Журналистам не привыкать ходить по лезвию ножа. Максимально полно освещать события и в то же время стараться не навредить. Эта задача усложняется во время экстремальных событий. И хотя до «антитеррористической хартии» в Украине дело не дойдет, но в то же время московские события показали, что нелишне выработать свою линию поведения. Разграничить эмоции и профессионализм, оперативность и ответственность, конкуренцию и этику. «День» предлагает в этот раз обсудить правила поведения украинских СМИ не только «на пожаре».
? — ДОЛЖНО ЛИ ЖУРНАЛИСТСКОЕ СООБЩЕСТВО УКРАИНЫ ВЫРАБОТАТЬ КОНКРЕТНЫЕ ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ ЖУРНАЛИСТА ВО ВРЕМЯ ОСВЕЩЕНИЯ ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ СОБЫТИЙ?
Василий ЗОРЯ , старший редактор отдела международной информации, «Новый канал»:
— В этом году я специально ездил в Москву, чтобы посмотреть «Норд-Ост». Мюзикл показался настоящим прорывом — постсоветским «мостом» в западную культуру. Теперь я всматриваюсь в кадры зала с разбросанными трупами после штурма, ищу свое место в 15-м ряду, листаю программку мюзикла с фотографиями актеров. Жутко. На месте заложников мог бы быть и я…
Избавиться от эмоций невозможно. А может, не стоит? Лучше они станут залогом того, что каждый журналист во время освещения чрезвычайных событий — пытаясь работать отстраненно — все же на секунду должен поставить себя на место заложников, родственников, руководителей государства, даже террористов. Перекресток интересов — отправная позиция «не навреди».
Без сомнения, журналисты должны прийти к общим корпоративным договоренностям в том, как действовать в форс-мажорных обстоятельствах. И в редакциях уже есть первые сценарии, «благодаря» 11 сентября, «Курску», войне в Афганистане и Скнылове. Но проблема заключается не в том, когда прервать эфир для экстренного выпуска, кого из экспертов срочно пригласить в студию или насколько натуралистически показывать жертв, а в том, как в смертельно опасной ситуации беспрепятственно сообщать о том, что творится в эпицентре событий.
По моему большому убеждению, никакой корпоративный кодекс не заменит принципиальных договоренностей между прессой и властью, которые должны быть закреплены после открытого и широкого диалога.
Нельзя прессу упрекнуть в небрежном отношении к государственным интересам, потому что бюрократическая система сама продолжает оставаться неискренней с прессой. До сих пор никто не дает ясный ответ, чем руководствовались, запрещая информацию о составе «спасительного» газа, почему «в колеса» общественных (включительно с депутатскими) расследований спасательных операций ставятся «палки».
Журналистов настойчиво просят не сообщать подробности штурма, воздерживаться в контактах с террористами, абсолютно не разъясняя предостережений. Так, при определенных обстоятельствах СМИ становятся инструментом давления злоумышленников на власть. Однако значит ли это, что у прессы должны оставаться только обязанности перед властью без элементарных прав для прессы в освещении? Это — вопрос взаимодоверия. Власть не задумывается, что при чрезвычайных условиях ее обязанности перед обществом и прессой возрастают аналогично. Государство несет ответственность за жизнь захваченных заложников. Однако СМИ имеют полное право на общественный контроль, потому что несут свою часть ответственности, в частности за психологическое состояние общества.
Игорь ЛУБЧЕНКО , председатель Национального союза журналистов Украины:
— Я считаю, что в кодексах Союза журналистов Украины и Международной федерации журналистов эти положения четко написаны. Никогда не нужно причинять людям боль, никогда не нужно порочить людей, даже после их смерти (имею в виду то, когда на экранах показывают место трагедии с натуралистическими подробностями). Нужно все же думать, что эти передачи смотрят родные, близкие этих людей. Поэтому здесь нужно быть очень осмотрительным. Это написано во всех кодексах, и ничего нового принимать не нужно. Журналист должен иметь и учитывать человеческие чувства. Ведь все зависит только от него.
