Сто лет назад в этом месяце, Президент США Вудро Вильсон мучился вопросом, вступать ли в Первую мировую войну. Всего лишь несколько месяцев до этого Вильсон был переизбран, отчасти благодаря его кампании по политике нейтралитета, от которой он сейчас собирается отказаться, наряду с лозунгом «Америка превыше всего». Но сегодня, впервые более чем за 80 лет, президент США снова к этому вернулся, для продвижения внешнеполитической позиции, которая напрямую противоречит доктрине принятой Вильсоном.
Это было после 1919 года, по окончании войны, когда Вильсон определил свою внешнеполитическую концепцию «либерального интернационализма»: поддержка коллективной безопасности и продвижение открытых рынков среди демократий, регулируемых системой международных институтов, полностью зависящих от США. Несмотря на то, что Сенат США первоначально отклонил концепцию Вильсона, в частности, его поддержку вступления в Лигу Наций, Франклин Д. Рузвельт возродил либеральный интернационализм после 1933 года. Это помогло сформировать внешнюю политику большинства президентов США с того времени — до Трампа.
Подход «Америка прежде всего», который отстаивает Трамп, включает пренебрежение к НАТО, презрение к Европейскому Союзу и насмешки по поводу ведущей роли Германии в Европе. Он также включает в себя неприятие экономической открытости, отраженное в выходе Трампа из торгового соглашения о Транс-Тихоокеанском партнерстве и призыв пересмотреть Североамериканское соглашение о свободной торговле. Трамп также пообещал отказаться от Парижского соглашения по климату.
В отличие от Вильсона, Трамп, кажется, не видит особого смысла в сохранении и углублении связей с другими демократиями. Напротив, его кажется, привлекают авторитарные лидеры — в частности, президент России Владимир Путин — и зачастую он оставляет демократических лидеров наблюдать из-за кулис.
Несомненно, если бы Вильсон был сегодня жив, по некоторым вопросам он мог бы согласиться с Трампом, хотя предлагаемые им решения были бы совершенно иными. Например, Вильсон, вероятно, согласился бы с Трампом в том, что сегодня уровень открытости на мировых рынках является чрезмерным. Это действительно проблематично, что американские банки и предприятия могут экспортировать капитал, технологии и рабочие места, как им угодно, практически без учета внутренних затрат.
Но решение Вильсона, скорее всего, было бы направлено на разработку и внедрение усовершенствованных правил, посредством многостороннего процесса доминированного демократиями. Также, он, наверное, вступился бы за фискальную политику, направленную на продвижение общего блага, с более высокими налогами для богатейших компаний и финансирование домохозяйств, скажем, развитие инфраструктуры, качественное образование и всеобщее здравоохранение.
Коротко говоря, Вильсон одобрил бы программу больше подобную программе сенатора-демократа США Элизабет Уоррен или лауреата Нобелевской премии Джозефа Стиглица, предполагающую передовую систему социального благосостояния, которая обеспечивает всеобщее процветание. В отличие от него, Трамп выступает за более низкие налоги для богатых, и, кажется, готов принять некую форму государственного капитализма — или даже клановый капитализм — посредством протекционистской политики и специальных стимулов для компаний производящих в США.
Вильсон мог бы согласиться с Трампом по другому вопросу: мы не можем исходить из того, что демократия является универсальной ценностью со всеобщим призывом. Как и Трамп, Вильсон, вероятно, сторонился бы идеалистических формул национально-государственного строительства, что вдохновляли внешнюю политику США при президентах Джордже Буше и Бараке Обаме.
Но и здесь различия подавляют сходства. Трамп решил, что США просто не стоит беспокоиться об остальном мире, если они не получат что-то конкретное взамен. Вильсон, напротив, хотел распространить демократию во имя мира во всем мире, но косвенным образом, действуя через Лигу Наций. Он верил, что международные институты, верховенство закона, общие ценности и элита, обладающая демократическим видением, могли бы обеспечить коллективную безопасность и мирное разрешение конфликтов. По его мнению, что началось бы, как Pax Americana, в конечном счете могло бы стать Pax Democratica.
Эта концепция лежит в основе американской «исключительности». Утверждение состоит не просто в том, что США, как выразился Билл Клинтон, «незаменимая нация», чья глобальная власть делает ее участником всех основных международных вопросов. Оно также состоит в том, что США могут рассчитывать на уважение со стороны других государств, поскольку они выходят за рамки собственных узких интересов в поддержании международного порядка, который поддерживает мир, сотрудничество и процветание, прежде всего среди мировых демократий.
Не каждый президент США последовал примеру Вильсона. Обещание либерального интернационализма было подавлено тремя президентскими администрациями, начиная с избрания Гардинга, в 1920 году, до тех пор, пока Рузвельт не вступил в должность, в 1933 году. С Трампом, оно снова подавляется. «С этого самого дня новая стратегия будет руководить нашей землей», заявил Трамп на своей инаугурации. «С этого дня Америка будет прежде всего».
Но может оказаться, что концепцию Вильсона не так просто отменить. Еще в двадцатом веке, Великая депрессия, Вторая мировая война и холодная война побудили американских политиков принять либеральный интернационализм. Также и сегодня мятежный мир, скорее всего, оправдает его глубокий и продолжительный призыв.
Тони СМИТ, заслуженный профессор политических наук в университете Тафт, автор книги «Почему Вильсон имеет значение: происхождение американского либерального интернационализма и его кризис сегодня».
Проект Синдикат
