15-летие независимости — отличный повод высказать свои мысли о насущном. Например, новоизбранный председатель Верховной Рады Александр Александрович Мороз подал пример, выступив в интернет-издании «Главред» со статьей, посвященной проблемам украинского парламентаризма. Ознакомившись с этим материалом, у меня возникло желание внести лепту в своеобразное подведение итогов и написать нечто вроде тезисов. Тем более, что последние события — парламентские выборы, затянувшаяся «коалициада», подписание Универсала национального единства — дают обильную почву для размышлений об украинской элите и обществе.
Более 15 лет тому назад постулаты диалектического и исторического материализма (в обыденной студенческой жизни обозначенные как «диамат» и «истмат») казались незыблемыми, как и власть партии, которая в своей практической деятельности якобы следовала этим постулатам. Как это ни парадоксально, но сама жизнь доказала действенность некоторых идей классиков марксизма-ленинизма, правда, с точностью до наоборот. Вместо ожидаемого краха капитализма наступил крах того строя, который именовали «социализмом». Вместе с ним рухнул и Советский Союз.
Автор хотел бы сразу предупредить возможных критиков: его статья никоим образом не претендует на статус философской работы. Просто, наблюдая за происходящим в современной Украине, он поневоле стал вспоминать кое- что из того, что давным-давно заучил на студенческой скамье. И потому не стоит воспринимать упомянутые законы буквально, в гегелевской или марксовской трактовке.
За 15 лет независимости выросло новое поколение, для которого не только истмат с диаматом, но и Советский Союз с КПСС — «преданья старины глубокой». Но пока что не они, а люди, учившиеся, выросшие и начавшие свой трудовой путь при советской системе, играют активную роль в современной украинской политике. Да и общество продолжает развиваться по своим, не им придуманным законам.
ЭЛИТА: ОТРИЦАНИЕ ОТРИЦАНИЯ
Кто станет возражать, что борьба за утверждение независимости Украины началась с отрицания? Отрицалась монопольная власть одной партии, которая была костяком государственной системы. Отрицалось засилье номенклатуры, которую с легкой руки Милована Джиласа называли «новым классом». Отрицался тотальный контроль над обществом, излишняя чиновничья регламентация. Плюрализм, самоуправление, расширение прав советов — таковы были основные лозунги перестройки.
В этих условиях украинское национальное движение развивалось в общем контексте борьбы за демократизацию.
Однако даже незадолго до 24 августа 1991 года независимость Украины представлялась скорее фантазией небольшого круга украинской интеллигенции, нежели реальной возможностью. Стоит напомнить, что среди республиканских компартий Компартия Украины считалась одной из наиболее консервативных сил. 85% депутатов, избранных в Верховную Раду на выборах 1990 года, были членами КПУ.
Конечно, те выборы не были свободными в том понимании, которое вкладывается сегодня в это понятие. Но тем не менее их итогом стало формирование парламентского большинства. Речь идет о так называемой группе 239, которую возглавлял Александр Мороз и основу которой составляли те, кого можно было бы окрестить консерваторами. По сути, это был первый опыт.
При таком парламентском большинстве и общем консерватизме партийного руководства никто не ожидал от украинских коммунистов каких-либо действий, схожих с действиями прибалтийских коммунистов.
Но именно народным депутатам-коммунистам выпала судьба принять знаменитый Акт о независимости, решение вначале о временной приостановке деятельности Коммунистической партии, а затем и о ее запрете. Опечатывание помещений партийных комитетов и пение Гимна «Ще не вмерла Україна» стало для них первым актом отрицания, формального разрыва с прошлым.
Были ли эти решения осознанным шагом или все же бывшие ортодоксы не смогли противиться реальному ходу событий? Сегодня участники тех событий в мемуарах вспоминают о том, как это было. Однако, во-первых, человеческая память устроена весьма специфично, она предпочитает сохранять только факты, выгодные ее обладателю. А во-вторых, специфика мемуаров состоит в том, чтобы задним числом оправдать свои поступки. Многие говорят, что их совесть чиста. Неудивительно, ведь они ею никогда не пользуются.
Как бы то ни было, именно благодаря вовремя предпринятым политическим шагам и соглашению с национал- демократическими силами основная масса высшей номенклатуры не только сохранила ключевое положение, но и составила костяк новой элиты, не только политической, но и деловой.
