КТО?
Национал-демократия — внутренне неоднородная политическая
сила — оформилась в конце эпохи «перестройки» в виде альтернативы ортодоксальной
коммунистической среде. «Демократическая платформа» внутри компартии, затем
— «Народный Рух за перестройку», и в конце концов просто РУХ — такими были
этапы ее становления. Нетождественность идеологической и политической почвы,
из которой росли ее составные части, в соединении с амбициозностью лидеров,
обусловила быстрое разрушение аморфного образования и выделение из него
политических структур, имевших все признаки классических партий: определенную
идеологическую базу, ориентацию на отражение и отстаивание интересов какого-либо
общественного слоя, активную пропагандистскую и организационную работу
с электоральной средой.
Митинговый стиль национал-демократии в то время был не
только объективно обусловлен отсутствием навыков ежедневной политической
оргработы и несформированностью властно-политического пространства страны,
но и вполне оправдан в условиях массовой активности населения накануне
и в первые годы независимости. Однако по мере того как угасал массовый
энтузиазм и обществом овладевали разочарование и апатия, митинговость как
средство решения политических задач проявляла свою недейственность. Становилось
все более очевидным, что настоящая политика делается не на улицах, а —
по старым советским образцам — преимущественно в кулуарах. И пока оппозиция
митингует и возлагает цветы к памятникам, в стране без ее участия неуклонно
растет новая конфигурация реального политического пространства, где правой
оппозиции место отведено разве что на маргинесе государственной жизни.
Со спадом общественной активности и укреплением властных
институций молодого государства, институций, укомплектованных преимущественно
выходцами из компартийных и хозяйственных номенклатурных рядов, национал-демократия
вынуждена была решать болезненную для себя задачу. Как в условиях резкого
сужения социальной базы поддержки влиять на власть, демократические и рыночные
ориентации которой были и остаются скорее номинальными? И к тому же решающий
вопрос взаимоотношений со властью приобретал «партийностроительный» характер.
Именно он стал той демаркационной линией, которая время от времени проявляла
себя как линия раскола.
КОГДА?
Год 1993. Атмосфера страны проникнута предчувствием приближения
выборов — парламентских и президентских. От Украинской Республиканской
партии, возглавляемой в то время Левко Лукьяненко, отходит группировка
во главе со Степаном Хмарой — лидером жесткой оппозиции, не предрасположенной
к сотрудничеству с властью Леонида Кравчука. Возникает УКРП — Украинская
Консервативная Республиканская партия, которая, будучи малочисленной и
слабосильной, проходит путь от жесткой оппозиции Кравчуку через временную
поддержку Кучмы-победителя к не менее жесткому противостоянию ему — вплоть
до поддержки социалиста Александра Мороза.
Год 1997. Преддверие начала парламентской избирательной
кампании. Снова УРП. Очередной съезд с подачи того же Левка Лукьяненко
избирает председателем малоизвестного даже в кругах самих партийцев Богдана
Ярошинского. Заявленная оппозиционность новоизбранного председателя и его
выразительный акцент на собственно политической составной части деятельности
партии импонирует партбольшинству. После исключения из партии политические
романтики старой генерации под предводительством бывшего председателя партии
Михаила Горыня создают Украинскую Республиканско-христианскую партию (УРХП).
Она почти сразу идет на активное сотрудничество с властью (ее лидера Николая
Поровского назначают на одну из номенклатурных должностей), а на президентских
выборах-99 входит в «Злагоду».
Вместе с тем раскольнические процессы приводят к рождению
из недр Христианско-демократической партии (в дополнение к трем уже существующим)
еще одной аналогичной, однако оппозиционно настроенной к власти структуры
— ХНС Владимира Стретовича.
В 1998 году происходит «развод» — еще до рождения самой
организации — прагматически и центристски настроенных «юристов» и «экономистов».
Отдельная ветвь «юристов» вскоре легализируется под названием «Вперед,
Украина!» и в своей оппозиционности дрейфует в сторону левоцентризма, проявляя
симпатии персонально к лидеру социалистов Александру Морозу. «Экономисты»
под руководством Виктора Пинзеника, сумев сформировать фракцию в новоизбранном
парламенте, проводят осторожную и невыразительную политику дистанцирования
от власти, не гнушаясь по возможности (и не всегда успешно) «торгами» с
ней.
