На этой неделе в агентстве УНИАН прошло скупое сообщение, что киллерами в Черкассах убита 12-летняя девочка. Согласно сообщению, ребенок был убит из автомата только потому, что жертва убийц, местный бизнесмен, пытался за нее спрятаться. Вся вина ребенка заключалась только в том, что он играл недалеко от места, где и произошла трагедия. Надежды бизнесмена, что киллеры не станут стрелять в ребенка, не оправдались.
Однако это сообщение потонуло в массе других — убийстве полковника СБУ в Одессе, новых преступлениях в Крыму и перебранке Генерального прокурора Потебенько с Вадимом Долгановым. Украинское информационное пространство решило, что эти события куда важнее, чем гибель девочки, поскольку присутствовала интрига, политические расклады и назначения новых чиновников.
В наш лексикон прочно вошел термин «резонансное убийство». Термин, говорящий о том, что жизнь «простого смертного» ценится ниже, чем «важной персоны». Термин, который подчеркивает: ценностью у нас является не сама жизнь, а место, которое занимает человек. Поэтому этот термин (как не удивительно, активно используемый СМИ), выгоден власти, для которой человек только винтик в системе, но отнюдь не обществу. Вот и в последних случаях убийство полковника СБУ резонансное, а девочки — нет. Хотя трагедия в Черкассах для общества отнюдь не менее резонансна, чем в Одессе. Слишком уж страшно наглядно она демонстрирует: даже будучи самой «серенькой-серенькой мышкой», никто не застрахован от того, что его жизнь или жизнь близких не отберут насильно. И если на детских площадках холоднокровно убивают детей, значит, последние нравственные барьеры уже упали...Но самое страшное это то, что отсутствие реакции общества провоцирует такие случаи в будущем.
Общество постепенно приучается чей-то невидимой рукой апатично смотреть на убийства своих сограждан, не протестовать, не реагировать на ущемление даже своего основного права — права жить. Это произошло не сразу — сначала было отказано в праве получать достойную зарплату, потом вообще хоть как-то устроиться, потом отказано в праве иметь в рационе питание, необходимое для поддержания жизни... Общество, в принципе, поставили перед выбором: или умереть на «производстве» (под завалом, от пули киллера, от инфаркта, сломаться морально и психологически) или умереть с голода. Воспитанное на советском патернализме общество «проглотило» все это, даже особенно и не пытавшись защитить свои права. И вот убийство бандитом невинного человека уже рассматривается как явление чуть ли обыденное.
Слабость общества в отстаивании своего, даже не каких-то там мифических и непонятных категорий, как-то скажем, свобода слова, а целиком конкретного права жить, развязывает руки криминалу. Мы уже не говорим о том, что общество, видя неспособность милиции защитить граждан, не лоббирует возможность своей самозащиты. Общество даже не пытается влиять на власть, чтобы последняя защитила основное конституционное право граждан. А ведь мы удерживаем милицию за счет своих налогов далеко не для того, чтобы они создавали штабы, красиво рапортовали в вышестоящие инстанции и занимались «громкими» делами (впрочем, и тут слов и рапортов больше, чем доведенных до логического конца дел). Мы платим налоги, чтобы правоохранительные органы охраняла безопасность — каждого из нас, а не только «особенно важных персон».
Вот еще один пример последнего времени. В СМИ появляется информация о том, что к убийству Игоря Александрова в той или иной степени могут быть причастны высокопоставленные чины правоохранительных органов. Реакции — ноль. На запрос «Дня» по поводу дела Александрова в Генпрокуратуре отвечают: «Должностные лица в отпуске». Но когда на УТ-1 вспомнили в контексте аферы на таможне о сыне Потебенько, Генеральный прокурор молчать не стал и смело указал господину Долганову на его жену.
Но мне, как гражданину, интереснее узнать не о сыне Потебенько и не о жене Долганова, а о реальных действиях правоохранительных органов. Почему, например, возможные организаторы убийства Александрова были названы журналистами сразу после его гибели, а органы не опровергли и не подтвердили эту информацию? Ведь если эти люди к убийству журналиста не причастны, то журналисты совершили по отношению к ним преступление, незаконно обвинив их в том, чего они не совершали. А если причастны, то почему они не за решеткой? О какой бюрократической перестрелке между МВД и прокуратурой может идти речь, когда убит человек? О каких наградах, парадах, отпусках можно говорить, когда убивают детей? И если МВД не в состоянии донести до прокуратуры ни одного резонансного дела, то не значит ли, что прокуратуре надо возбуждать дела против МВД? В конце концов, что означает для наших правоохранительных органов «честь мундира»?