События нынешнего года вызвали немало суждений о сути украинской политической элиты. Ситуация, возникшая вокруг формирования большинства и состава правительства, вызвала известный скептицизм относительно способности элиты к компромиссам, к обузданию своих частных интересов во имя общего государственного интереса. Вместе с тем, достаточно было обратить свое внимание на еще совсем недавнее прошлое, чтобы понять — современная украинская элита может договариваться. Более того, для нее компромисс — условие самовыживания.
Сегодня можно услышать, как те, кто отдал свой голос за «оранжевых» или за «бело-голубых», говорят о «предательстве» их интересов, о невыполнении предвыборных обещаний и тому подобное. Но истоки нынешнего компромисса следует искать в событиях 15 летней давности. Именно те условия, в которых началось формирование элиты Украины, обусловили гибкость и безыдейность основной ее части. Возможно, в скором времени среди украинских политиков будет модно демонстрировать коллекцию партийных билетов, среди которых почетное место будет занимать партбилет члена КПСС.
Я не хотел бы, чтобы эти слова принимались исключительно насчет бывшей партийной номенклатуры, многие представители которой до сих пор продолжают находиться у власти. Компромисс — явление обоюдоострое. Ведь и украинские национал-демократы тогда, в 1991 году, были вынуждены отступиться от части своих принципов. И с того времени началась их медленная и постепенная эволюция. Сегодня в украинской политике почти не осталось романтиков и идеалистов. Прагматизм и трезвый расчет — вот основное кредо.
Эта тенденция все более усиливается благодаря тому, что в последнее время в ряды политической элиты вливаются все больше представителей крупного бизнеса. Вполне понятно, что в политическую практику переносятся и характерные для бизнеса методы.
Готово ли общество принять подобную практику? Не секрет, что в общественном сознании присутствует определенный тип идеального политика, сформированный под влиянием двух мифов. С одной стороны, это исторический миф, сотворенный мыслителями прошлого, переходившая из поколения в поколение мечта об идеальном правителе (или правителях). С другой — попытка подогнать отечественных руководителей под лекала европейских стандартов. Лучше всего это отношение к политикам отражает широко распространенный термин «слуга народа». Парадоксально: в политиках, депутатах, чиновниках хотят видеть именно «слуг», но, вместе с тем, требуют от них качеств, «слугам» вовсе не присущих.
В связи с этим стоит вспомнить высказывание Макса Вебера из его ставшей классической работы «Политика как призвание и профессия»: «Кто занимается политикой, тот стремится к власти: либо к власти как средству, подчиненному другим целям (идеальным или эгоистическим), либо к власти «ради нее самой», чтобы наслаждаться чувством престижа, которое она дает».
Обуздать эгоизм политиков можно только одним способом — введением жесткого контроля со стороны гражданского общества. Но, к сожалению, как раз гражданского общества в классическом понимании этого слова в Украине нет. Да, как показали события 2004 — 2006 годов, это общество нельзя назвать инертным. Оно способно к политической активности, правда, далеко не всегда осознанной и целенаправленной.
Пока что реально в наличии есть только один реально действующий институт гражданского общества — партии. Цикл «тезис — антитезис — синтез» завершился. Начав с отрицания власти одной партии, украинская политическая элита пришла к утверждению власти нескольких. Но, к сожалению, их значимость создана искусственно. Когда задумывалась политическая реформа, говорили о необходимости развития гражданского общества и приближения к европейским стандартам политики. Но, как известно, даже если собрать девять беременных женщин, они все равно не родят раньше положенного срока. Не только партии не созрели для того, чтобы быть полноценными участниками политического процесса, не готово к этому и само общество, не имеющее средств контроля за государством в виде общественных организаций, профсоюзов и тому подобных институтов гражданского общества.
Связь партий и крупного бизнеса растет от выборов к выборам. Каждая предвыборная кампания становится все более дорогостоящей. И с каждым разом возрастала взаимосвязь и взаимная заинтересованность политики и бизнеса, пока наконец-то они окончательно не слились в экстазе парламентских выборов 2006 года.
