитическая тактика, которой стоит придерживаться и Беларуси.
— А как прогрессивные белорусы относятся к тому, чтобы развивать сотрудничество между странами их уровня, например, в рамках Балто-Черноморской дуги или ГУАМ?
— При этой власти такое сотрудничество маловероятно. Но в целом это мог бы быть удачный проект. Ведь Россия — это империя, потому связывать свое будущее с империей, для которой мы всегда будем Западной губернией, не слишком безопасно. А ЕС еще неизвестно как будет развиваться. Поэтому небольшим странам без имперских амбиций важно создавать определенные общие проекты и сплачиваться.