Автор вовсе не призывает прокуратуру терроризировать милицию, а милицию терроризировать подозреваемых. Совершенно ясно, что каждая человеческая судьба, даже судьба преступника, должна быть тщательно взвешена на весах Фемиды. Но одно дело, когда оценка идет в интересах общества, а другое — в своих личных. С точки зрения интересов общества, убийца должен быть немедленно от него изолирован. Но с точки зрения отдельных чиновников делать что-нибудь — значит вступать в конфликт с преступниками, зачастую связанными с другими чиновниками. Конфликт может сказаться на карьере, а потому лучше промолчать, переждать пока все само собой прояснится. Поэтому провести расследование предлагают журналистам, общественным деятелям и политикам. А пока они там роются, можно получать очередные льготы, награды и звания.
Большую роль тут играет страх перед неправильно принятым решением, за которое сверху последует наказание. Если начальство непредсказуемое, то такой страх парализует любые действия, и криминальный элемент получает шанс. В этих условиях решительные бандиты контролируют нерешительные органы, а не наоборот. Получается, что бюджетные деньги, которые прессом выдавливаются из украинских граждан, идут не на борьбу с криминалом, а на создание для него «крыши». Что делать, если органы гражданина не столько защищают, сколько, по возможности, координируют взаимоотношения честных граждан и криминала? Вооружаться самим? То есть родным убитой девочки вооружиться и уничтожить бандитов и заказчиков самостоятельно? Может, еще заодно линчевать кое-кого из местных властей? Абсурд? А безропотно умирать от руки распоясавшихся убийц не абсурд? А содержать громоздкую машину подавления, которая может арестовать вас с соответствующими последствиями только за то, что вы ей не понравились или не имели при себе паспорта, но при этом не защитить вас от бандитов, воров и т.п.?
Конечно, если граждане начнут вооружаться и защищать себя от бандитов по своему разумению, то вряд ли это будет способствовать становлению правовой державы, вполне могут найтись люди, реанимирующие красную гвардию, ку-клукс-клан или что-то в этом роде. Но если они вообще не будут никак защищаться, то идея правового государства будет похоронена окончательно. Бездействие силовиков провоцирует у населения тоску по «твердой руке». Т.е. ситуацию из нашего недалекого прошлого.
Как выжить украинцу в этих условиях? Ведь если он унижен властью, бандитами, если он не может полноценно себя защитить, стоит ли от него ждать гражданских поступков, защиты общечеловеческих ценностей? Возможно, логичнее ожидать проявления более низменных инстинктов, раз право на жизнь, фактически, отрицается, а благополучие и карьера чиновника возводится в ранг национальных интересов? Как выступить гражданину против криминала, если милиционер — по тем или другим причинам — не может защитить его? Автор не склонен драматизировать, понятно, что наши органы делают многое для борьбы с преступностью. В органах достаточно достойных и честных людей, не жалеющих жизни во имя исполнения служебного долга. Но о таких людях общество узнает либо после их гибели, либо после увольнения из органов и прихода в политику. Поэтому можно предположить, что сложившаяся система их из органов выталкивает, не создает условия для нормальной работы. Основанием для такого предположения может служить явная коммерциализация общества, в русле которой многие чины могут заработать на криминале. А если учесть, что 50% ВВП производится в тени, то этот источник более чем обильный. Вот тут и происходит столкновение интересов между теми, кто видит в криминале врагов общества, и тех, кто рассматривает это как источник доходов. У последних есть на что опереться, а как быть первым? В принципе, у них остается 50% «белой» экономики и честные граждане, которых значительно больше, чем бандитов. Но «белая» экономика еле сводит концы с концами, а граждане запуганы и апатичны. Система взаимодействия с ними не создана. Как ее создать, пусть даже при активном противодействии конкурирующей стороны? Ответ на этот вопрос украинцам еще предстоит дать. Разумеется тем, кто останется жить.