Конечно, подобный союз существует во многих странах так называемой развитой демократии. Но практически нигде он не существует в столь открытой и неприглядной форме, как в Украине, стремящейся жить по европейским правилам.
Существует риск, что политические партии превратятся в своеобразные политические корпорации, которые будут действовать по принципу своих финансово-промышленных аналогов. То есть, собственно, станут чем-то вроде закрытого акционерного общества или, лучше, общества с ограниченной ответственностью, которое будет отстаивать исключительно интересы своих акционеров. Именно эти интересы станут в основе кадровой политики, и понятно, что профессионализм будет играть далеко не основную роль при назначении на должности. В таких условиях всевластие партий может стать не меньшим тормозом для общества и государства, чем всевластие одной.
Практически вся история независимой Украины — это история компромиссов. Компромиссами были досрочные выборы президента и парламента в 1994 году, Конституционный договор 1995 года, восстановившаяся вертикаль власти и, по сути, ликвидировавший региональное самоуправление, Конституция 1996 года. В конечном итоге, политическая реформа 2004 года также стала результатом соглашения.
Конечно, компромисс сам по себе — явление положительное. Недаром говорится, что «худой мир лучше доброй ссоры». Но главное — в чем его суть. Если соглашение между политическими силами превращается в торг вокруг должностей, в разделение сфер влияния, то положительный результат такого компромисса вызывает сомнения.
Август 2006 года — лишь логичный итог эволюции политической системы Украины и самой политической элиты. Но если принять тезис о том, что каждый народ заслуживает того руководства, которое он имеет, то можно предположить, что это также логичный итог развития общества.
ОБЩЕСТВО: ЕДИНСТВО И БОРЬБА ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЕЙ
15-летие государства украинское общество встречает в состоянии раскола и смятения. Подписание Универсала национального единства предотвратило или, по крайней мере, отсрочило противостояние между основными политическими силами.
Но насколько реально этот документ будет способствовать сближению запада и востока Украины? Ведь последние два года прошли под знаком жесткого противостояния между регионами страны. Более того, реально эти два года отбросили страну назад в плане формирования единого культурного и духовного пространства.
Существующие противоречия возникли не сегодня. Они уже существовали при создании независимого Украинского государства. Тогда нашли некоторых «пророков», предрекающих Украине судьбу Молдовы или Грузии. Но трагедии не произошло. Украина сумела сберечь единство. Не последнюю роль в этом сыграла политика руководства страны, сумевшего, с одной стороны, проводить взвешенную национальную политику, избегая крайностей, с другой — восстановить централизованную систему управления и предотвратить центробежные тенденции.
Дал о себе знать, конечно же, и внешнеполитический фактор. Мало кто верил, что Украина, столь прочно связанная тысячами хозяйственных нитей с Россией, сможет окончательно отделиться от нее. Многие рассматривали образованное Содружество независимых государств как новое качество бывшего Советского Союза, основу для реинтеграции бывших союзных республик. Однако на практике СНГ оказалось лишь инструментом цивилизованного «развода».
Многие годы руководству Украины удавалось реализовывать многовекторную внешнюю политику. Многовекторность неоднократно подвергалась критике как со стороны сторонников европейской интеграции, так и со стороны сторонников большего сближения с Россией. Но именно такая политика давала возможность не только выстоять и укрепиться государству, но и предотвратить его раскол. Кто-то называл ее попыткой сидеть на двух стульях. Но, как стало очевидным, это была возможность сидеть на своем отдельном стуле, не мешая соседям справа и слева.
Поразительно, но не социальные проблемы (у жителей западных и восточных регионов одинаковые социальные проблемы, все одинаково бедны) и даже не национальный вопрос (например, среди голосовавших за партии, которые выдвигали лозунги сближения с Россией и государственный статус русского языка, немало этнических украинцев) являются сегодня факторами, стимулирующими раскол, а именно внешнеполитические векторы. У внешнеполитических предпочтений жителей различных регионов есть экономическая основа. Но вместе с тем очевидно, что сегодня идет борьба двух мифов — мифа о некой идеальной Европе и мифа о некой идеальной России. И, как всякий миф, они сильно отличаются от реальности. Сегодня и Европа, и Россия заняли по отношению к Украине весьма и весьма прагматичную позицию, не оставляющую места для иллюзий.