Владимир ЗДОРОВЕГА , профессор кафедры украинской журналистики Львовского государственного университета имени И. Франко:
— Еще после трагедии во Львове я высказал мнение, что не только наша администрация, не только наши ресмотреть все наши законы. В наших законах есть информация, что журналисты по предъявлению журналистского удостоверения имеют право получать информацию и освещать чрезвычайные ситуации. Но, во-первых, никакие правоохранительные органы этих законов не знают и делают с журналистами то, что им хочется. Во-вторых, в пределах имеющихся в нашем кодексе законов, нет даже приблизительных правил, как должен вести себя журналист. Над тем, как должны вести себя журналисты с этим «наказанием господним», нужно очень серьезно задуматься. Возможно, нужно провести семинары. Возможно, нужно поднять этот вопрос в Верховной Раде. Но в первую очередь журналисты должны действовать компетентно и четко. ко создавать предпосылки для возникновения таких кризисных ситуаций, как в Москве 23 — 26 октября, но и будет лишена любого контроля со стороны общественности, имеющей возможность принимать непосредственное участие в таких конфликтах исключительно через виртуальное присутствие СМИ на месте событий. С тезисом о том, что именно такое внимание со стороны СМИ и через них — общества может подталкивать к новым проявлениям терроризма, в данном случае трудно согласиться. Послания чеченцев, которые удерживали заложников в театре, адресовались не столько общественности, сколько российскому руководству с абсолютно четким политическим (а значит направленным, в первую очередь, на политиков) призывом «Выведите войска из Чечни», и о таком требовании Кремль мог узнать и без помощи СМИ, а следовательно, этот теракт не был обусловлен «виртуализацией» терроризма. В прошлую среду у меня была возможность подискутировать на эту же тему со студентами «Могилянки», и я приводил пример террористического акта, в результате которого был убит Петр Столыпин. Тогда еще не было ТВ, но ПОЛИТИЧЕСКИЙ терроризм уже существовал. Поэтому можно сказать, что эти два явления есть одновременно и отдельно существующими, и взаимосвязанными — связаны они из-за того, что военные, правоохранительные органы, но и журналисты не готовы к работе в экстремальных условиях. Во- первых, все еще действует та страшная постсоциалистическая инерция, характерная как для Москвы, так и для Украины. Это боязнь сказать людям правду. Во-вторых, для такой работы и для таких условий нужно готовиться всем, в том числе и журналистам. Например, первая реакция на события во Львове — растерянность, неумение сориентироваться в ситуации. Что-то подобное было и с московской трагедией. Я не хочу, чтобы это воспринималось так, как будто журналисты виновны. Читая материалы о московском теракте, я снова и снова удостоверяюсь в том, что действует ложь, ложь и еще раз ложь. И она идет не от журналистов. Она идет от официальных кругов, а журналисты в этой ситуации не всегда понимают, как себя вести. В России, всегда живущей в экстремальных ситуациях, уже создана специальная школа, которая учит журналистов действовать в экстремальных ситуациях. Правда, пока что эта школа ничего не дает, потому что информационная война вокруг Чечни убедила почти всех россиян, что ничего страшного в Чечне нет. И эта московская трагедия является доказательством тому лицемерию и лжи. Мы должны создать специальные программы и переучивать наших журналистов и репортеров, чтобы они могли ориентироваться и знать, как действовать с точки зрения закона и морали в таких ситуациях. Нужно пе
Анна БЕЗЛЮДНАЯ , генеральный продюсер телевизионного информационного агентства «Профи-ТВ»:
— Во-первых, в мире существует понятие профессиональной этики журналистов — так называемый «кодекс чести». Хорошо было бы, если бы большинство украинских журналистов об этом знало. Во-вторых, если бы в Украине было «журналистское сообщество», то, возможно, дополнительные специальные правила имели бы смысл. Но правила целесообразны только при условии, что их будут придерживаться. К сожалению, на данный момент украинские журналисты вряд ли смогут так сознательно объединиться. Теоретически, в этом виртуальном кодексе нужно было бы еще раз зафиксировать неизменное правило ответственности журналиста за достоверность информации, непредубежденность и профессиональность. Потому что «цена слова» иногда может быть абсолютно неадекватной последствиям.
Евгений ФЕДЧЕНКО , СТБ:
— Ситуация в Москве продемонстрировала, что власти не нужны никакие кодексы, чтобы не дать возможность журналистам правдиво и беспристрастно проинформировать общество о происходящем на самом деле. А любая попытка регламентации на государственном или даже редакционном уровне может привести к тому, что власть будет и дальше не тольимеют отношение к ПОЛИТИЧЕСКОМУ. А следовательно, именно политика, а не СМИ, является тем, что может сдерживать терроризм, прекращать его или порождать его и содействовать ему. И поэтому вместо составления кодексов, еще больше ограничивающих деятельность СМИ, а следовательно, еще больше будут развязывать руки политикам, необходимо конструировать медийную ситуацию таким образом, когда манипулирование прессой будет невозможно ни со стороны террористов, ни со стороны власти. Любой кодекс можно использовать для того, чтобы пресса не смогла выполнять свою главную функцию — информировать. Правда, российский опыт показал, что может произойти без кодекса.
Более того, московский опыт продемонстрировал, что СМИ, особенно телевидение, находятся в чеченском вопросе по одну сторону баррикад с правительством, а значит — вместе с теми, кто довел ситуацию в Чечне до той стадии, когда решение может наступить через насилие, борющееся с еще большим насилием. К тому же, все время муссируя в прямом эфире тему заложников, пресса работала не столько для того, чтобы информировать, сколько для того, чтобы у всей страны появилось ощущение, что в России каждому угрожает смертельная опасность до тех пор, пока существует хотя бы один чеченец.
