«Опыт Украины в информационной сфере нынче уникален... Ведь то, с какой угрозой мы столкнулись, это что-то уникальное. И здесь мы имеем лидерство». Об этом недавно рассказал в интервью «Громадському радіо» Сергей Даниленко — доктор политических наук и один из разработчиков Доктрины информационной безопасности Украины.
Сомнительное лидерство, надо сказать. То, что Украина оказалась целью №1 информационных, гибридных атак России, вовсе не радует. И не менее грустно, что только через три года после начала этого гибридного конфликта государство (в лице президента) наконец утвердило Доктрину информационной безопасности Украины. Документ разработан с целью противодействия «разрушительному информационному влиянию Российской Федерации в условиях развязанной ею гибридной войны» и «защиты украинского общества от агрессивного влияния деструктивной пропаганды, прежде всего со стороны РФ». Но как именно должны воплощаться положения доктрины?
Доктрина информбезопасности не является законом прямого действия. Как отмечает бывший заместитель министра информационной политики Украины Татьяна Попова, настоящий документ только очерчивает стратегические вопросы, а для того чтобы они были реализованы на практике, центральные органы исполнительной власти, «структуры сектора безопасности и обороны» должны детализировать и конкретизировать требования Доктрины в нормативных актах.
У медиасообщества в этой связи возникают опасения относительно возможного усиления цензуры и давления на СМИ. Как защитить свое информпространство правильно, чтобы ненароком не покончить раз и навсегда со свободой слова и демократией в целом? На самом деле нет готового «кейса», который должна повторить Украина, чтобы эффективно защитить себя от российских гибридных нападений.
Например, «рецепт борьбы с пропагандой» от представительницы ОБСЕ по вопросам свободы медиа Дуни Миятович включает отказ от «усиления ограничений» и выполнение следующих рекомендаций:
• «перестать манипулировать СМИ; прекратить информационно-психологические войны;
• обеспечить плюрализм и свободу СМИ как противоядие от пропаганды;
• воздержаться от введения новых ограничений, поскольку действующие законы способны противодействовать экстремальной пропаганде;
• принимать меры относительно повышения медиаграмотности граждан с тем, чтобы они делали осознанный выбор;
• превратить государственные СМИ в настоящих общественных вещателей».
Но как выполнение этих рекомендаций Украиной повысит защиту от гибридной угрозы со стороны России? Вопрос.
Тем более, что информационная война с РФ — это не совсем о СМИ.
По данным международной компании Zecurion Analytics, Россия входит в пятерку стран по масштабам и финансированю «информационных войск», которые занимаются шпионажем, кибератаками и информационными войнами.
Недавно, 22 февраля, российский министр обороны Сергей Шойгу, выступая в Госдуме, признал, что в Вооруженных силах России есть войска информационных операций. По его словам, они «намного эффективнее и сильнее всего того», что раньше создавалось в РФ «в направлении, которое называется контрпропагандой».
Информационная война для России — это часть общего «театра боевых действий». Но ОБСЕ, как и многие другие международные организации, которые заботятся о свободе слова, не хотят это признавать. И потому, с одной стороны, отказывают Украине в праве на защиту отечественной медиасферы от враждебного влияния (наступление на демократию!), с другой — не предлагают никакого реального (!) плана действия в условиях гибридной войны.
Как считает Сергей Даниленко, в связи с тем, что опыт Украины уникален, «ни один из западных партнеров не может предоставить нам исчерпывающей, конструктивной помощи» в сфере организации защиты в информационной сфере.
Зато нет недостатка в критике...
Тем не менее, украинская власть местами пытается действовать решительно. Еще до утверждения Доктрины информбезопасности в Украине был запрещен целый ряд российских СМИ, и теперь дошли руки до украинских медиа, которые эксперты считают «агентами Кремля».
24 февраля Национальный совет по вопросам телевидения и радиовещания (по причине недостаточного количества украиноязычных программ в эфире) не продолжил лицензию для «Радио Вести» в Харькове. 28 февраля уволилось абсолютное большинство работников радиостанции, потому что подобное решение ожидалось и относительно вещания в Киеве.
С кем только не ассоциируют это СМИ! Как говорит медиаюрист Игорь Розкладай, владельцем «Радио Вести», являются «два оффшора, и через них есть два физических лица», «один родом из Авдеевки, другой — из Донецка». Это якобы «номинальные владельцы». «Впрочем, на рынке ходят слухи, что это подставные лица, а настоящий владелец ассоциируется с бывшей бизнес-семьей Виктора Януковича. Прямых доказательств этого нет, есть только определенные ассоциации с его командой», — рассказал эксперт «Громадському радіо».
То есть команда бывшего президента, который сбежал в Россию, владеет популярной радиостанцией в Украине, и это во время российско-украинского военного конфликта на Донбассе. Вот так защита информационной безопасности страны!.. Но найдутся те, кто увидит в этой истории только наступление на свободу медиа...
Вообще этот спор относительно «свободных медиа» / «враждебных информационных войск» будет длиться, кажется, до тех пор, пока Украина не выработает какой-то интересный и приемлемый для демократического мира кейс, пока его не утвердят международные организации (ОБСЕ) и не станут презентовать его с красивыми слайдами на своих учебных семинарах.
