За добрую половину десятилетия я огорчил многих борцов с изменением климата, указывая на то, что существуют намного лучшие способы остановить глобальное потепление, чем пытаться убедить правительства заставить (или подкупить) своих граждан отказаться от привычных видов топлива, выделяющих углекислый газ. Что особенно задевает моих критиков, так это мысль о том, что отказ от углеводородов — это лекарство, которое хуже, чем болезнь: говоря экономическим языком, это обошлось бы намного дороже, чем сама проблема. «Как такое может быть правдой? — спрашивают они. — Ведь мы говорим о конце света! Что может быть хуже или дороже этого?!».
Они говорят дело. Если мы действительно столкнемся, как недавно сказал Альберт Гор, с «невообразимой катастрофой, требующей широкомасштабных превентивных мер по защите человеческой цивилизации в нынешнем виде», то никакая цена за то, чтобы остановить глобальное потепление, не покажется слишком высокой. Но действительно ли ставки так высоки?
Ответ — нет. Даже наихудшие сценарии, предлагаемые основным течением климатологов, сценарии, которые идут намного дальше того, что предсказывают усредненные климатические модели, не так страшны, как пугает нас Гор. Например, поднятие уровня моря на пять метров — более чем в восемь раз выше ожидаемого Межправительственной комиссией по изменению климата при ООН и в два раза выше физически возможного — не потопит все человечество или даже его большую часть.
Конечно, такое поднятие не было бы тривиальной проблемой. Это затронуло бы около 400 млн. человек, вынудило бы переселиться 15 млн. и подразумевало бы дорогостоящую защиту для остальных. Но это определенно не означало бы конец света. Оценки показывают, что адаптация обошлась бы менее чем в 1% от глобального ВВП. Иными словами, цена необузданного глобального потепления может быть высокой, но не безграничной.
В соответствии с наиболее точными экономическими моделями глобального потепления, каждая тонна углекислого газа, которую мы выбрасываем в атмосферу сейчас, причинит вред окружающей среде на семь долларов. Это означает, что мы должны быть готовы заплатить огромную цену за остановку глобального потепления, но более чем семь долларов за тонну было бы экономически неоправданно.
Эту мысль трудно принять многим людям. Если у нас есть решение такой серьезной проблемы, как глобальное потепление, возражают они, то как вообще мы можем говорить о том, что это слишком дорого осуществить?
Да, но мы постоянно именно так и поступаем. Существует множество потенциальных решений серьезных проблем, которые мы не применяем или которые мы применяем частично, потому что цена этих решений выше, чем польза.
Например, аварии на дорогах уносят приблизительно 1,2 млн. жизней в год. У нас есть возможность решить эту проблему полностью, понеся полутриллионные убытки и избежав огромных страданий. Все, что нам надо сделать, — это довести ограничение скорости до пяти километров в час повсюду.
Очевидно, что мы этого не сделаем. Выгоды от умеренно быстрой езды намного перевешивают издержки. В силу огромного числа экономических и социальных причин мир, движущийся со скоростью пять километров в час, был бы совершенно неприемлем для большинства из нас — настолько неприемлем, что мы согласны смириться с миллионами смертей на дорогах, раз уж это необходимо, чтобы мы продолжали мчаться по шоссе.
Возьмем национальную безопасность. С одной стороны, чем больше мы тратим на антитеррористические меры (и чем большие неудобства мы согласны терпеть), тем безопасней мы себя чувствуем. С другой стороны, хотя все и согласны, что удачные террористические атаки недопустимы, очевидно, что существует предел того, как много мы согласны заплатить (и с какими неудобствами согласны мириться) за собственную безопасность.
Почему мы готовы вычислять доходы и расходы, когда речь идет о безопасности на дорогах и терроризме, но не готовы, когда продумываем стратегии борьбы с глобальным потеплением? Может быть, потому, что мы испытываем на себе обратную сторону излишне строгих правил дорожного движения или мер безопасности каждый день, в то время как обратная сторона неправильной политики по климату более абстрактна. Так не должно быть, потому что риски, связанные с неправильной климатической политикой, заслуживают такого же внимания, как и риски, связанные с нежелательными климатическими катаклизмами, — а может быть, и большего.
Помните, как звучали требования перейти на биотопливо, чтобы снизить выбросы углекислого газа? В действительности искусственно раздутые требования этанола — и зерна для его производства — взвинтили цены на продовольствие (которые заставили около 30 млн. человек пополнить ряды голодающих). Это потребовало больше пахотных земель, что напрямую привело к уничтожению дождевых лесов и в целом создало ситуацию, которая приведет к еще большим выбросам CO2 в течение следующего столетия.
Урок с биотопливом пошел впрок. Если мы паникуем и делаем неправильный выбор в ответ на глобальное потепление, то мы рискуем оставить многих уязвимых людей по всему миру — тех, кто в наибольшей степени пострадает от наихудших эффектов потепления.
Если мы должны вести конструктивный диалог в поисках оптимальных политических решений по глобальному потеплению, нам надо сменить нашу идею-фикс о надуманном сценарии Армагеддона на реализм относительно истинной цены ответа на этот вызов.
Бьорн ЛОМБОРГ — директор Центра «Копенгагенский консенсус» при Копенгагенской школе бизнеса и автор книги «Остыньте: справочник скептика-эколога по глобальному потеплению».
