Один британский таблоид в свое время поставил рекорд бахвальства, приписав себе заслугу переизбрания консервативного правительства в заголовке: «Эти выборы выиграла Sun!» (It’s The Sun Wot Won It). На этой неделе лидеры Евросоюза поступают аналогичным образом, комментируя итоги другого голосования: неожиданный успех проевропейской коалиции во главе с президентом Сербии Борисом Тадичем на парламентских выборах 11 марта. Сербы «недвусмысленно выбрали Европу», — заявил французский министр иностранных дел Бернар Кушнер. А член Европарламента голландец Ян Маринус Вирсма назвал прошедшие выборы «своеобразным референдумом, в ходе которого граждане поддержали будущее вступление страны в ЕС».
Может статься, однако, что делать такие выводы пока рановато. Да, блок Тадича называется «Коалицией за европейскую Сербию». Его сторонники размахивали еэсовским флагом — синим с золотыми звездами. Но коалиция Тадича не получила большинства мест в парламенте, и теперь решающее значение приобретает вопрос: какие партии сформируют будущее коалиционное правительство? Если договорятся между собой «не те» политические силы, они все еще могут ввергнуть Сербию в еще большую изоляцию.
Было бы, однако, абсурдным отрицать, что определенную роль ЕС в ходе сербских выборов все же сыграл. Страны объединенной Европы согласились сделать Сербии пару весьма своевременных (пусть и символических) уступок буквально за считанные дни до голосования. Возможно, сербы чувствуют себя «униженными» тем фактом, что 19 стран ЕС признали независимость Косово после того, как в феврале этот край заявил об отделении от Сербии, отмечает один дипломат, но в то же время Союз напомнил им, что объединенная Европа символизирует собой и много хорошего, например, свободу передвижения. И если утверждать, что «эти выборы выиграл ЕС», было бы преувеличением, то правительства его стран-участниц хотя бы дали понять, что предпочли бы видеть Сербию членом своего клуба, а не раздраженным и опасным «посторонним».
То же самое относится и к соседям Сербии по Западным Балканам, которых также «подбодрили» уступками в отношении визового режима и т.д., и гарантировали им «европейскую перспективу» (так на брюссельском жаргоне называют возможность рано или поздно вступить в Евросоюз). Эти шаги выглядят весьма прагматичными, даже великодушными. И, кстати, весьма необычными, поскольку в целом, когда речь заходит о расширении клуба, у его «старых» членов сразу же портится настроение.
Причем тревогу у них вызывает не только будущее. Крайне негативное отношение превалирует и в отношении Румынии с Болгарией, вступивших в Союз в 2007 г. Так, из-за опасений расхищения Брюссель заморозил субсидии Болгарии на десятки миллионов евро, причем сумма приостановленной финансовой помощи может возрасти до миллиардов после того, как этим летом будет опубликован мониторинговый отчет Еврокомиссии. Новое правительство Италии угрожает ограничить приток в страну мигрантов из Румынии. Последний социологический опрос по проблеме расширения Союза, проведенный службой Eurobarometer, показал, что большинство респондентов поддерживает вступление лишь одной страны — относительно продвинутой Хорватии, на чьих пляжах каждое лето жарится на солнышке множество немцев и итальянцев. Хорватия должна стать членом ЕС в 2010 или 2011 г.
А вот еще более парадоксальный факт: в некоторых из стран, особенно рьяно выступающих за прием в «клуб» Сербии и других балканских стран, электорат больше, чем где-либо еще, встревожен перспективой расширения ЕС. Италия, охваченная «мигрантофобией», вместе с Грецией активнее всех выступает за то, чтобы Евросоюз проявил большую гибкость в своих требованиях о сотрудничестве Белграда с прокурорами, преследующими военных преступников. Австрия без устали лоббирует в пользу балканских стран, ранее входивших в состав империи Габсбургов, начиная с Хорватии. Тем не менее австрийские избиратели сегодня значительным большинством выступают против приема в Союз любых балканских стран, кроме Хорватии (а против членства Турции высказалось ошеломляющее количество опрощенных — 81%). Аналогичным образом, хотя французские министры восторгаются тем, что сербы выбрали Европу, в 2006 г. Париж проталкивал идею о том, чтобы критерием для будущего расширения ЕС стал «потенциал абсорбции» — опасно расплывчатое понятие, включающее, среди прочего, и «настроения» избирателей. А французский президент Николя Саркози публично высказывается против вступления Турции в Союз.
Но если расширение так непопулярно, почему столь многие еэсовские лидеры стремятся приписать себе заслугу сербского «выбора Европы»? Тому есть два взаимосвязанных объяснения. Первое заключается вот в чем: «открытая дверь» для балканских стран, таких как Хорватия, Сербия, Македония и другие, не равносильна поддержке расширения в целом — это конкретная стратегия, призванная не допустить усиления нестабильности на «задворках» Европы. А второе связано с тем, что в большинстве случаев расширение ЕС происходит именно за счет такой стратегии.
НЕ РАСШИРЕНИЕ, А КОНСОЛИДАЦИЯ
Есть основания утверждать, что «общего проекта» расширения ЕС не существует в природе. Шаги в этом направлении, чаще всего, представляют собой реакцию на конкретные кризисы, и вызывают острые споры, пока не становится ясно, что более удачной альтернативы нет («волна» 1995 г., когда в Союз вступили Финляндия, Швеция и Австрия, представляет в этом смысле исключение). Грецию приняли в его состав в 1981 г., чтобы прочнее привязать к Западу, хотя все и опасались, что к членству в европейском «клубе» она не готова. Присоединению Испании и Португалии предшествовали девять лет споров и тревожных воплей (особенно громко звучавших во Франции) о дешевой рабочей силе и сельхозпродукции с Пиренейского полуострова. В декабре 1989 г., когда в Восточной Европе рушились коммунистические режимы, тогдашний президент Франции Франсуа Миттеран предложил бывшим странам Варшавского договора вступать в расплывчатую «Европейскую конфедерацию» — идея не прошла, во многом потому, что Миттеран пригласил в ее состав и Россию. Надежды Болгарии и Румынии на присоединение к ЕС начали сбываться только в ходе Косовского кризиса 1999 г., когда их воздушное пространство понадобилось для натовских бомбардировок Сербии.
Что же касается Сербии и других нынешних балканских кандидатов, то их наверно не назовешь «идеальными». Однако их вступление не ставит перед ЕС «экзистенциальных» вопросов, отмечает один дипломат: речь идет лишь о долгой и трудной работе по формированию там некоррумпированных, эффективных правительств и маргинализации опасных националистов. Хорватские переговорщики сегодня даже используют обтекаемый термин «консолидация» вместо «расширение». Более крупные страны-кандидаты, прежде всего Турция и Украина — дело другое. В связи с их вступлением возникают принципиальные вопросы, касающиеся, например, отношений с мусульманским миром и сосуществования с Россией.
Выборы в Сербии могли закончиться гораздо хуже. Безоговорочная победа радикалов-националистов серьезно замедлила бы расширение ЕС в западнобалканском регионе. Но сторонникам вступления, скажем, Турции не стоит преждевременно праздновать успех. Западные Балканы — случай исключительный. А идея расширения в целом на этой неделе никакой победы не одержала.
