То, что лидер оппозиции в Венесуэле Мануэль Росалес попросил политическое убежище в Перу, представляется венесуэльской властью как то, что он пытается избежать правосудия. Потому что против него в Венесуэле открыто уголовное дело. Но сам Мануэль Росалес, который в 2006 году был соперником Уго Чавеса на президентских выборах, заявил, что его преследование носит политический характер.
Каким может быть дальнейшее развитие ситуации? Рафаэль Полео, редактор издающейся в Каракасе оппозиционной венесуэльской газеты El Nuevo Pahs (которого, кстати, чавесовский режим в октябре 2008 года обвинял в подстрекательстве к мятежу), считает, что президент Венесуэлы резко увеличивает репрессии против оппозиции во избежание «социального мятежа», являющегося угрозой его нахождению на должности. По мнению Рафаэля Полео, правительство Венесуэлы держалось за счет поступлений от продажи нефти и страха, которым оно терроризировало не только своих оппонентов, но и сторонников. Однако из-за уменьшения ресурсов во время падения цен на нефть принуждение и страх начали шире применяться. Если у Чавеса не будет достаточно денег, ему очень быстро придется увеличить репрессии до того, как могут начаться социальные восстания бедных слоев населения, живущих за счет прямых субсидий от венесуэльского государства.
Рафаэль Полео подчеркнул, что подобное субсидирование очень истощает финансовые ресурсы и ставит вопрос, что же будет с этими людьми, ведь в стране существует высокий уровень безработицы. Губернаторы и мэры некоторых городов, поддерживавшие Чавеса, под давлением бедных слоев населения могут возглавить восстание. Так что сегодня Уго Чавесу очень важно действовать на опережение и стараться доказать венесуэльцам, что оппозиционеры — это преступники, лишь для того борющиеся против чавесовской власти, чтобы избежать ответственности за свои злодеяния.
И не поэтому министр иностранных дел Венесуэлы Николас Мадуро, выступающий с заявлениями относительно Мануэля Росалеса, публично обвинил мэра Маракайбо в растрате государственных средств и коррупции. Прокуратура же считает, что с 2000 до 2008 года, когда Росалес был губернатором штата Сулия, ему удалось нажить многомиллионное состояние, получая крупные взятки. Венесуэльская власть выбрала с ее точки зрения наиболее оптимальный вариант борьбы с лидером оппозиции: она преднамеренно не выдвигает ему никаких политических обвинений, пытаясь избежать обвинений в своей предубежденности.
В эксклюзивном интервью перуанской газете El Comercio Мануэль Росалес объяснил, что покинул Венесуэлу, поскольку убежден в том, что его там хотят отправить в тюрьму, а потом убить. «Я в Венесуэле в последние дни находился в очень напряженной и опасной ситуации в связи с охотой, развязавшейся против меня по политическим причинам».
Бесспорно, может возникать вопрос — почему Мануэль Росалес попросил политическое убежище именно сейчас, а не позже или раньше. И здесь нужно принимать во внимание логику развития авторитаризма и диктатуры, которая, несмотря на запугивания и различные шаги по нагнетанию полицейского напряжения в обществе, некоторое время может не приступать к решительным действиям против главных оппозиционных сил по той причине, что для этого необходимо подготовить план, подготовить исполнителей и ресурсы для исполнения.
Кроме того, не нужно забывать, что в каждой стране у оппозиционеров есть не только противники, но и симпатики. Соответственно, именно в это время было решено проводить акции против главных оппозиционных сил, и лидер оппозиции об этом своевременно узнал. Впоследствии именно это является решающим моментом — почему сейчас, а не в другое время.
В венесуэльской газете Noticiero Digital было напечатано «Открытое письмо к народу Венесуэлы» Мануэля Росалеса, в котором он, в частности, отмечает: «Мы имеем дело с президентом, который, пользуясь молчаливой поддержкой со стороны власти, доминирует и действует диктаторскими методами, что будет оценено историей в будущем. Он не допускает любого инакомыслия или альтернативного видения и возможности прихода к власти любого правительства, кроме своего собственного революционного. Наш спор с властью состоит в том, что мы — противники системы привилегий и революционной гегемонии...
