Многие считают, что религиозное возрождение и политический радикализм среди мусульман, живущих на Западе, является отражением традиций и конфликтов Ближнего Востока или мусульманского мира в целом. Но исламский салафизм (фундаменталистский религиозный радикализм) является, прежде всего, последствием глобализации и вестернизации ислама, а также разделения культуры и религии.
Все формы религиозного фундаментализма основываются на понятии «чистой» религии, не зависящей от культурных вариаций и влияний. Для современного исламского возрождения характерен догматизм, коммунитаризм и скриптурализм американских евангелических движений, выражающийся в отвержении культуры, философии и даже теологии в пользу буквального толкования священных текстов и непосредственного понимания истины через индивидуальную веру.
Это отражается и в названиях недавно изданных на Западе книг: «Что такое ислам?», «Что означает быть мусульманином?», «Как исповедовать ислам?». Поститься во время Рамадана легко в Афганистане, Пакистане и Египте, даже если человек и не хочет это делать. Но мусульманин, живущий в Европе, сталкивается с необходимостью объектифицировать религию. Улемы (ученые — знатоки теоретических и практических сторон ислама) бесполезны для верующих, которым приходится искать чисто религиозные критерии, которые больше не связаны с данной культурой.
Таким образом, главный вопрос касается не теории ислама, а религиозного поведения мусульман. Формы религиозности в современном исламе более или менее сходны с формами, существующими в католицизме, протестантизме и даже иудаизме. Современные приверженцы больше опираются на собственную веру и индивидуальный духовный опыт. Такие «возродившиеся» верующие восстанавливают свою личность через повторное открытие религии.
Исламский фундаментализм также не является выражением стремления со стороны традиционной религии оградить себя от влияния христианского Запада. Когда талибы пришли к власти в Афганистане в 1996 году, у них были превосходные отношения с американцами, и туристы с Запада могли свободно путешествовать по территории Афганистана в 1996 — 1998 годах.
Талибы боролись не против западной культуры, они боролись против традиционной афганской культуры. Зачем запрещать держать певчих птиц? Зачем накладывать запрет на воздушных змеев? Причина проста и характерна для всех форм фундаментализма: этот мир существует для того, чтобы подготовить верующих к спасению. Роль государства заключается не в гарантии социальной справедливости и верховенства закона, а в том, чтобы дать верующим возможность — пусть даже насильственным путем — найти спасение. Аргумент талибов был прост: если ваша птица начнет петь, когда вы молитесь, вы отвлечетесь, и молитва не будет зачтена. Если вы добрый мусульманин, то вы начнете молитву сначала. Но, поскольку мы не уверены, что вы добрый мусульманин, легче запретить держать певчих птиц, чтобы они не поставили под угрозу ваше спасение. Точно также, воздушные змеи могут запутаться в ветвях деревьев, и если вы залезете на дерево, чтобы освободить змея, вы можете случайно заглянуть во двор соседа и увидеть женщину без чадры, что является грехом. Зачем гореть в аду из-за воздушного змея? Лучше запретить воздушных змеев.
Фундаментализм, таким образом, не является протестом самобытных культур, оказавшихся под угрозой; он отражает вырождение этих культур. Так что связывать современные формы фундаментализма с идеей столкновения цивилизаций является серьезной ошибкой. Молодые люди не становятся фундаменталистами потому, что западная цивилизация игнорирует культуру их родителей. Фундаменталистская религиозность — явление индивидуальное, относящееся к определенному поколению, это бунт против религии родителей.
Конечно, религиозные фундаменталисты любого вероисповедания часто придают особое значение похожим правилам, нормам и ценностям. Когда Пим Фортайн в Голландии решил начать кампанию против исламского влияния, он защищал сексуальную свободу, а не традиционные христианские ценности. Но в этом и других вопросах, таких, как, скажем, вопросы семьи или отношение к абортам, религиозные мусульмане разделяют взгляды консервативных христиан.
Тем не менее, такие общности не объясняют политический и радикальный ислам. Осама бен Ладен является, скорее, выражением искоренения, чем традиции политического насилия в исламе. Мохаммед Атта, Закариас Муссауи и Камель Дауди «возродились» в Марселе, Лондоне и Монреале, а не в Египте или Марокко (и все они порвали связи со своими семьями). Более того, молодые радикалы воюют в Боснии, Чечне, Афганистане или Кашмире, а не в своих родных странах, потому что не считают Ближний Восток сердцем мусульманской цивилизации, осажденным крестоносцами. Они живут в глобальном мире и не считают себя принадлежащими Ближнему Востоку.
Неуместность традиционной культуры объясняет растущее число новообращенных во всех возникших недавно радикальных объединениях. Почти одна треть членов сети Бегхала во Франции были новообращенными. Французская полиция арестовала гражданина Германии с польским именем в связи с террористическим актом в синагоге города Джерба в Тунисе. Ричард Райд, пытавшийся взорвать британский самолет, Хосе Падилла, обвиненный в планировании взрыва так называемой грязной бомбы в Соединенных Штатах, и Джон Уолкер Линд — американский талиб — все являются новообращенными.
В Европе большинство новообращенных происходят из бедных районов, населенных молодыми людьми, не имеющими перспектив найти хорошую работу, обычно живущих в подпольной экономике преступного мира. Радикалы, оставшиеся сегодня в Европе, покинули эти зоны социальной изоляции. Раньше радикалы учились обращаться с автоматом Калашникова и угонять самолеты у палестинцев. Сейчас они учатся тому же у «Аль-Каиды». Их поиск мифических, мессианских, транснациональных освободительных движений остается неизменным, как и враг — имперский колосс Америки. Они являются продуктом не Западной или ближневосточной истории, но синтеза всех историй — продуктом глобализации. Они чувствуют себя как дома в бездомном мире.
Оливер РОЙ — директор по исследованиям в CNRS, преподает в Школе высших исследований в области социальных наук (Ecole des Hautes Etudes en Sciences Sociales) и Институте политических исследований (Institut d’Etudes Politiques) в Париже, является автором книги «Глобализованный ислам»