Раскольные неурядицы преследуют и далеких от национальной
проблематики либералов. Для обоих обессиленных обломков (ЛПУ и ЛПУ(о))
на президентских выборах не остается другого выбора, как ради самосохранения
сотрудничать с разными штабами Кандидата №1.
Год 1999. Раскол Народного Руха Украины на пороге президентских
выборов. Возникновение двух ответвлений Руха — ортодоксального (НРУ), верного
неизменному его главе Вячеславу Чорновилу, который под лозунгами оппозиционности
на тот момент фактически проводит политику ситуативных соглашений с властью,
и «прагматического» (УНР), больше предрасположенного искать поддержки в
бизнес-кругах. Это приводит к сокрушительному поражению обоих ветвей. Возглавленные
после гибели Чорновила Геннадием Удовенко, «радикальные защитники интересов
народа» и «оппозиционные романтики» на удивление быстро превращаются в
откровенных сторонников действующей власти, активно сотрудничающих в регионах
с разными формированиями «партии власти» — от НДП до СДПУ(о). И с радостью
удовлетворяются должностями руководителей каких-то комитетов в госструктурах
местного уровня. Верный избранной линии УНР Юрия Костенко ищет общий язык
с бизнесом и находит его с «олигархической оппозицией» — тесное сотрудничество
УНР с «Батьківщиной» на сегодня ни для кого не является секретом.
Тогда же на пороге тройного раскола находилась и Демократическая
партия Украины. Митинговая тактика ее неизменного председателя из когорты
«романтиков» Владимира Яворивского очевидно себя исчерпала и опустилась
до уровня того же ситуативного и — о, ирония политической судьбы! — бесплатного
соглашательства. В партии, кроме традиционно-романтической, формируются
еще две группировки — откровенно провластная и вместе с тем бизнесовая,
представленная партнеофитом Анной Антоньевой и «прагматическое», также
сориентированное на сотрудничество с бизнес-деятелями а, значит, склонное
к «тихой» оппозиционности формирование Владимира Шовкошитного. Побеждает
позиция Антоньевой, как приносящая больше властных дивидендов. «Прагматики»
сосредоточиваются на работе с общественными организациями, «романтики»
остаются не у дел.
Год 2000. Третий раскол УРП. На XI партсъезде побеждает
представитель «романтиков» Левко Лукьяненко. Он выступает с позиций критики
«недостаточной оппозиционности» Александра Шандрука, настроенного на создание
респектабельной партии и политический прагматизм. Пикантность ситуации
состоит в том, что, во-первых, сам Шандрук еще два года назад был креатурой
Левка Григорьевича и возглавил партию при его активной поддержке. Оглашенная
в 1998 году политическая платформа господина Шандрука, в которой прагматическая
оппозиционность выгодно контрастировала с оппозиционной фразеологией господина
Ярошинского, была однозначно поддержана предшествующим съездом. Интересно,
что Александр Шандрук за все время своего председательства ни на йоту не
отошел от задекларированной стратегии и тактики и достиг на этом пути определенных
успехов. Партии удалось заручиться поддержкой национального неолигархического
бизнеса, началось восстановление почти дотла разрушенных предыдущими расколами
структур в регионах, партийная марка снова появилась в информационном пространстве
страны благодаря налаженному регулярному выходу интересной не только партийцам
газеты и активному присутствию в Интернете. Однако представляемая патриархом
УРП оппозиционная фразеология и призыв к восстановлению митинговых форм
работы победили нешумную линию прагматизма, которая требовала кропотливой
и ежедневной работы. Фраза пересилила дело, а экзальтированный митинг —
будничную работу. Почти мгновенный отход предпринимателей от партии уже
послужил причиной финансовых затруднений. Из-за которых в самом деле, кроме
митингов, никакие другие формы партжизни невозможны. В такой ситуации происходит
третий раскол УРП.
Возникает закономерный вопрос: действительно ли отечественная
национал-демократия неизлечимо больна амбициозностью лидеров и обречена
на вечные разрушительные колебания между радикальной оппозиционностью и
сотрудничеством с властью?
ПОЧЕМУ?
Вопреки известному утверждению Президента о том, что в
Украине национальная идея не сработала, именно ее внешняя атрибутика была
взята на вооружение властными кругами. Продуктивность даже утилитарного
ее использования, ее привлекательность для широких масс подтвердили последние
президентские выборы, на которых Леонид Кучма одержал убедительную победу.
