Президент России Владимир Владимирович Путин родил очередную историческую фразу. Награждая лауреатов премии Русского географического общества, он в беседе с самым юным лауреатом, 9-летним Мирославом Оскирко, знающим наизусть местоположение на карте, флаги и столицы всех стран мира, в ответ на слова мальчика: «Граница России заканчивается через Берингов пролив, где США», философски заметил: «Граница России нигде не заканчивается». И тут же поспешил добавить, чтобы в мире не успели испугаться: «Но это шутка».
Впрочем, данная шутка сродни той, что содержится в одном анекдоте про Сталина и наркома танковой промышленности Вячеслава Малышева. В 1942 году Малышева вызывают на прием к Сталину. День сидит нарком в Кремле, Сталин его не принимает. На следующий день приходит Вячеслав Александрович в Кремль с раннего утра, но опять все повторяется: вождь его не принимает. Настает третий день. Сидит нарком в сталинской приемной, волнуется. И вот ближе к вечеру выходит из кабинета Сталин, удивленно смотрит на посетителя и говорит с ярко выраженным кавказским акцентом: «Малишев? Вас еще не расстреляли?!». И уходит.
Малышева отвозят в гостиницу и передают распоряжение возвращаться на Урал. Там он до конца войны успешно трудится над увеличением производства танков. И вот долгожданная Победа! После капитуляции Германии Сталин проводит прием в честь наркомов и конструкторов вооружений. На приеме вождь подходит к Малышеву и задушевным голосом говорит: «Вот, товарищ Малишев, помните 42-й год? Трудно, смертельно тяжело нам было, но умели же мы пошутить!». Путин шутит точно так же, как Сталин.
Что ж, с формальной точки зрения Владимир Владимирович в беседе с мальчиком, безусловно, прав. Граница любого государства в принципе не имеет ни начала, ни конца. Если страна континентальная и выхода к морю, океану или озеру не имеют, то ее границы представляют собой замкнутую линию, у которой нельзя выделить ни начала, ни конца. Если же часть территории страны выходит к морю, то в принципе одну точку схождения сухопутной границы с морской можно счесть началом, а вторую точку — концом сухопутной границы государства, считая, например, с запада на восток. Так, очевидно, и поступил Мирослав Оскирко. Но если от крайних точек сухопутных границ провести границу 12-мильных территориальных вод, идущую параллельно побережью, то границы страны все равно превратятся в замкнутую линию без начала и конца. Такой взгляд на границы возможен, и Путин имеет полное право смотреть на них именно так.
Но что-то мне подсказывает, что российский президент, говоря о том, что российская граница нигде не кончается, имел в виду не столько замкнутый характер границы России, как и любой другой страны в мире, сколько возможность ее, простите за тавтологию, безграничного расширения. Чем, несмотря на оговорку, наверняка напугал многих в мире, и особенно в соседних странах. Великие завоеватели древности тоже мечтали о том, чтобы границы их империй совпали с границами ойкумены — известной им в тот момент части суши, освоенной человечеством. И Александр Македонский, и Чингисхан надеялись, что им удастся завоевать все обитаемые земли Европы, Азии и Африки и выйти к «последнему морю».
Разумеется, ни тот, ни другой полководец понятия не имели ни об Америке с ее достаточно большим населением, ни о гораздо более редко населенной, но все-таки заселенной Австралии, а также о странах Африки южнее Сахары и о ряде других стран в Европе и Азии. Но зато все те страны и народы, о которых знали, собирались завоевать. Однако, как известно, ни Александру, ни Чингисхану полностью выполнить свои завоевательные программы и дойти до мифического «последнего моря» так и не удалось. А вскоре после смерти своих основателей и империя Александра Македонского, и Монгольская империя распались на множество больших и малых государств.
Последующие строители империй на ойкумену и не замахивались и ограничивались лишь определенными районами Европы и Азии, в случае континентальных империй, или ограничивались не слишком обширными территориями европейских метрополий, к которым добавлялись обширные колониальные владения на других континентах, если речь шла о колониальных империях. Российская империя, кстати сказать, сочетала в себе черты континентальной и колониальной империи. С одной стороны, вся ее территория представляла собой один сплошной континентальный массив. С другой стороны, многие российские территории в Азии представляли собой типичные колониальные владения, ничем не отличавшиеся, по сути, например, от британских колониальных владений в Индии. Но судьба всех империй была одинакова: через несколько десятилетий или через несколько сотен лет они прекращали свое существование и распадались.
Путин, понятно, — не Александр Македонский и не Чингисхан. И ресурсов в его распоряжении относительно меньше, и полководческими талантами он не обладает. И Российское государство при нем все-таки не целиком подчинено целям военной экспансии. Ведь на дворе стоит уже XXI век, и хоть какую-то «социалку» людям предоставлять все же приходится — чай, не Монгольская империя. После Второй мировой войны советское руководство предавалось мечтам быстро дойти до Пиренейского полуострова и Ла-Манша, омыть сапоги в Атлантике. Путину такие масштабные авантюры, думаю, и во сне не снятся, — ресурсы не те. Зато все постсоветское пространство он считает то ли российской «сферой интересов», если брать термин секретного протокола к печально знаменитому пакту Молотов — Риббентроп, то ли «сферой совместного процветания Великого Евразийского пространства», если чуть перефразировать термин из японской экспансионистской программы периода Второй мировой войны.
И, наверное, неслучайно фразу о бесконечной границе России Путин сказал в беседе с мальчиком с украинскими именем и фамилией. Ведь президент второй по ядерной мощи в мире державы все еще мыслит в категориях Второй мировой войны. Путин наверняка хотел бы раздвинуть границы России до границ бывшего СССР, «до черт знает каких пределов», если процитировать хорошо знакомого киевлянам классика. Только вот у Путина не получится. Гарантия тому — судьба всех империй прошлого. Они умирают, но не воскресают.
