Первый эфир телепрограммы «Последний адрес» состоялся весной
98-го на канале ICTV. С начала нынешнего года ее название можно найти и
в программной сетке Первого национального. Вот так тихо, без лишнего юбилейного
шума, эта культурно-историческая передача вступила во второй год своего
существования. Об истории ее создания, сегодняшнем дне и будущем мы разговариваем
с автором и ведущим «Последнего адреса», доктором исторических наук, профессором
института политических и этнонациональных исследований НАН Украины Юрием
Шаповалом.
— Историку привычнее работать с печатным словом. Почему
однажды он все же решает прийти на телевидение?
— Это правда: конечно, мы с коллегами много пишем, но мало
кто нынче читает книги по истории. Некоторые сетуют, но я отношусь к этому
философски. И я задумался: как при таких условиях донести рядовому гражданину
то, что мы делаем? Кроме того, меня как историка интересует политическая
история Украины ХХ столетия. Особенно — биографии людей, благодаря которым
эта история делается. Так появилась идея телепередачи, которую вынашивал
в себе несколько лет. И вот как-то поделился своим замыслом с генеральным
директором ICTV Юрием Плаксюком, который и выделил средства на создание
программы. Этот канал имеет авторские права на «Последний адрес» и когда
хочет, повторяет ее.
Потом нашу группу пригласил на Первый канал Зиновий Кулик.
На УТ-1 был отобран не весь готовый материал — и пока его повторяют, согласно
условию, мы нарабатываем новые передачи цикла. На сегодня мы уже создали
две и сейчас занимаемся большой программой, посвященной последним десяти
годам жизни Михаила Грушевского. Те программы, которые делали раньше, пересматриваю
придирчиво: что-то в них отмерло, а что-то можно и развить. Передача из
четырех частей «Голоса большого террора», что сейчас как раз идет по понедельникам,
мне кажется актуальной. В ее основу положен одноименный американский фильм.
Мне импонирует манера, в которой работают западные документалисты. Они
дают возможность людям сказать. Они объясняют ситуацию, но предлагают зрителям
думать самим, не спеша с комментарием.
— Как вы отыскиваете материал для своих передач, «своих»
персонажей?
— Бывает по-разному. Вот, скажем, мы сделали две программы
с невесткой Хрущева, Любовью Илларионовной. Я в свое время писал о Хрущеве,
о его «украинской поре» — тогда мы с ней и познакомились. Я расспрашивал
ее о каких- то деталях того времени, а потом мне в голову пришла идея:
а что, если эту женщину отснять? Я обратился к ней — она категорически
отказалась: «Я не фотогенична. И вообще — что это вы выдумали? Я к тому
же русскоязычная». Очень долго мы с ней спорили, но все-таки сделали эту
передачу. И родственники Хрущева весьма положительно отнеслись к этой программе
— что бывает, в принципе, редко. Мне, когда я появляюсь на экране, зрители
могут и не доверять, но ей — свидетелю времени — безусловно, поверят.
Другой пример: программа о Грушевском. Она рождается очень
тяжело, несмотря на то, что у меня есть книга на эту тему. Хочу разрушить
миф о нем, как о таком себе чудаковатом старце, который полез не в свое
дело. В этой передаче мне хотелось бы рассказать о нем, как о человеке
определенной линии. И, конечно, есть много людей, которые бы охотно рассказали
о первом украинском президенте перед камерой с пафосом и пришептыванием,
но не так, как нужно мне. Хочется видеть человека, который будет говорить
более-менее адекватно — и я нашел его! Это будет не академик и даже не
доктор наук — это будет молодой человек. Кто это будет — не скажу, а что
из этого получится — вскоре увидите.
Режиссером «Последнего адреса» является Леонид Анатольевич
Анечкин. А в свое время он сделал много интересных кинофильмов на Киевской
студии научно-популярных фильмов, нынче Национальной кинематеке. У него
есть одна из лучших, по моему мнению, лент о Мазепе и его поре. В ней этот
исторический персонаж отражен в очень простой манере: в гримерной сидит
Богдан Ступка, примеряет грим Мазепы — и ничего больше не происходит в
картине. Только голос звучит за кадром... Я в восторге от этой работы.
— Ощущает ли ваша группа обратную связь со зрителем?
— Конечно. У нас была передача с известным правозащитником
Семеном Глузманом. Я хорошо помню, какая лавина писем и звонков тогда была.
Если в письмах есть предложения, то я к ним прислушиваюсь. Иногда даже
присылают документы, ксерокопии, рассказы. Но ведь много и недовольных.
Это мы также учитываем. Я храню читательские письма, я как будто советуюсь
со зрителями.
— Какой должна быть, по вашему мнению, идеальная телепередача
на историческую тематику?
— Когда я бываю в Нью-Йорке, то обязательно смотрю там
исторический канал, где демонстрируют только хронику и документальные фильмы.
И вот на этом канале я видел две чудесные программы: одна об Адольфе Гитлере,
вторая — о Жаклин Кеннеди. Это были содержательные рассказы об эпохе через
личность.
Что меня раздражает в наших программах — может, среди них
есть хорошие, я не все имею возможности пересмотреть — так это навязывание
мнения. Это как раз то, от чего мы в своей программе уходим. Вы нас можете
критиковать за что угодно, но мы даем факты. Я отвечаю за каждое слово,
которое произношу с экрана. Это навязывание, это стремление воспитывать
кого-то или рекламировать себя — меня очень раздражает. А особенно когда
за это дело берутся слабо подготовленные люди, непрофессионалы. Но повторяю
— возможно я не видел всего...
— Зачем, по вашему мнению, нынешней аудитории такая
передача?
— Первый наш основополагающий принцип: программа делается
очень просто. Мы не усложняем ее ни монтажно, ни концептуально. Я считаю,
что мы должны подавать материал нормальным языком в нормальной форме. Поэтому
нам часто говорят: вы же могли смонтировать эффектнее. Но мы принципиально
этого не делаем и не будем делать. И мы имеем своего зрителя, который нас
ценит.
Второй момент. Я считаю, что наше общество — настоящее
и будущее — пока не перейдет Рубикон тоталитаризма, насилия, антидемократической
традиции — приговорено к тому, чтобы повторяться, идти по кругу, и когда
спрашивают, возможна ли опять диктатура, и отвечают — невозможна, — это
неправда. Диктатура возможна. И когда Кравчук как-то недавно рассказывал,
что левые силы активизируются и кто-то в этом виновен... Виновен в первую
очередь он — потому что он как первый всенародно избранный президент должен
был тогда с прошлым рассчитаться. Я не говорю, что он должен был организовать
Нюренберг-2 или он должен был кого-то преследовать, но моральное осуждение
насилия, из-за которого погибли миллионы людей, особенно украинцев, должно
было состояться. Это был мой главный мотив при создании «Последнего адреса»:
рассказать людям, которые уже начали забывать и то, что знали, и что делалось
на этой земле в двадцатом веке.