Резкий поворот на Запад, не подкрепленный ни реальными шагами, ни соответствующей информационной подготовкой, вызвал не менее резкую реакцию части общества. В вопросе европейской интеграции, налаживания конструктивного взаимодействия с Европой мы оказались отброшены на пять, а то и на десять лет назад, к тем временам, когда Украина только вступала в Совет Европы и налаживала отношения с НАТО. Об отношениях с Россией вообще говорить не приходится. Следовательно, в нынешних условиях возвращение Украины к многовекторной внешней политике — это реальный шаг не только на пути к внутреннему миру в стране, но и на пути к возвращению утраченных позиций в отношениях с Европой и Россией.
Если говорить о политике внутренней, то здесь со всей очевидностью заметна борьба двух тенденций, двух идей государственного устройства — централизованной и федеральной. После событий конца 2004 года, получивших название оранжевой революции, стало очевидным, что прежняя политика центра по отношению к регионам, основой которой была жесткая управленческая вертикаль и система перераспределения бюджетных средств от богатых регионов к бедным, нуждается в пересмотре.
Однако вместо этого правительство вернулось к практике ручного управления бюджетами. Была выдвинута идея непродуманной и явно опасной по своим последствиям административно- территориальной реформы, которая только настроила регионы против руководства страны. Даже попытка ввести в правительстве пост вице-премьера по региональным вопросам закончилась провалом.
Кроме того, на этом фоне все громче звучали призывы к пересмотру политической реформы, отказу от проведения ее второго этапа, на котором должно было осуществиться перераспределение полномочий от областных госадминистраций к областным советам. По сути, это означало попытку возврата к той жесткой централизованной модели, оформленной Конституционным договором 1995 года и закрепленной в Основном законе страны.
Вполне логичным ответом на это стал лозунг федерализации страны как наиболее радикальный вариант перераспределения отношений между центром и регионами. Идея эта не нова. И в ней нет ничего предосудительного. Возможно, в будущем Украина все же станет федерацией. Но сегодня реализация такого принципа не менее опасна для будущего страны, как и для сохранения централизованной модели.
Ситуация здесь схожа с формирующейся партийно-политической системой. Неразвитость институтов гражданского общества, низкий уровень жизни граждан, дефицит правовой (и не только) культуры — все это может стать серьезным тормозом для развития местного самоуправления. Согласитесь, пока сложно ожидать серьезных гражданских инициатив в стране, где несоблюдение правил дорожного движения является чуть ли не нормой, а уборка и вывоз мусора — едва ли не глобальной проблемой.
К сожалению, как не раз показывала украинская практика, даже такой демократический институт, как местные советы, без действенного контроля снизу рискует превратиться в столь же закрытый клуб по экономическим интересам, как и партии. Местное самоуправление в таком случае рискует превратиться в местное самоуправство. Недаром во многих регионах одним из ключевых конфликтов стал конфликт между государственной исполнительной властью и местными советами. Всем известна история противостояния между областной государственной властью и Одесским городским советом в 1994 — 1998 годах. Можно сказать, что негативные последствия этого конфликта надолго подорвали доверие руководства страны к местному самоуправлению и затормозили его развитие.
На 15-м году независимости Украина после долгих поисков различных моделей государственного устройства вновь очутилась не перепутье. Из двух противоположных моделей — централизованной и федералистской — ей предстоит найти ту золотую середину, позволяющую обеспечить баланс между интересами государства и регионов, территориальных общин и исполнительной вертикали, между единством и децентрализацией.
Законопроект 3207-1, предполагающий серьезную реформу местной власти, возможно, не идеален. Но он содержит в себе рациональное зерно. Вместе с тем, не хотелось бы, чтобы его принятие стало делом исключительно киевских политиков. Для того чтобы этот закон был качественным, стоит привлечь к его обсуждению представителей региональной элиты — ученых и практиков. Украина — это не только столица, это, прежде всего, регионы, где воплощаются все решения, принятые в верхах, как разумные, так, к сожалению, и абсурдные.
Поэтому я уверен — только сильная государственная региональная политика позволит в ближайшем будущем не только дать стимул экономическому развитию страны, но и сохранить и приумножить самобытную палитру регионов, являющуюся подлинным богатством страны.