Используя противопоставление действующего главы государства лидеру левых,
избирательные технологи Леонида Даниловича удачно связывали его образ с
атрибутами государства и нации. Последнее обстоятельство сыграло решающую
роль в поддержке западноукраинским электоратом именно его кандидатуры.
Несмотря на отлученность национал-демократии от реальной
политической жизни, использование ее лозунгов властными персонами оказывало
свое двойное влияние. Оперирование нацдемовскими призывами, с одной стороны,
позволило носителям власти окрашивать свою деятельность в популярные политические
цвета, с другой же — из-за несоответствия применяемой фразеологии последствиям
деятельности это приводило к эффективной дискредитации той части политикума,
чьи лозунги были «заимствованы». Одновременное ослабление левых, сознательно
осуществляемое по универсальному сценарию «почкования» (вспомните хотя
бы искусственное создание ПСПУ и еще более искусственное — блока «Трудовая
Украина», со временем превращенного в совсем не левую партию с одноименным
названием и последующее возникновение всяких «обновленных» коммунистов
и «справедливых» социалистов) предоставляло возможности успешно и, главное,
без всякой опасности реализовывать сценарий «биполярного мира». Причем,
не только в предвыборной борьбе, но и в повседневной государственной жизни.
Однако обманутая национал-демократия несмотря на всю свою
слабость все еще оставалась реальной политической силой, представлявшей
не-левую альтернативу. Формирование неидеологических «творений», так называемых
«бизнес- партий», задачи не решало. Даже старательно причисляемые к правым
и правоцентристам, они при всей финансовой и административной мощности
не смогли окончательно заменить собой хоть и слабенькие, но настоящие,
классические партии. Бороться идеологически с этой «потенциальной угрозой»
власти при условиях тождественности фразеологии было невозможно. «Торговые
марки» Руха или УРП продолжали существовать и оказывать свое пропагандистское
и идеологическое влияние на массы. Наилучшим способом нейтрализации этого
влияния было окончательное организационное уничтожение правых, или, по
крайней мере, устранение их от реальной политической жизни, вытеснение
на периферию.
КАК?
Реализации этой потребности как нельзя лучше послужило
зачастую искусственно инспирированное противопоставление оппозиционности
и прагматизма. Сторонники «радикальной оппозиционности», понимаемой как
выход за рамки структурированного политпространства в уличную стихию, как
правило, представляли «старую гвардию» нацдемократов. «Новая генерация»,
сознавая исчерпанность и неэффективность уличных форм политической жизни
в современных условиях, выступала сторонником прагматизма: поиска возможностей
влияния на власть цивилизованными, «высокотехнологическими», профессиональными
методами — через СМИ, Интернет-пространство, создание общественных структур
в рамках «третьего сектора», привлечение в партийные ряды ученых-интеллектуалов,
специалистов в области построения государства, и просто талантливых администраторов,
способных наладить ежедневную работу политструктуры. Главное же, прагматики
отдавали себе отчет в том, что конкуренция с уже существующими мощными
«бизнес-партиями» невозможна без поддержки со стороны отечественного бизнеса.
И сотрудничество с ним является настоящей, «классической» реализацией задекларированной
цели — отстаивать интересы среднего класса, к которому, между прочим, принадлежат
и представители мелкого и среднего бизнеса.
Самое же интересное в этом показательном «конфликте поколений»
то, что противопоставленная прагматизму «молодых» радикальная оппозиционность
«романтиков», как показывал опыт, удивительным образом соединяется у последних
— даже в лозунгах! — со стремлением вхождения во властные структуры. Хотя
бы на уровне регионов и местных органов. В этом смысле последние события
в УРП являются нагляднейшей демонстрацией сущности указанной «оппозиционности»
— такой удобной в употреблении со стороны заинтересованных сил, такой надежной
для изъятия правой квази-оппозиции из настоящей политики в область «возложения
цветов».
Не случайно, что возвращение легендарного Левка Лукьяненко
в партруководство, осуществляемое как раз под лозунгами радикализации оппозиционности,
было реализовано силами прежде всего тех областных парторганизаций (Ивано-
Франковской и Киевской областной), которые и не скрывали своей провластной
ориентации. Линия последнего раскола республиканских рядов прошла по линии
того же противопоставления оппозиционности и прагматизма, которое выразительно
просматривалось в драматических событиях в руховской, христианско-демократической
и просто демократической среде. Как, впрочем, и предыдущих расколах самих
республиканцев.
