После принятия западными странами очередного уровня санкций в качестве ответа в Москве часто и громко заговорили о необходимости поворота на восток. В качестве ответа. Вспомнили, что Россия вообще-то не только европейская, но и азиатская страна. Еще граф Юлий Витте проводил активную восточную в направлении Китая политику. Для ее осуществления он проложил Транссибирскую магистраль. В том числе и по территории Маньчжурии.
Хотя в очередном патриотически-шовинистическом раже власть объясняла подведомственному народу, что санкции для великой России подобны дробинке для слона, тем не менее проблемы возникли. Более того, они множатся, и не в последнюю очередь от того, что Кремль рефлекторно отвечает на западные действия аналогичными.
Уже не только финансовые эксперты, а чиновники высокого ранга признают, что из-за санкций в стране возник дефицит долларов и евро, отчего рубль начал довольно быстро девальвироваться. К тому же кредиты на важнейших западных финансовых площадках стали либо недоступными, либо невыгодными из-за высоких процентов.
Вот тогда московские стратеги и начали разыгрывать азиатскую карту. Строится она на стратегическом расчете все возрастающего противостояния в треугольнике Пекин — Вашингтон — Токио. Здесь не только территориальные противоречия вокруг островов в Южно-Китайском море с соседями, но также стремление Китая занять доминирующие позиции в восточной Азии.
В таких условиях Москва рассчитывает на помощь Китая в ее противостоянии с Европой и США. В первую очередь, в области финансов. После введения санкций российские банковские учреждения начали испытывать дефицит кредитных ресурсов, недостаток инвалюты стал повсеместным. В Москве серьезно заговорили о переходе в двухсторонних расчетах с Китаем на юани и рубли. Вроде бы обе страны уменьшат потребность в долларах и евро.
Все бы ничего, но Пекин не очень-то спешит подставить плечо Москве. Более того, налицо все большее вытеснение России из стратегического для нее региона Центральной Азии.
Как отметила в московской «Независимой газете» руководитель сектора экономического развития постсоветских стран Института экономики Российской академии наук (РАН) Елена Кузьмина, не следует ожидать российских инвестиций, скажем, в гидроэнергетику Киргизии или Таджикистана, скорее всего реализацию этих проектов придется отложить на неопределенное время. Складывающейся ситуацией не против воспользоваться Китай, третий год возглавляющий список крупнейших инвесторов и торговых партнеров каждой из стран региона. «Узбекистан уже больше «посматривает» на азиатские государства, а Таджикистан и Киргизия все больше впадают в зависимость от Китая. Санкции Запада, таким образом, еще больше сузят возможности России в Центральноазиатском регионе в целом».
Аналогичную точку зрения высказывает замдиректора по науке Института проблем рынка РАН Наби Зиядуллаев. Он не исключает, что в скором времени Таджикистан и Киргизия станут сырьевыми придатками Китая, который одновременно будет добиваться у России выгодных энергетических контрактов. Судя по тому, что китайский газовый монополист — компания CNPC — не выдала «Газпрому» авансовый кредит в 25 млрд долларов в счет строительства газопровода «Сила Сибири», Пекин будет и дальше выжимать из России торговые, а возможно, и политические уступки.
Деньги у Китая есть. После визита китайских руководителей в Индию, где был подписан договор о выделении Пекином Дели кредита в 25 млрд долларов, Москве явно дают понять, что великий восточный сосед имеет возможность всегда ее поменять на нечто более привлекательное.
Не стоит преувеличивать желание и возможности Китая вступать в конфронтацию с Европой и США. Характерен пример санкций в отношении Ирана. Хотя Пекин формально к ним не присоединился, однако китайские банки после отключения Тегерана от системы SWIFT прекратили операции с иранскими банками. Какие основания считать, что с Россией будет иначе? Никаких. Переход на рубли и юани можно считать попыткой обойти такое препятствие, но это будет иметь лишь ограниченное значение.
Точно так же, как и желание Москвы найти кредитные ресурсы на гонконгском финансовом рынке. Во-первых, его возможности не такие и большие. Во-вторых, гонконгский доллар жестко привязан к доллару американскому — с соответствующими последствиями. В-третьих, стоимость кредитов в Гонконге возрастет, а это ударит, в том числе, и по китайским заемщикам, что Пекину совсем невыгодно.
Бодрые заверения, что китайское продовольствие, в частности, овощи и фрукты заменят в России европейское, вполне можно отнести к чистейшей воды пропаганде в попытке успокоить собственное население. Для Дальнего Востока это действительно так, но и раньше никто особо, например, польские яблоки и груши во Владивосток или Хабаровск не завозил. Долго и дорого. Сколько будет стоить килограмм тех же яблок, доставленных из Китая в Смоленск или еще дальше — в Калининград, можно легко подсчитать. Дешево не получится, не говоря уже о сохранности скоропортящегося товара во время доставки.
Кроме того, уже неоднократно писалось, что китайские продовольственные товары не соответствуют российским фитосанитарным нормам. Китайские производители используют химикаты, запрещенные в России и Европе. Так что здесь будут большие проблемы. Замещение европейских товаров китайскими — дело очень нелегкое. Об этом уже начинают в России говорить, дальше — больше.
Уже не только российские оппозиционеры бьют тревогу, что страна превращается в энергетический и сырьевой придаток Китая. Если на Западе в обмен на нефть и газ, в принципе, раньше можно было закупить новейшее и высокотехнологическое оборудование, у Китая приобрести его не так и просто. Ведь, несмотря на свои индустриальные успехи, Пекин продолжает отставать в этом отношении от Запада и Японии. Многое восточный сосед России, например, в нефтехимии и оборудовании по добыче трудно извлекаемой нефти не производит и покупает его на Западе. Нарушать запрет ЕС и США и перепродавать такое оборудование китайские фирмы не захотят, так как легко попадут в черные списки.
За экономическими и финансовыми проблемами обязательно следуют политические. Было бы весьма наивным предполагать, что Пекин в той или иной мере не воспользуется затруднительным положением Москвы, в которое она попала по собственной глупости и недальновидности. В первую очередь это будет ощутимо в странах Центральной Азии. Если Кремль не может финансировать крупные энергетические и инфраструктурные проекты, а Пекин может и будет, то это обязательно приведет к усилению прокитайской ориентации элит Центральноазиатских государств.
В Казахстане и Узбекистане предстоит смена лидеров. Время берет свое. В условиях видимого ослабления российского влияния вакуум будет заполнять Китай, в какой-то мере — Запад. Геостратегические последствия вполне очевидны и никак Кремль радовать не могут.
Если отвлечься от московской пропагандистской риторики, то глубокого поворота в восточном, в нашем случае — китайском, направлении российской политики не будет. Даже последние российские шовинисты прекрасно понимают, чем это грозит. Тем более — экономические и финансовые группировки вокруг Кремля.
В связи с этим следует ожидать каких-то дипломатических маневров на украинском направлении с целью демонстрации миролюбия и попыток в той или иной степени заморозить нынешнее положение, а там — и ослабления санкций. По крайней мере, до теплого времени в следующем году. Весной, скорее всего, вооруженный конфликт снова перейдет в горячую стадию. Москва же будет утверждать, что все сделала для мира на Донбассе, но ее не послушались.
Одновременно будет разыгрываться и китайская карта. В расчете на легковерных. Только после столь брутального поведения Москвы, по крайней мере на Западе, таких поубавилось.