Одержимость, с которой Уго Чавес принял решение снять маску демократии, и резкий и четкий курс на авторитаризм и тоталитаризм, поражает. От былых признаков демократической жизни страна перешла к чертам, присущим диктаторским режимам Фиделя Кастро на Кубе, Аугусто Пиночета в Чили, Роберта Мугабе в Зимбабве, Саддама Хусейна в Ираке, Омара аль-Башира в Судане. Который, кстати, международным содружеством обвиняется в геноциде и в то же время был приглашен правительством Венесуэлы посетить нашу страну...
Я просто не хочу стать жертвой Чавеса и его команды и уже говорил об этом. Чавес хочет устранить одного из лидеров оппозиции, ратовавшего за представительскую демократию. Он не признает диалога, не хочет признавать политического неприятеля, стремится лишить легитимности национальную и международную оппозицию, уничтожить и привлечь к уголовной ответственности тех, кто имеет отличные от его взгляды на коммунизм типа Кастро. Мы продолжаем борьбу за отставку одного из наиболее коррумпированных правительств за всю историю Венесуэлы. Сегодня мы как никогда нуждаемся в движении гражданского сопротивления за демократию, а это значит, что мы не можем опустить знамя веры и признать свое поражение. Ради нашего прошлого, нашего настоящего, нашего будущего. Я призываю народ Венесуэлы занять свое место в этой борьбе».
Охота на Мануэля Росалеса прежде всего означает, что режим Уго Чавеса вступил в новую логическую фазу своего развития — перехода к чистой форме диктатуры. И главная причина этого быстрого перехода — то, что глобальные кризисные процессы в мире заострили все «болезни» в Венесуэле. А направление удара на главного оппозиционера (так же, как когда-то в СССР на Троцкого во времена Сталина), свидетельствует о нескольких вещах.
Во-первых, несомненно, о том, что началась главная кампания по очистке политического поля от неприятелей — как явных, так и перспективных. Но, как всегда, главная цель репрессий — не столько борьба с противниками, сколько запугивание политикума и социума в целом. Ведь во время кризиса поступления от едва ли не единственного источника финансового ресурса — нефти — резко и катастрофически уменьшились, и Венесуэла на грани не только остановки социальных проектов, но и на грани социальной катастрофы. Потому что стало невозможно поддерживать не только программу развития, но и уровень минимального социального обеспечения населения.
Разумеется, режим Чавеса сейчас будет увеличивать не только репрессии, но и идеологическую обработку населения. И будет обвинять в катастрофическом ухудшении условий жизни венесуэльцев международный империализм во главе с США. Однако здесь Уго Чавес забывает о такой простой вещи, что так же, как отдельный человек, живя в социуме, не может быть от него отделен, так и конкретная страна, находясь в глобальном мировом контексте, и особенно имея экономические и политические связи, не может быть свободна от влияния извне. А страна с упрощенной моделью экономики, зависимой от экспорта одного или нескольких видов сырья, фатально уязвима. Что и демонстрирует Венесуэла.
Таким образом, можно констатировать, что режим Чавеса вступил в предпоследнюю сцену политической драмы этой страны. Поскольку за репрессиями, которые могут, к сожалению, продолжаться несколько лет, реакцией на «царствование» Чавеса и его диктатуру неминуемо (особенно в условиях экономического спада и крайнего обнищания населения) будет революция. Причем не столь важно, в какую форму она выльется, — революцию народа или в военный переворот; однако, учитывая национальный характер венесуэльцев и политические традиции, Уго Чавес должен это хотя бы понимать. А возможно, именно это он и понимает и хочет просто оттянуть неминуемый конец своего режима.
Другое дело, что если предпоследний и последний акты этой драмы затянутся, то последствия для народа Венесуэлы и, соответственно, для ее экономики и инфраструктуры могут стать очень и очень сокрушительными. Вопрос состоит в том, чтобы ускорить ход этой драмы и, возможно, все заинтересованные стороны, в первую очередь — политикум Венесуэлы, сделают все возможное, чтобы поставить точку как можно быстрее. В этом плане можно не сомневаться, что Мануэль Росалес возглавит движение за освобождение Венесуэлы и рано или поздно получит победу и принесет на венесуэльскую землю демократию и дальнейшее развитие.