ЭКОНОМИКА: ПЕРЕХОД КОЛИЧЕСТВА В КАЧЕСТВО
Предвыборная кампания, затянувшееся формирование коалиции и правительства вызвали опасения в том, что экономику Украины в ближайшее время ожидает крах. Однако темпы роста валового внутреннего продукта (за январь-июль нынешнего года ВВП вырос на 5,5%, а рост в июле нынешнего года по сравнению с июлем прошлого года составил 7,7%) опровергли эти прогнозы. Более того, в какой-то степени оказались посрамлены сами политики, утверждавшие, что без их избрания или назначения экономика просто не доживет до нового года. Вместе с тем собран урожай, не исчезла с магазинных полок колбаса и другие продукты, и даже бензин, несмотря на подорожание, есть на автозаправках. Рынок работает. Работает не благодаря усилиям политиков, а, скорее, благодаря тому, что его хоть на короткий срок оставили без их пристального внимания.
Это означает лишь одно — критическая масса рыночных реформ достигла такой степени, что перерастает в новое качество. К сожалению, сегодня уже мало кто помнит о том, что первые шаги ее были положены в 1994 году программой президента Леонида Кучмы «Путем радикальных экономических реформ». Программы, которая была, в конечном счете, выполнена. Именно тогда, в 90-е годы, были заложены основы стабильной национальной валюты, обуздана гиперинфляция, начата масштабная приватизация промышленности, начали внедряться рыночные принципы в агропромышленном комплексе и жилищно- коммунальной сфере.
Конечно, нет оснований видеть все в голубых и розовых тонах. По-прежнему остается весьма высоким уровень тенизации экономики, практически не работает фондовый рынок, крайне недостаточным остается удельный вес малого и среднего бизнеса, а также уровень иностранных инвестиций. И наконец, по-прежнему серьезное влияние на развитие экономики оказывают два фактора — низкий уровень оплаты труда, существенно ограничивающий потребление товаров, и зависимость промышленности страны от поставок российских энергоносителей.
Так что речь идет лишь о тенденции, но тенденции позитивной. И даже при растущей самодостаточности рыночной экономики ей не обойтись без серьезных усилий со стороны государства.
Конечно, можно судить о благосостоянии граждан Украины по количеству дорогих иномарок на дорогах. По этому параметру города нашей страны превзошли некоторые европейских столицы. Но богатство, выставленное на показ, — это далеко не показатель благополучия. На его фоне весьма неприглядно выглядят растущие недоимки в бюджеты всех уровней, в Пенсионный фонд, увеличение задолженности по заработной плате. Да, растут поступления от таможенных сборов и пошлин, но это, скорее, свидетельствует о негативных процессах. В массе своей поступающий импорт — это инвестиции в иностранную промышленность.
Мне могут возразить — Украина готовится к вступлению во Всемирную торговую организацию, а следовательно, ее экономика и рынки должны быть максимально открыты. Безусловно, вступление в ВТО — необходимый шаг. Однако порой кажется, что в этом вопросе для нас становится важен не столько конечный результат, сколько своеобразное соревнование: вступить в ВТО до конца 2006 года, опередить Россию при вступлении в ВТО. И за этим духом призрачного соревнования теряется главное — интересы национального рынка и интересы национального производителя.
Экономика Украины может реально обрести новое качество лишь в том случае, если она сумеет решить для себя две ключевые задачи.
Во-первых, конвертировать экономический рост в социальное благосостояние, что позволит создать экономику потребления.
Во-вторых, решить вопрос энергетической независимости. Сегодня уже понятно, что возврат к былым ценам на российское топливо невозможен. Пример Беларуси тому подтверждение. Это означает одно — необходим переход на новые энергосберегающие технологии. К сожалению, отношения между наукой и производством в Украине крайне напоминают отношения между обществом и элитой: каждый живет своей отдельной жизнью. И если сами новые хозяева предприятий стремятся к тому, чтобы просто максимально выжать из существующих мощностей все возможное, то государству вполне под силу заставить их это сделать, используя законодательные и экономические рычаги.
Пройдет немного времени, и мы поймем, чем на самом деле стал компромисс между ведущими украинскими политическими силами — соглашением во имя процветания страны или все же банальным разделом сфер влияния. И первый сигнал нам подаст экономика.
