С высоких трибун немало сказано о необходимости развивать высокие технологии, а между тем на украинском ТВ программ о науке — раз-два и обчелся. «Грани познания» (УТ-1, УТ-2) делают несколько энтузиастов. Один их них — телевизионный научный обозреватель Юрий ЛУЦКИЙ. Несмотря на минимальные технические возможности, он снимает вполне конкурентоспособные программы и время от времени старается привлечь внимание к уникальным разработкам украинских ученых. Может быть потому, что живет этим. Причем в прямом смысле слова — программа создается буквально у него дома. Кажется, век одиночек прошел, но феномен Юрия доказывает обратное. Самоотверженность в нашей стране нужна не только для занятий наукой, но и для научных летописей.
— Почему на украинском телевидении не делают программ о науке, ведь многие каналы с удовольствием показывают научно- популярные фильмы, которые предлагает, например, канал «Дискавери»?
— Продукцию «Дискавери» показывали бы и УТ-1 и УТ-2, но, к счастью для нас, государственное телевидение не имеет денег для покупки этих зарубежных фильмов. Боюсь, что будь Национальная телекомпания побогаче, она действительно купила бы себе продукцию «Дискавери» (под такие фильмы лучше идет реклама) и «забросила» нашу программу.
На телевидении царит коммерция. А на научно-популярном жанре почти невозможно заработать — так же как и наука, эта тематика является дотационной. Это одно из самых интеллектуальноемких и технически затратных направлений ТВ. И, кстати, «Грани познания» — не научно-популярная, а менее затратная научно-познавательная программа. Ведь чтобы популярно рассказать о технических, физических, химических процессах, нужно уникальное спецоборудование. Если вы хотите показать, что происходит внутри атома или молекулы, проиллюстрировать рассказ ученого, нужны соответствующие технические средства, специальные режимы съемки. В коллекции фильмов ВВС показывают что-то подобное.
— Их бюджеты соизмеримы с бюджетами художественных фильмов?
— Иногда бывает, что даже и больше. Например фильм ВВС, когда на мотодельтаплане снимали перелетных птиц, обошелся приблизительно в 20 миллионов долларов.
— Но можно сделать не слишком затратное ток-шоу о науке, аналогичное программе «Гордон» на НТВ...
— Беседы сами по себе — не очень телевизионный жанр. Их можно делать только в случае экстренных ситуаций, когда нужен подробнейший рассказ. Да и в науке, честно говоря, вообще проблемы с говорящими людьми. Нашу интеллигенцию не учили говорить, не учили общаться с аудиторией. Поэтому у нас дефицит таких людей. Умницы, которые что-то изобрели или создали руками, часто терпят фиаско на экране как собеседники. А мы должны удержать зрителя.
— Зато это с легкостью делают развлекательные программы. Сейчас они — в особом фаворе. Людям надоело, когда их учат?
— Научно-популярная программа ничему особенно научить не может: за полчаса ничего объяснить подробно нельзя. Телевидение работает в образах. Надо только найти правильный образ, режиссерский прием и можно ничего не говорить. И у человека, который это смотрит, возникнет желание больше узнать, или, во всяком случае, с интересом отнестись к этой сфере человеческой деятельности. Но, к сожалению, общий интеллектуальный уровень зрителей снижается, украинское общество в какой-то мере глупеет.
— Так кто же ваш зрительский актив, кроме пенсионеров и начитанных домохозяек? Время выхода в эфир «Граней познания» не самое удобное — в будний день, отнюдь не в прайм-тайм... Да и канал не слишком рекламирует вашу программу.
— Честно говоря, не верю в рекламу того или иного телепроекта как средства поднятия рейтинга — конечно, если это не «ковровая бомбардировка» перед каждыми новостями. Сам удивляюсь, какими причудливыми путями люди узнают о нашей программе. Может быть, люди серьезные в это время работают, но нас смотрят, например, восприимчивые пенсионеры и потом пересказывают своим домашним.
Время выхода — больной вопрос, ведь раньше программу показывали в субботу, воскресенье. Выручает то, что государственный канал — один из немногих центральных каналов в некоторых регионах и подчас единственный в сельской местности. Получаем оттуда много душевных писем и звонков. Жители сел и небольших городков часто страдают от интеллектуального вакуума. И в большей степени, чем в мегаполисах, хотят что-то узнать, подняться над суетой, приобщаясь к каким-то более высоким истинам, чем рыночная мораль, которая их окружает. Особенно остро реагирует на нынешнюю ситуацию молодежь до 30 лет, даже предлагает свои темы передач.
«МЕЧ ПО РУКЕ»
— Насколько сложно конкурировать с зарубежными программами?