Оппозиционность в виде пикетирования стен властных учреждений
десятком-другим седоусых протестантов интересна сегодня разве что провинциальному
начинающему журналисту. У власти она способна вызвать в лучшем случае легкое
раздражение, если не снисходительную улыбку. А людям трудоспособного возраста,
конкурентноспособным на профессиональном рынке труда, ей-Богу, некогда
болтаться под стенами. Впрочем, определенные социальные слои митинг — этот
коллективный праздник политического эксгибиционизма — будет привлекать
больше, чем другие, менее демонстративные и более сложные формы деятельности.
Толкая часть правых к «радикализации», ее инспираторы заодно достигают
еще одного — главного — результата: отсечения от правых интеллектуальных
сил и финансовых источников существования.
Так чьи же интересы будет выражать «радикальная правая
оппозиция», сохранение которой в безопасных для власти формах крайне нужно
самой власти — ради поддержки демократического имиджа на международной
арене? И «радикальная оппозиция», пользующаяся спросом прежде всего у маргинализированного
«протестного электората» — социальной базы левых и леворадикалов? Так,
может, недаром «правозащитная» фразеология нынешнего Руха (удовенковского),
как и УРП после победы Левка Григорьевича, приобрела отчетливо социальный
характер («мы — защитники интересов обедневшего простого народа!»), по
форме и по смыслу отождествившись с коммунистической? Может, недаром и
методы действий радикалов обоих мастей приводят в удивление своей недемократической
похожестью? А то, что «правая оппозиция» все еще провозглашает демократические
свободы своей ценностью…Так в условиях наступления на эти свободы и потребности
политического выживания их ценность уже осознана и левыми. По крайней мере
до тех пор, пока ущемляют их самих.
ЧТО ДАЛЬШЕ?
Успешное переведение значительного массива правых в безопасное
митинговое состояние оставило, однако, хоть и обессиленными, но «опасно
ориентированными» рассадниками прагматического вируса неромантическую его
часть. Вконец раздробленные правые (или те структуры, которые могут быть
к ним причислены), как это ни удивительно, еще остались. Для тех, кто не
покупается на яркую безделушку радикальной оппозиции, существуют другие
средства «профилактики», в частности и черный пиар. Можно не сомневаться,
что в случае возникновения очередного уголовно-заграничного дела, независимо
от фамилии его фигуранта, его имя свяжут еще с какой-нибудь политструктурой,
претендующей на статус правооппозиционной.
Хроническую болезнь украинской национал-демократии сегодня
можно диагностировать со значительной степенью достоверности. И вызвана
она совсем не чрезмерной амбициозностью ее лидеров или их несколько трогательным
романтизмом. А весьма поздним политическим прозрением ее меньшей части,
прозрением, наступившим тогда, когда силы правых уже нельзя было сравнить
с админресурсом госвласти, и, с другой стороны, существенным увеличением
протестного электората, наличие которого позволяет «правым романтикам»
лелеять надежды на массовую поддержку их сценария политической жизни.
После удачного распыления, дискредитации и перевода большинства
мелких структур нацдемократов «под патронат», обеспечение властью спокойной
жизни для своих носителей на длительное время можно считать делом свершившимся.
Нацдемовские патриархи могут с полным основанием ждать
заслуженную награду, стараясь из игрушечных и карманных обломков создать
Единую и Неделимую Влиятельную Партию. Кстати, идея Единой и Неделимой
— еще одна весьма плодотворная идея с тем же авторством. Очень классно
распустить партии с весомыми «торговыми марками» (четко и привлекательно
определенными идеологически, с мощной историей и содержательным имиджем),
распустить их по инициативе самих партий! Тогда «торговая марка» — Руха,
УРП — останется свободной, пригодной для заполнения другим персональным
содержанием, полезным для использования очередной олигархической группировкой
(что и произошло, например, с маркой Демократов). Вперед, патриархи, к
выполнению великой и окончательной задачи! Чья-то Батькiвщина вас поблагодарит.
Что же касается прагматической «новой генерации»... Только
она и будет иметь перспективу. При условии сохранения связей с национальным
бизнесом и создания собственных СМИ, нахождения действенного, а не декларативного
блокирования и понимания того, что ее политическая влиятельность еще долго
будет оставаться весьма ограниченной. А значит — нужно работать, не ожидая
моментального результата на выборах.
