«Революция роз», аджарский кризис, убийство Ахмада Кадырова, масштабная атака чеченских сепаратистов в Ингушетии, риск эскалации «замороженных конфликтов» в Грузии — Кавказ в последние месяцы вступил в новую полосу нестабильности, вызывающей беспокойство в западных столицах. Напряженность вокруг Южной Осетии и предстоящие президентские выборы в Чечне возрождают, что, увы, предсказуемо, непонимание и противоречия по поводу региона, который Збигнев Бжезинский называет «Балканами Евразии».
Стратегический тупик, в котором оказались основные игроки, многим представляется безвыходным, однако я полагаю, что статус-кво сохранен не будет.
Отстаивая территориальную целостность на Северном Кавказе, Россия одновременно играет на раздробленности в Закавказье. Россия, тем не менее, занимает оборонительную позицию: опасаясь более существенного вмешательства ОБСЕ и НАТО в регионе (а эти опасения лишь усилились после июньского саммита Североатлантического альянса в Стамбуле), она борется за сохранение статус-кво.
Запад констатирует ограниченность своих возможностей действовать на Кавказе. Тем временем основную политическую и военную опору Тбилиси — США, похоже, начинает тревожить непредсказуемость президента Грузии Михаила Саакашвили. Вашингтон при этом признает, что решения проблемы без участия России добиться невозможно. Хотя, начиная с середины 1990-х, американцы постоянно пытаются свести к минимуму роль Москвы как в этом регионе, так и на остальном пространстве бывшего СССР.
В свою очередь, новым грузинским властям, столкнувшимся с катастрофической социоэкономической ситуацией, необходимо продемонстрировать быстрые достижения в деле «собирания земель» — в противном случае они рискуют подорвать свою легитимность и лишиться поддержки. Что же касается осетинских и абхазских сепаратистов, то они могут только проиграть при любом изменении регионального расклада.
Об урегулировании будет бессмысленно говорить до тех пор, пока Россия и Запад не захотят выйти из «большой игры» и покончить с логикой завуалированной холодной войны. Это предполагает радикальное изменение политики Кремля, а также глубокое переосмысление и осознание Западом позитивной роли, которую при случае могла бы сыграть в регионе Россия.
Россия должна наконец начать воспринимать Кавказ как нечто целостное и проводить там последовательную политику. Прагматизм и реализм, на которые ссылается президент Владимир Путин, должны были бы заставить его признать, что ухудшение ситуации в Чечне, которое препятствует реальной реформе аппарата безопасности, подрывает национальное единство и провоцирует распространение насилия в российском обществе — не в интересах его страны. Кроме того, Москва могла бы выиграть от пересмотра политики в отношении своих соседей, отказавшись от «великодержавности» в пользу политики партнерства с суверенными государствами. В свою очередь, Западу следовало бы задаться вопросом: актуально и обоснованно ли скрытое «сдерживание», определяющее его подход к региону с 1994 года? Не лучше ли было бы направить ресурсы, которые брошены сейчас на «мини-холодную войну», на согласованную с Россией борьбу с реальными угрозами (терроризм, распространение оружия массового уничтожения, наркоугроза) на южном фланге бывшего СССР?
Это необходимое изменение парадигмы отношений Россия — Запад на Кавказе могло бы в первую очередь выразиться в ряде экономически и геополитически важных проектов. Восстановление железнодорожного сообщения между Россией и Грузией, переговоры о возможном соединении трубопроводов Казахстан-Новороссийск и Баку-Джейхан могли бы помочь избавиться от ощущений, что ведется игра с заведомо нулевым результатом, — ощущений, ставших уже привычными как в России, так и на Западе. Благоприятные подвижки по этим досье способны открыть путь к более амбициозному сотрудничеству в сфере безопасности, включая совместное разрешение определенных общих озабоченностей — к примеру, смена режима в Туркменистане.
Арно ДЮБЬЕН — старший научный сотрудник Института международных и стратегических отношений, Париж.