— Научно-популярные фильмы американского и английского производства действительно задают высокую планку. Но эта конкуренция относительна, ведь наши программы снимаются на отечественном материале. Мы всегда помним, что работаем на Национальном телевидении, и работаем на нацию. Начальство на нашу редакционную политику не влияет, каждый автор программы определяет ее сам.
Программа существует 30 лет — у нас есть государственный заказ. Я горжусь, что работаю на Национальном телевидении.
— Кажется, раньше программа называлась «Свічадо»?
— Она называлась по-разному. И в «Банк идей» нас переименовывали (тогда больше внимания в программе уделялось технологиям), потом программа называлась «Свічадо» (так в старину называли и зеркало, и свечу). Тоже веяние времени — тогда любили древнеславянские названия.
Возглавляет проект Надежда Довгич. У нас несколько журналистов и три съемочные группы, чтобы выходить еженедельно. Программы «с головы до ног» — авторские.
— Это большой плюс для творческого процесса, когда стабильность гарантирована...
— Как сказать, в связи с прошлыми выборами мы полгода не выходили. Нас просто закрыли. Но и после о программе забыли, наше место заняли какие-то коммерческие программы.
Что мы только ни делали. Буквально бросились в ноги заместителю министра по науке Ярославу Яцкиву, он и помог восстановить программу.
— Как вы пришли в «Грани познания»? Вы — журналист от науки или ученый от журналистики?
— Я — историк, у меня телевизионного образования нет. Пришел на ТВ, как только закончил аспирантуру, и вообще подумывал о карьере ученого, потом долгое время еще не считал себя телевизионщиком. Меня просили вернуться, в науке оставалось достаточно моих интересов. Но сейчас могу сказать, что я уже больше телевизионщик, чем ученый. Хотя и в науке кое-что сделал. Наверное, это был своеобразный вызов своим возможностям. Если меня раздразнить, то я не могу остановиться, пока не докажу, что не хуже.
Когда я проработал только полгода, то попал на курсы Би-Би-Си. Двое опытных телевизионщиков из Великобритании до этого вели курсы где-то в Казахстане. Они относились к нам доброжелательно, но несколько свысока, как к «братьям меньшим»: «Ну что, как вы расставите эти новости? Да, да, неплохо, почти как в Казахстане». И для меня это было как вызов на дуэль. Это помогло сделать творческий скачок, оригинальные программы, и после этого меня, кстати, сразу заметили.
И тогда я понял, что этот меч как раз мне по руке. Но первые три года периодически хотел все бросить и опять заняться наукой. Тем более, что зарплата маленькая, это угнетало. Но вся моя продукция была срочно востребована моей же программой, и это не давало мне права на ошибку...
— А где селфмейдмен набирался опыта?
— Люблю учиться. Главная телеакадемия у нас — это сам телевизор. Смотришь научно-популярные программы Би-Би-Си и мотаешь на ус. Когда хочешь научиться какому-то стилю, записываешь на видеомагнитофон программу, разбираешь, расшифровываешь по кадрам, анализируешь ее, и потом собираешь у себя заново. Вот, собственно, и вся школа. Когда я пришел на ТВ, спросил, как мне работать, некоторые коллеги мне откровенно сказали: «Не ориентируйся на нас, мы не так уж хорошо работаем». И пришлось создавать свой стиль.
БЫЛ ТАКОЙ СЮЖЕТ...
— Приходилось ли делать сюжеты о научных сенсациях?
— На самом деле в науке все происходит очень медленно. Результат достигается не единовременно.
И потом, сенсация — не наш жанр. У нас программа готовится месяц, а некоторые выпуски по кусочку собираешь целый год. Например, один церковнослужитель, который одновременно проводит эксперименты в Институте физики, сделал поразительные открытия о живительном влиянии излучения икон. И я ждал несколько месяцев, пока он не подтвердил их окончательно лабораторными исследованиями, чтобы не давать непроверенный материал в эфир.
— А на какие темы в вашей программе наложено табу?
— Всегда стараюсь дистанцироваться от академической науки. Научная администрация — это далеко не всегда ученые. Это люди, у которых свои задачи, часто отличные от идеи программы. Ведь «Грани познания» — это то, чем мы гордимся, при помощи чего поддерживаем энтузиастов, воодушевляем украинцев рассказами о достижениях нашей науки. Поэтому стараюсь не «прогибаться» и на звонки типа «Приходите, у нас «круглый стол», «приходите, у нас конференция», «приходите у нас юбилей» не реагирую. Этого мы не показываем.
— Говорят, ученые не очень любят давать интервью...
