Одной из весьма забавных мыслительных конструкций последних лет является попытка противопоставить русский имперский национализм русскому... ну, как сказать, национализму неимперскому, нацеленному не на экспансию, а на внутреннее развитие. Поводом к этому являются споры внутри националистического сегмента общественно активного населения: захватывать новые территории или выгонять эмигрантов. Иногда люди, живущие в бывших союзных республиках, радостно записывают в нутряные националисты тех, кто ратует за визовой режим. Вот, мол, антиимперство. Ответ у меня на это только один: спросите у поклонника виз о его отношении к украинской независимости, нападению на Грузию, развитию стран Балтии. О Польше и США. О...
И ничем его слова не будут отличаться от суждения националиста-экспансиониста. С Навальным столько носились, он даже чего-то там о Майдане пытался хорошее сказать. Но от своих слов, сказанных еще в 2012 году (ссылки имеются), отказываться не стал:
♦ «Украина и Белоруссия являются главными геополитическими союзниками России. Наша внешняя политика должна быть максимально направлена на интеграцию с Украиной и Белоруссией... Фактически мы один и тот же народ... Мы должны усиливать интеграцию».
«Это естественный политический процесс... Есть большая страна, есть меньшая страна... Естественно, политические элиты — один пытается подмять под себя другого, а другой пытается оставить себе больше полномочий. Все можно посчитать и можно придумать приемлемую конструкцию».
Итак, все-таки имперство, все-таки самоидентификация во враждебности миру, который надо покорять. И, отказавшись от умозрительных поисков конструктивного национализма, которыми, к сожалению, заняты некоторые интеллектуалы, надо сделать следующий шаг. Отказаться от рационального, прагматического обоснования русского имперства. Точнее сказать, искать это обоснование не там, где ищут сейчас.
♦ Порой приходится слышать: еще немного — и Россия не сдюжит, не сможет оплачивать разорительное — это уже, слава Богу, многим ясно — имперское расширение. Так вот на это деньги всегда будут по причине того, что имперство — способ удержания власти внутри страны. И никакого другого объяснения, кроме властного, не имеет.
Только что отмечалось 25-летие вывода советских войск из Афганистана. Сказано было много чепухи. Незадолго до юбилея отличился спикер Думы Сергей Нарышкин, сообщивший, что СССР вторгся в Афганистан для борьбы с талибами. Что-то вроде «Герцен уехал за границу, чтобы вместе с Марксом готовить октябрьскую революцию». И, естественно, никто не задумался над тем, почему вторжение произошло через четыре с небольшим года после абсолютной победы СССР — подписания Хельсинкского акта, утверждавшего послевоенные границы и раздел Европы.
♦ Неужели напугали правозащитники, полагавшие, что нерушимость границ должная сопровождаться и соблюдением «третьей корзины» — соблюдением прав человека в СССР и странах танкового социализма? Думаю, это было если не главным, то существенным. Сотворившие разрядку вожди, действовавшие вроде бы в интересах Советского Союза, получившего шанс на конвергенцию с цивилизованным миром, не были в состоянии управлять страной в новых условиях. И приняли абсолютно разумное для сохранения их власти решение — начали новый этап международной конфронтации.
Разумное, потому что не прошло и десяти лет, как выяснилось, что малейшее ослабление противостояния разрушительно для советской империи. Разумное для них, но не для страны, потому что, как давно известно, вторжение сделало Советский Союз главным врагом исламского мира, хотя на это место претендовали США после иранской революции и провала операции по освобождению заложников. Збигнев Бжезинский с полным основанием считает вовлечение СССР в афганскую войну крупнейшим достижением Америки.
При этом сама война долгое время оставалась под запретом. Агитпроп обыгрывал конфронтацию со всем миром, прежде всего, с США. И ситуация в стране пришла к тому же консенсусу, что и сейчас, к тому же общественному договору. Русские получили подтверждение своей державности и равенства с великими государствами, согласившись на жертвы в войне и на усиливающиеся экономические проблемы, очевидно ведшие к нищете и голоду. Вот это и есть рациональное ядро русского имперства.
Нынешняя русская экспансия имеет ряд особенностей. В ней ослабла антиамериканская составляющая. Причина этому — неадекватная политика Обамы, его «перезагрузки», уход с Ближнего востока и проч. Долгое время Америка и отношение к ней были, да и остаются, основой российской идентичности. Настоящий американоцентризм начался с призыва Хрущева «догнать и перегнать». И, кстати, с хрущевских времен началась, собственно, настоящая гонка вооружений.
♦ Изменилось, конечно, многое, но главное осталось. Осталось желание «быть американцем» у российской политической элиты. И все это, конечно, тесно связано с внутренней политикой. Российская власть сейчас пытается исправить то, что я бы назвал «ошибкой Горбачева». А именно то, что «новое мышление» не ограничилось внешней политикой. Ведь как было бы хорошо: советская номенклатура интегрировалась бы с западной политической элитой, ничего не меняя во внутриполитическом устройстве страны. Этакое ограниченно открытое общество.
Такова политическая реализация российской национальной идентичности — не более и не менее. И потому политические перемены в России не могут связываться с реализацией прикладных политических программ, сменой или обновлением элиты, а уж тем более с революциями и мятежами. Речь может идти о коренных, принципиальных, самых глубоких мотивациях политического поведения. И не у одной только элиты. Для изменений нужен пересмотр имперского общественного договора, новый национальный консенсус.
♦ Происходящее показывает, что Россия развивается совсем в другом направлении. И опять делаются попытки разъяснить нынешнюю экспансию исключительно прагматически, линейно. Мол, силовики все в России захватили, теперь двигаются в Европу. Именно Европа, Евросоюз потеснили сейчас Соединенные Штаты в роли главного противника. И при этом произошли принципиальные изменения в конфронтационной лексике. Если раньше обличался американский образ жизни (копируемый и элитой, и частью населения), то теперь Россия предстает носительницей и хранительницей подлинных европейских христианских ценностей и традиций.
Уже одно это не позволяет ограничиваться утилитарными объяснениями. А также то, что захват национальной экономики ведет к ее переделу. Не может не вести. Он и идет на самых разных уровнях, достаточно напомнить о конфронтации Роснефти и Газпрома. И освоение Европы, новая русская экспансия, новое русское имперство во многом являются делом частным и корпоративным.
♦ Похоже, государство решило вмешаться в этот процесс. Можно только строить предположения о государственном соучастии в проникновении в европейскую финансовую систему, тем паче, что государство в России приватизировано, и соучастие в этом чиновников имеет двойственную природу. Но некоторые черты централизованной экспансии заметны.
До сих пор речь шла о коррумпировании экономического топ-менеджмента и чиновничества. Сейчас в Европе у Путина и его режима есть усиливающиеся политические поклонники — право-популистские, националистические, «народные» партии, позиционирующие себя в качестве консервативных. Потенциальным лоббистом является новая русская диаспора. И вот здесь вновь придется вернуться к церемонии открытия олимпиады в Сочи.
♦ В самом начале прозвучало нечто вроде декларации нового русского имперства. Это многих озадачившая русская азбука, в которую в качестве презентующих Россию персонажей были включены люди, достигшие успехов в качестве граждан других стран. И если Набоков — лучший русский писатель прошлого века, лишь после войны ставший писать на английском, то Зворыкин и Сикорский — американские ученые и изобретатели. По этой логике можно было записать и Голливуд в число достижений России.
Судя по всему, среди русской диаспоры будет утверждаться принцип верности не флагу, а крови и почве. Если вся Россия — наш сад, то весь мир — наша Судетская область.
