Поразительно, что некоторые основные понятия мусульманской религиозной терминологии теперь стали частью международного языка текущих событий. Вопросы, взятые из исламского богословия, свободно обсуждаются широкой общественностью, привлекая специалистов и не специалистов, мусульман и не мусульман. Теологический диспут вышел далеко за пределы религиозных академий ислама.
Например, термин «джихад», который обычно переводится как «священная война», стал практически повсеместным. Хотя в древней мусульманской истории он был задуман как средство распространения Слова Божьего, мусульманские ученые в настоящее время различают два вида джихада — один является внутренней борьбой против искушения, а другой — физической борьбой против агрессора, который угрожает выживанию или фундаментальным правам мусульманского общества. В этом контексте широко распространено неприятие употребления термина фундаменталистами.
Многочисленные мусульманские ученые повысили свои голоса, чтобы бросить вызов оправданиям взрывов смертников или нападений на гражданских жителей террористами, предлагая длинные цитаты из столетий религиозной юриспруденции. Сам по себе этот подход представляет достойное выражение коллективной совести против террористов.
Но многие представители общественности и СМИ хотят большего. Мусульманскую интеллигенцию убеждают пустить в ход религиозный аргумент против фундаменталистского насилия, чтобы лишить террористов их самых страшных и сильных аргументов. Полагают, что если мусульманские ученые каким-либо образом смогут опровергнуть эти аргументы, то способность террористов поддерживать свои насильственные силы уменьшится.
Правильно ли это? Беглый обзор истории религиозных конфликтов показывает, что теологические споры никогда еще не были разрешены с помощью теологических аргументов. При более детальном рассмотрении каждый приходит к заключению, что несмотря на то, что эти споры часто обрамлялись религиозными терминами, они не имели никакого отношения к религии. Диапазон противоположных интерпретаций религиозных текстов в сущности неограничен, и споры редко решаются с помощью рационального аргумента.
В прежние времена такие споры решались политическими властями, которые использовали вооруженные силы, чтобы навязать всем одну особую точку зрения, ущемляя все остальные. Мусульманская история богата такими случаями. Не так давно, когда Саддам Хуссейн захватил Кувейт, он нашел ученых, которые от его имени выдвигали теологические аргументы. Противостоящей ему коалиции было нетрудно найти религиозные аргументы, которые привели к прямо противоположному заключению.
В настоящее время ясно, что фундаменталисты и их сторонники полностью закрыты даже для самого продуманного теологического опровержения их взглядов, даже если его выдвинули высокопоставленные религиозные власти. Первый инстинкт фундаменталистов заключается в том, чтобы уйти от основного направления, построить вокруг себя оболочку, непроницаемую для любой логики, кроме их собственной.
Самые существенные вопросы, с которыми в настоящее время столкнулись люди — те, которые вызывают самые глубокие конфликты — не имеют никакого отношения к богословию. Они касаются споров о территории, политической власти, определении прав и распределении богатства. Способы обсуждения этих вопросов известны всем и выражены во всех религиях и на всех языках. Зло, вызывающее больше всего негодования — в любом обществе — это несправедливость, деспотизм, коррупция и бедность. Мы все понимаем, что все это значит, и как некоторые люди должны жить с этим изо дня в день.
Тогда почему мы следуем за фундаменталистами к самому сердцу их безумия? Возможность поставить эти проблемы в рамки религиозных терминов оправдывает перспективу, которую они пытаются навязать, особенно в своем собственном обществе.
Неоднократно убеждали мусульманские религиозные организации сделать заявления, запрещающие фундаменталистам использовать такие религиозные термины, как «джихад». Но опыт доказал, что этот подход ведет в никуда. По сути, дебаты об употреблении религиозных терминов придают доверие попыткам фундаменталистов применить эти идеи к условиям в современном мире. Такие дебаты признают, что эти религиозные понятия обычно имеют силу, даже если, как в случае с фундаменталистами, их просто нельзя применить.
В результате, вся дискуссия легко может дать обратный результат. Фундаменталисты постоянно отвергают религиозную критику своих взглядов как доказательство того, что религиозные власти попали под враждебное влияние. Таким способом террористы противопоставляют «чистоту» и «подлинность» своих аргументов компромиссам, предположительно навязанным религиозным организациям.
Разговор с мусульманами с использованием только их собственных религиозных терминов также исключает их из широких духовных структур, которые защищают основные человеческие ценности, в особенности невинных гражданских жителей. Эти ценности являются основой, на которую опираются все религиозные и культурные традиции.
Безусловно, важно понять рассуждения тех, кто ведет войну с обществом — и прежде всего, со своим собственным обществом. Но принятие интерпретации событий террористами скрывает действительность этого конфликта. Вместо того, чтобы сражаться во имя политической и религиозной свободы, мы рискуем быть вовлеченными в конфликт с ложными образами, созданными террористами. Еще хуже то, что мы приносим этот конфликт в наше собственное общество, где разные религиозные и культурные традиции теперь неразрывно связаны.
Просто нет необходимости обращаться к богословию, чтобы назвать преступление своим собственным именем. Отвращение, вызванное убийством невинных людей, глубоко чувствуют все, и это заслуживает осуждения по любым критериям, являются ли они религиозными или нет. Возможно даже, что религиозный язык не выражает адекватно отвращение, которое мы все чувствуем по отношению к действиям террористов. Никакое ощущение себя жертвой ни при каких условиях не может оправдать такие преступления против невинных людей, и никакое богословие не может принять отрицание человеческой сущности, которую мы все разделяем.
Абду ФИЛАЛИ-АНСАРИ — директор Института изучения мусульманских цивилизаций в Университете Ага Хана.
