Отдельные выборы не всегда укрепляют демократию — полезное напоминание, что избирательная урна является только одной частью, хотя и центральной, в любом свободном обществе со смешанными культурами. Конечно, есть яркие примеры того, что выборы укрепляют как стабильность, так и институты общества.
Совсем недавно мы были свидетелями второго примера в Индии, самой большой и великой демократии мира, где 420 миллионов избирателей поддержали правительство Конгресса убедительным большинством голосов. Во многих аспектах это стало личным триумфом премьер-министра Манмохана Сингха. Его победа показывает, что в политике можно достигнуть успеха посредством благопристойности, честности и высокой образованности. Соня Ганди и ее семья также должны поставить себе в заслугу выдвижение на первый план своей компании видения общества с разными возможностями для всех, которое отрицает разделение на основе каст, этнической принадлежности, языка и религии.
Такой исход должен помочь Индии продолжить — не без случайной турбулентности — свой путь к становлению экономики с высоким уровнем роста, которая повышает стандарты и качество жизни бедных.
Мне бы хотелось ожидать в Европе в следующем месяце похожего здорового демократического опыта, когда избиратели во всем Европейском Союзе будут избирать новых членов в Европейский парламент. С 1979 года члены Европейского парламента скорее избирались непосредственно, чем косвенно, из состава национальных парламентов. Однако явка избирателей на эти выборы показывала снижение в нескольких странах. Существует опасность того, что количество проголосовавших избирателей в июне окажется самым низким за все время.
Кроме того, в условиях сегодняшней мрачной экономической ситуации в Европе, избиратели, которые все-таки проголосуют, могут воспользоваться возможностью наказать главные партии и отдать свои голоса за периферийных и даже экстремистских политиков. Есть особенные обстоятельства, которые могут способствовать такому ответу избирателей.
Во-первых, повсюду есть чувство отвращения к тому, каким образом во время недавнего бума была приватизирована выгода и каким образом во время последующего краха были национализированы убытки. Несколько богатых личностей получили выгоду, а все налогоплательщики понесли убытки. Это привело к распространению чувства несправедливости.
Во-вторых, глобализация была мишенью для популистской критики. Обычно ей приписывают все, что нам не нравится — от изменения нашего традиционного образа жизни до потери работы. Только храбрые политики указывают на то, как много принесли либерализованная торговля и более открытые рынки в увеличение нашего общего процветания.
В-третьих, по крайней мере в Великобритании, целый политический класс был дискредитирован грязным скандалом о расходах, которые многие парламентарии себе компенсировали. Аналогии со свиньями, рыльцами и корытами заполняют страницы британских газет.
Однако есть другая причина недостаточного интереса к выборам в ЕС. У Европейского парламента есть власть, однако он занимается решением проблем, которые, хотя и важны для избирателей, не находятся на первом месте среди тех проблем, которые беспокоят их больше всего.
Страны-члены ЕС сохраняют контроль над наиболее щепетильными политическими вопросами, такими, как налоги, здравоохранение, образование, пенсии, рынок труда и внешняя политика. Таким образом, вопросы, которые доминируют во время национальных компаний, оказывают незначительное влияние на европейские выборы.
Европейский парламент занимается важными областями, в которых индивидуальные страны объединили свою власть, такими как торговля, создание панъевропейского рынка, а также самые масштабные проблемы охраны окружающей среды. Однако эти вопросы не вызываю наиболее пристального интереса.
Кроме того, отделение Европейского парламента от национальных политических дебатов означает, что у него остается меньше политический легитимности, чем этого бы хотелось. Те, кто обеспокоены созданием европейской сверхдержавы, могут не волноваться. Такой единицы не будет, поскольку нет европейского электората; электорат остается французским, бельгийским, латвийским, греческим и т.д. Все они голосуют в одно время, за один институт. Однако, что итальянец знает или чем обеспокоен относительно британской политики?
Посмотрите на наши телевизионные программы. Мы знаем значительно больше о европейском футболе, чем о европейской политике. «Красивая игра» объединяет людей с большей эффективностью и надежностью, чем это может сделать Европейский парламент.
Это не критика в адрес тех, кто работает — часто очень усердно — в Европейском парламенте. Мы создали политический инструмент, у которого есть власть получать отчетность от европейских институтов, но у которого нет явного европейского электората, перед которым он сам бы держал отчетность.
Парламент без народа неизбежно усиливает чувство разочарования, которое испытывают многие европейские избиратели в отношении процесса принятия политических решений европейского масштаба от их имени.
Если лиссабонский пакт будет ратифицирован позже в этом году, то одно из изменений должно коснуться национальных парламентов, чтобы они больше участвовали в принятии решений от имени Европы. Однако мы должны внимательно изучить возможность более тесного участия в каждой стране Европейского парламента в национальных политиках.
До тех пор, пока мы не улучшим эту ситуацию, за европейских парламентариев будет голосовать меньше избирателей, все больше из них будут избираться только за счет голосов протеста и представлять мрачных экстремистов Европы, и общие практика и принципы европейской демократии будут дискредитированы.
Крис ПАТТЕН — бывший комиссар ЕС по внешним отношениям, председатель британской Консервативной партии, был последним британским губернатором Гонконга. В настоящее время является почетным ректором Оксфордского университета и членом Британской палаты лордов.
