Похоже, весь мир считает Китай следующей великой мировой державой. Поездка в Пекин только подтверждает это впечатление. Из пыли, шума, искр сварки, флотилии бетономешалок и строительных кранов, возникает место проведения летних Олимпийских игр 2008 года. Посетитель чувствует себя незначительным в хаотической масштабности этого эпического предприятия.
Но, если смотреть на стройку с полузавершенного Morgan Centre — комплекса роскошных апартаментов (где годовая рента достигает $800 тыс.) и семизвездочного отеля, возводящегося рядом с олимпийским участком, охватывает благоговение не только перед размахом проекта, но и перед смелостью его дизайна. Внизу, как некий решетчатый пирог располагается Олимпийский стадион дизайна «птичье гнездо» фирмы Herzog & de Meuron. Рядом с ним сногсшибательная «водная труба» или Центр водных видов спорта китайско-австралийского дизайна.
Едва ли кого-то может удивить то, что после окончания Игр, лидеры Коммунистической партии Китая намереваются покинуть свои ретро-павильоны в Чжуннаньхай — закрытом комплексе неподалеку от Запретного Города, чтобы переехать в новый комплекс по соседству с Olympic Green — новым центром власти Китая. Китайские лидеры видят в Олимпийских играх не только национальный праздник, но и величайшую в истории возможность для рекламы китайской продукции.
Чувствуя прометеевскую энергию в Пекине, легко поверить в стремление Китая снова вознести себя на уровень мирового богатства и власти. Действительно, за последние полвека, решив что-то сделать, китайцы всегда демонстрировали поразительную стойкость и решительность, будь то осуществление революции Мао или же аналогичный размах, с которым они осуществляют экономическую контрреволюцию, начатую Дэнь Сяопином.
Но, чтобы стать поистине «великой нацией», Китай должен сделать два больших шага вперед. Во-первых, он должен играть более активную и конструктивную международную роль. Китай сейчас имеет широкие связи с миром, особенно с Третьим миром, благодаря торговле. Но он сохраняет понятие суверенитета 19-го века, а именно, что внутри государственных границ страны, ее лидеры имеют абсолютное право делать все, что пожелают, без «вмешательства» извне. Эта точка зрения не только отстает от международных тенденций, но также не дает возможности Китаю играть более полезную роль в кризисных ситуациях в других странах мира.
Китайские лидеры боятся, что если они начнут делать заявления о внутренних делах других стран, или поддержат санкции или миротворческие миссии ООН, они помогут создать прецедент, который позволит другим вмешиваться во внутренние дела Китая. Но китайское правительство только что получило тревожный сигнал из Судана, откуда Китай импортирует 50% всей нефти. Не оказав давление на суданского лидера Омара аль-Башира, чтобы позволить миротворческим силам ООН прекратить резню в Дарфуре, Китай вдруг обнаружил, что обещание гладких и безупречных Олимпийских игр может оказаться под угрозой.
Актриса Миа Фэрроу, например, предположила, что Олимпийские игры 2008 года могут запомниться как «игры геноцида». Это привлекло внимание китайского руководства. В течение нескольких дней в Судан были направлены эмиссары и аль-Башир уступил. Это был важный момент эволюции Китая из игрока защиты в игрока нападения на мировой арене.
Второй проблемой Китая является его гибридная капиталистическо-ленинистская система правления, которая может не функционировать достаточно хорошо без демократической системы подотчетности и власти закона. Партийные лидеры могут не понимать нужды народа в достаточной степени для того чтобы реагировать на такие проблемы, как коррупция, ухудшение экологической ситуации или крестьянские восстания, до того, как кризис может сделать их неразрешимыми.
Хотя их едва ли можно назвать демократами, президент Ху Цзиньтао и премьер Вэнь Цзябао уже выделяют большое количество времени и ресурсов на социальные проблемы в сельской местности, где началась революция Мао, но где рост доходов населения отстает от других частей страны. Ху и Вэнь отменили национальные сельскохозяйственные налоги, сделали обучение в сельских школах бесплатным, ввели новую программу медицинского страхования в сельской местности и предоставили гарантии того, что, поскольку частное владение сельскохозяйственной землей до сих пор остается невозможным, крестьяне могут продлить свою долговременную аренду.
Так что, Китай, возможно, движется к новому способу взаимодействия с миром и отношений с собственным народом; его любопытная модель авторитарного капитализма, возможно, медленно превращается к некую новую жизнеспособную модель долгосрочного развития. Но, как всегда отмечал Мао, теорию нельзя путать с практикой, и устойчивость такой модели остается недоказанной. Действительно, ни одному государству, управляемому коммунистической партией, пока еще не удалось реформировать себя в достаточной степени для того, чтобы успешно модернизироваться и развиваться. В этом отношении Китай является как первопроходцем, так и любопытным примером развития.
Каким государством Китай стремится стать и куда он движется, до сих пор остается загадкой. В настоящую минуту внимание Китая сосредоточено не на грандиозных политических видениях будущего, а на грандиозных видениях Пекина, возрожденного, чтобы поразить мир. Под поверхностью имеется много угрожающих трещин. Но проезжая мимо Olympic Green в Пекине, многие китайцы поверят, что им, возможно, удастся найти золотую середину в этом беспрецедентном и необычном эксперименте строительства нации.
Орвиль ШЕЛЛ — известный специалист по Китаю, декан факультета журналистики Калифорнийского университета в Беркли
