На протяжении 25 лет так называемый Вашингтонский консенсус, содержащий меры, направленные на расширение роли рынков и ограничение роли государства, доминировал в политике экономического развития. Как сказал в 2002 году Джон Уильямсон, изобретший этот термин, эти меры «представляют собой «материнство и яблочный пирог», вот почему они и привели к консенсусу».
Но не сегодня. Известный экономист Гарвардского университета Дэни Родрик — последний из числа тех, кто ставит под сомнение интеллектуальные основы Вашингтонского консенсуса в своей новой влиятельной книге под названием «Одна экономика, множество рецептов: глобализация, институты и экономический рост». Тезис Родрика заключается в том, что, несмотря на то, что экономика только одна, существует множество рецептов успешного развития.
Родрик оказал всем нам огромную услугу тем, что столь открыто заявил о наличии «одной экономики». Любого критика, утверждающего, что экономика допускает только один теоретический подход, сочли бы параноиком, тогда как позиция Родрика создает возможность для дискуссии.
Тезис «множества рецептов» заключается в том, что страны развиваются успешно, следуя эклектичной политике, разработанной с учетом специфических условий каждой отдельной страны, а не общим формулам, выведенным экономистами-теоретиками. Это ставит под вопрос Вашингтонский консенсус с его единой для всех формулой приватизации, дерегулирования рынка труда, финансовой либерализации, международной экономической интеграции и макроэкономической стабильности, основанной на низком уровне инфляции.
Но, в то время как тезис множества рецептов очень привлекателен и имеет серьезное эмпирическое обоснование, а также соответствует духу теоретического плюрализма, утверждение о существовании «одной экономики» неверно, поскольку подразумевает, что неоклассическая экономика является единственной истинной экономикой.
Разоблачить эту ограниченность отчасти сложно потому, что экономисты-неоклассики делятся на тех, кто считает, что реальные рыночные экономики приближаются к свободной конкуренции, и тех, кто считает, что нет. Первые относятся к «Чикагской школе», ведущими представителями которой являются Милтон Фридман и Джордж Стиглер. Вторые относятся к «Школе Массачуссетского технологического института (МТИ)», ассоциирующейся с Полом Самуэльсоном. Родрик относится к школе МТИ, равно как и такие известные личности, как Пол Кругман, Джозеф Стиглиц и Лэрри Саммерс. Этот раскол скрывает фундаментальное единство мышления.
Представители «Чикагской школы» утверждают, что реальные рыночные экономики действуют эффективно (т.е. Парето-оптимально), и что их показатели не могут быть улучшены посредством государственной политики. Таким образом, любое вмешательство в экономику со стороны государства наносит кому-то вред.
Представители школы МТИ, наоборот, утверждают, что реальные рыночные экономики страдают от рыночной неэффективности, включая несовершенную конкуренцию и монополии, экстерналии, связанные с такими проблемами, как загрязнение окружающей среды, и неспособность предоставить общественные блага, как, например, освещение улиц или национальная оборона. Следовательно, государственное вмешательство, направленное на устранение рыночной неэффективности, а также широко распространенной неполноты информации и отсутствия многих необходимых рынков, может принести пользу всем.
Здесь речь идет не о справедливости, которая является отдельным вопросом. Действительно, ни представители Чикагской школы, ни представители школы МТИ не утверждают, что результаты деятельности рынков справедливы, потому что реальные результаты деятельности рынков зависят от изначального распределения ресурсов. Если это распределение было несправедливым, нынешние и будущие результаты также будут несправедливыми.
Чикагские экономисты, похоже, считают, что реальные результаты являются приемлемо несправедливыми и, что более важно, попытки исправить несправедливость обходятся слишком дорого, потому что оказание давления на рынки приводит к экономической неэффективности. Они считают, что вмешательство со стороны правительства имеет тенденцию приводить к дополнительной и дорогостоящей неэффективности из-за бюрократической некомпетентности и погони за рентой, тогда как частные интересы стараются направить политику себе на пользу.
Экономисты МТИ придерживаются противоположных взглядов: справедливость важна, реальный мир неприемлемо несправедлив, и ошибки правительства можно предотвратить посредством хорошего институционального дизайна, включая демократию.
Эти различия отражают интеллектуальное богатство неоклассической экономики, но не оправдывают утверждение, что существует только одна экономика. Наоборот, неортодоксальные экономисты, такие как Торстен Веблен и Джозеф Шумпетер, давно подняли многие современные вопросы в неоклассической экономике, включая роль социальных норм и отношения между новыми технологиями и экономическими циклами.
Основные теоретические концепции неортодоксальной экономики фундаментально несовместимы с неоклассической экономикой в любой из ее двух современных форм. Эти концепции предоставляют совершенно иное объяснение реального мира, включая распределение доходов и определяющие факторы экономической активности и роста. Более того, они часто приводят к совершенно иным предписаниям в области экономической политики.
Покойный Роберт Хейлброннер — один из самых известных студентов Шумпетера — считал экономику «практической философией». Так же, как философы расходятся во взглядах на предмет природы истины и понимания, экономисты расходятся во взглядах относительно деятельности реальной экономики. В экономике, как и в других общественных науках, парадигмы должны сосуществовать. Однако на практике преобладание веры в «одну экономику», особенно в Северной Америке и Европе, стало все больше приводить к узкому и исключающему подходу к дисциплине.
Эту реальность сложно объяснить. Одна из причин заключается в том, что либеральные экономисты-неоклассики, такие как Стиглиц и Кругман, разделяют общие ценности с неортодоксальными экономистами, а общие ценности легко объединить с общим анализом. Еще одна причина заключается в том, что неортодоксальные экономисты и экономисты школы МТИ часто сходятся во взглядах по поводу экономической политики, хотя и на основании разных аргументов. И, наконец, большинство людей находит совершенно невероятным то, что экономистам хватает смелости насаждать один взгляд на экономику.
Тезис множества рецептов обогащает вклад неоклассической экономики в дискуссию о развитии, и многие из ее предложений в области экономической политики найдут поддержку среди неортодоксальных экономистов. Однако она не может затронуть глубокие интеллектуальные различия в отношении экономического развития, торговли и глобализации, потому что отказывается признать легитимность таких разногласий.
Повторяя утверждение об «одной экономике», Родрик непреднамеренно разоблачает цензуру в современной экономике. Большое значение имеет не признание наличия множества рецептов, а создание пространства для других точек зрения в области экономического анализа и политики.
Томас ПАЛЛИ — в прошлом главный экономист Комиссии по пересмотру отношений в области экономики и безопасности между США и Китаем и автор книги «Пост-кейнсианская экономика».
