«Война, — говорил древнегреческий философ Гераклит, — есть отец всего и мать всего». Глядя на кровавые, по-настоящему варварские события на Ближнем Востоке (особенно в Ираке и Сирии), можно невольно согласиться с Гераклитом, хотя подобным идеям, казалось бы, давно уже нет места в постмодернистском восприятии мира современной Европой.
Военные триумфы Исламского государства в Ираке и Сирии не только подливают масла в огонь гуманитарной катастрофы; они спутали сложившиеся в регионе альянсы и даже поставили под сомнение государственные границы. Возникает новый Ближний Восток, он отличается от прежнего двумя важными моментами: возросшая роль курдов и Ирана, а также снизившееся влияние региональных суннитских держав.
Ближний Восток не просто стоит на пороге возможного триумфа силы, которая пытается достичь своих стратегических целей массовыми убийствами и порабощением (например, езидских женщин и девочек). Становится также очевидным коллапс старого порядка, сохранявшегося в этом регионе в более или менее неизменном виде со времен окончания Первой мировой войны, и, как следствие, упадок традиционных стабилизирующих сил региона.
Политическое ослабление и глобальных игроков, таких, как США, и региональных, таких, как Турция, Иран и Саудовская Аравия, привело к поразительной смене ролей в соотношении сил в регионе. Хотя США и Европейский Союз все еще считают выступающую за независимость Рабочую партию Курдистана (РПК) террористической организацией (ее основатель Абдулла Оджалан отбывает пожизненное наказание в Турции с 1999 года), по-видимому, только бойцы РПК хотят и способны остановить дальнейшее продвижение Исламского государства. В результате судьба курдов стала острым вопросом для Турции.
Турция является членом НАТО, поэтому любое нарушение ее территориальной целостности может легко спровоцировать применение пункта о коллективной обороне Североатлантического договора. В «Курдском вопросе» скрывается потенциал для еще более широкого конфликта, поскольку новая государственность может поставить под угрозу территориальную целостность Сирии, Ирака и, вероятно, Ирана.
И все же, борясь за свою жизнь против Исламского государства, курды завоевали новую легитимность; когда битва завершится, они не забудут с легкостью свои национальные амбиции — и ту смертельную угрозу, с которой они столкнулись. Не только единство и храбрость курдов подняли их престиж; они все в большей степени становятся якорем стабильности и надежным прозападным партнером в регионе, в котором очень не хватает ни того, ни другого.
Тем самым перед Западом возникает дилемма. Учитывая его нежелание отправлять собственные наземные силы на войну, которую он обязан выиграть, Запад будет вынужден вооружать курдов более совершенными видами оружия. И не только курдскую милицию северного Ирака («пешмерга»), но и другие курдские группы. Это не понравится Турции и, скорее всего, Ирану, поэтому решение «Курдского вопроса» потребует больших дипломатических усилий и мастерства, а также готовности брать на себя обязательства со стороны Запада, международного сообщества и заинтересованных стран.
Впрочем, больше всех в регионе может выиграть Иран, чье влияние в Ираке и Афганистане значительно расширилось, благодаря политике американской администрации Джорджа Буша-младшего. Уже сейчас сотрудничество с Ираном является условием восстановления стабильности в Ираке и Сирии, а кроме того, эта страна играет важную роль в израильско-палестинском конфликте и в Ливане.
Невозможно обойтись без Ирана, пытаясь найти решения для бесчисленных кризисов в этом регионе. И действительно, в деле борьбы с Исламским государством даже ограниченное военное сотрудничество между США и Ираном больше не кажется чем-то совершенно невероятным.
Однако ответ на главный стратегический вопрос будет найден не на поле битв в регионе, а во время различных переговоров по поводу иранской ядерной программы. Если компромисс будет найден, расширенная региональная роль Ирана станет и сильней, и конструктивней. Но подобный результат остается пока в высшей степени сомнительным.
Ядерная проблема включает в себя другой важный, подспудный вопрос, а именно отношения Ирана с Израилем, на северной границе которого — в Ливане — расположилась «Хизбалла», ближайший партнер Ирана в регионе. «Хизбалла» по-прежнему стремится уничтожить Израиль, а Иран поставляет этому движению мощное оружие. Здесь, к сожалению, никаких значительных изменений ожидать не приходится.
Вот и все, что понятно по поводу нового Ближнего Востока. Он будет более шиитским, более иранским и более курдским. А значит, ситуация там станет намного запутанней. Старые альянсы (и конфликты) больше не будут такими самоочевидными, как раньше, даже если они сохранятся.
К этому можно лишь добавить, что Ближний Восток останется пороховой бочкой мировой политики XXI века. Стабилизировать регион, хотя это и в мировых интересах, будет очень трудно и только лишь с помощью умелой комбинации военных и дипломатических средств. Ни одна глобальная держава не сумеет справиться с этой задачей в одиночку.
Проект Синдикат для «Дня»
Хавьер СОЛАНА работал Верховным представителем Европейского Союза по вопросам внешней политики и политики безопасности, генсеком НАТО и министром иностранных дел Испании. Ныне он — президент Центра глобальной экономики и геополитики международной бизнес-школы ESADE, а также почетный член Брукингского института.