— Иногда удается разговорить таких, которые никогда раньше не беседовали с журналистами. И уверяли меня, что ничего не получится. Но, бывает, человек входит во вкус и даже после съемки не может остановиться. Почему? Видимо, чувствует мой искренний интерес и поддержку. А я всегда стремлюсь подавать материал в нужном ракурсе, доступно и корректно.
— Что бы вы назвали своей творческой удачей?
— Удалось в Харькове снять интервью всемирно известного — на уровне Капицы и Ландау — украинского ученого Бориса Георгиевича Лазарева.. Мы успели его снять для нашей программы, и теперь это интервью войдет в летопись нашей науки.
А одна из последних программ посвящена открытию, которое может привести к новой фазе индустриальной революции. Украинский ученый Александр Крайников разработал новое направление в науке — технологию добавления воды в расплавленный алюминий. Вообще-то они несовместимы, и их соединение до открытия Крайникова приводило к взрыву. В результате внедрения новой технологии производство алюминия удешевится, он станет более прочным и его можно будет использовать не только для обшивки самолетов, но и в узлах сложных конструкций, автомобилей, судов. Работы ведутся на средства натовской программы «Наука ради мира».
ЭНТУЗИАЗМ ВМЕСТО СПЕЦОБОРУДОВАНИЯ
— Вижу, здесь, у вас в квартире — камеры, осветительная аппаратура, компьютер, на котором можно монтировать. Вы что, работаете дома?
— У нашей программы нет студии. Снимаю дома и свои подводки. Ко мне приходит режиссер, запускает камеру, я выставляю свет.
Вся моя программа монтируется здесь полностью, приношу на студию на 99% готовый материал. Вся эта аппаратура куплена на средства, заработанные помимо программы, а на профессиональную камеру пошли семейные деньги от продажи квартиры. Были и другие источники. Так появились мини-DVD-камеры, нелинейная система монтажа и остальное оборудование студии. А зарплата на канале дает возможность не умереть с голоду.
— Неужели нет возможности создавать программу на рабочем месте?
— Когда я пришел на УТ в 94-м году, не было бензина для машин, камеры постоянно ломались. Приходилось договариваться с героями наших сюжетов по три-четыре раза, прежде, чем удавалось что-то снять. В таких условиях о творчестве говорить сложно. Я бы мог писать все, что угодно, но телевидение — это техника. И тогда мы как-то выкручивались за счет невероятных усилий. Нужно было, чтобы оттуда, куда мы едем снимать, прислали машину, и чуть ли не молиться на камеру, чтобы она не остановилась. Это было ужасное время. И, к сожалению, сейчас значительных перемен не произошло.
— В титрах напротив вашего имени написано — автор, монтаж, съемки, диктор, ведущий. Как вам удается совмещать пять ипостасей?
— Я называю это — автор в четвертой степени. Сейчас мне это не сложно. В результате преодоления трудностей я «заработал» себе несколько профессией, их можно использовать практически в любом деле. Закрывая бреши нашей технологической цепочки — когда поломана камера, когда машина не выедет, когда все зависит от инженера, который постоянно хочет обедать, или осветителя, который делает перекур каждые десять минут.
Но я нахожу в этом удовольствие. Для меня быть автором, творцом — то удовольствие, ради которого и живешь. И без этого уже не можешь.
— Вы — просто человек-оркестр, точнее — человек-программа! А как удается «вытягивать» качество?
— Мы не можем позволить себе работать над программой, допустим, как на российском канале «Культура», где над 40-минутной научно-популярной передачей может трудиться несколько десятков человек. Но профессионалы утверждают, что у меня качество не хуже.
Достигнуто это за счет съемочной маневренности и длительной подготовки. Формируя свою редакторскую политику, накапливаю материал годами, рассказываю истории о нашей науке и о наших людях. Если события в науке происходят не так уж часто, то истории получаются интересные. Это то, чем мы сильны. Мы же не можем специально заказать подсъемку материалов.
Бедность беспросветная. Это называется — «Господи, храни нас от богатства и от нищеты, а с бедностью мы как-нибудь справимся».
— Не бывает обидно, что профессионал должен ограничивать себя во всем и снимать нужные для общества программы на собственном энтузиазме?
— Горящие глаза и дух охотника — это важнее, чем настоящая прибыль. И я, кстати, стараюсь не иметь больших денег вообще, у меня все — в технике. Если я что-то зарабатываю то я это не коплю, а трачу. Думаю, это хорошая схема и для украинского общества, ему нужна хорошая организация — вот и все.
Однажды я был на фестивале фильмов о подводном мире и спросил у корифея этого жанра Даниэля Мерсье, почему у него нет крупнобюджетных фильмов. Он ответил: «Нужно быть сумасшедшим и нужно не стесняться быть гением, и тогда ты с минимальными средствами сделаешь хороший фильм». И я в нем почувствовал родственную душу.
