Верховная Рада на этой неделе приняла дополнение к Закону о предпринимательстве. Им предусмотрено лицензирование такого вида деятельности, как разработка, изготовление и реализация технических средств негласного снятия информации с каналов связи. Иначе говоря, речь идет о разнообразных подслушивающих устройствах, миниатюрных передатчиках и других «жучках», о которых законопослушный гражданин знает разве что по фильмам о Джеймсе Бонде. Впрочем, то, что для одних — кино, для других — неотъемлемая составляющая работы. И речь идет не только о спецслужбах. Воспользоваться достижениями «секретных» ноу-хау стремятся бизнесмены, ревнивые мужья и жены, воры и мошенники. Поэтому главным лоббистом в упорядочении «жучкового» бизнеса была Служба безопасности Украины.
Заместитель председателя СБУ, генерал-лейтенант юстиции Владимир Пристайко утверждает, что лицензирование — это контроль и инструмент противодействия. Поскольку общество должно защищаться. Адекватно. Ведь преступники не слишком задумываются о защите прав человека, неприкосновенности его жилища и конфиденциальности тех же телефонных разговоров. По словам генерала, сейчас кто хочет — тот и изготавливает эти «жучки». А потом кивают, мол, рука спецслужб. Хотя правоохранительные органы и спецслужбы — это единственные, чья деятельность в этой сфере сегодня нормирована.
— Почему о лицензировании такой деятельности вспомнили именно сейчас?
— На самом деле этот вопрос возникал еще в 1991 году — когда принимался Закон о предпринимательстве. Но тогда наши предложения не учли. Однако в 1994 году дополнения, аналогичные нынешним, все же были приняты. И к декабрю 1997 года СБУ выдавало лицензии на право разработки и изготовления технических средств негласного получения информации. За это время семь структур получили такие лицензии. Затем в Закон были внесены изменения, упразднившие это лицензирование. С тех пор мы в хорошем смысле опять лоббируем этот вопрос.
— То есть можно сказать, что СБУ смогла дважды войти в одну и ту же реку... Но почему именно СБУ должна заниматься лицензированием? Не является ли это дополнительным расширением влияния и полномочий спецслужбы?
— Лицензирование можно было отдать кому угодно, кто подготовлен к этой работе. Так, например, МВД осуществляет лицензирование охранной деятельности потому, что может эффективно оценить подобное дело. В СБУ есть соответствующие структуры, занимающиеся разработкой систем негласного получения информации и могут провести обстоятельную экспертизу подобных средств. Ведь можно изобрести и использовать такие волны, которые будут угнетать волю людей или вредить их здоровью. Поэтому нужно иметь возможность комплексно оценить предлагаемое для выхода на рынок. К тому же, и в Законе о СБУ определено, что своими техническими средствами спецслужба может оказывать помощь правоохранительным органам — МВД и т.д. Поэтому еще тогда законодатель определил, что мы, как структура, пригодны для такой работы.
— Сколько производителей такой продукции сегодня есть в Украине?
— Когда начнем лицензирование, тогда и выясним. Хотя полной картины не получим все равно. Ведь где гарантия, что у кого-то не появится искушение такое производить?
— И что ему будет?
— Он будет отвечать по статье, предусматривающей ответственность за предпринимательскую деятельность без лицензии. В первый раз — в административном порядке, потом — в соответствии со статьей 148-3 Уголовного кодекса.
— То есть фактически ему угрожает штраф и небольшой испуг. К тому же, нет норм, определяющих наказание за производство «жучков», которые при желании можно купить у умельцев на радиорынках?
— В Законе о предпринимательстве нельзя нормировать другие взаимоотношения. Еще в 1996 году мы подали в Верховную Раду законопроект об административной и уголовной ответственности за незаконное использование технических средств негласного получения информации. По проекту этого документа не только гражданин, но даже спецслужба, если не получит санкцию суда на подобную деятельность, признана субъектом ответственности. Это достаточно демократическая норма.
— Но законопроект этот не принят. В то же время количество структур, которым разрешено проводить оперативно-разыскную деятельность, увеличивается. Сначала это были органы СБУ, подразделения Министерства внутренних дел, Пограничных войск. Затем добавилось управление государственной охраны. Потом — органы государственной налоговой службы. Чем больше их становится, тем, кажется, меньшей становится заинтересованность в этом Законе об ответственности за несанкционированное использование спецсредств...
— Это не имеет значения... Сегодня нельзя сказать, что нет ограничений и правовой ответственности. В Уголовном кодексе есть статья о самоуправстве, о злоупотреблении служебным положением, о превышении полномочий. Если кто-то решит без разрешения и санкции суда прибегнуть к подслушиванию с помощью спецсредств, то он сам становится полностью подсудным. Но все же было бы действительно лучше, если бы существовала статья за незаконное использование...
— Были ли случаи возбуждения уголовных дел против сотрудников СБУ по подобным обвинениям?
— Такого не было. Я общаюсь с судьями, прокурорами и до сих пор не было претензий, что кто-то где-то там попытался что-то тайно получить, какую-то информацию. Есть порядок. Кстати, когда Украина в 1992 году приняла Закон об оперативно-разыскной деятельности, то мы были единственной страной Европы, сделавшей все эти довольно деликатные вопросы абсолютно легальными. В других государствах это регламентировано или тайными инструкциями президента, премьер-министра или министра внутренних дел. У нас — иди в библиотеку, бери, читай. И узнавай, кому можно делать. Мы поступили так для того, чтобы за нами не тянулось темное бремя, которое связывают с деятельностью спецслужб во времена тоталитарной системы.
— Однако в последнее время, когда встречаешься с чиновниками Кабмина, то о каких-либо подробностях они спокойнее рассказывают в коридоре или на улице. Говорят, что все прослушивается. Врут, наверное?
— Я отвечаю в СБУ за правовую основу как следственной, так и оперативно-разыскной деятельности и авторитетно могу сказать — все это глупости... Все помещения Кабмина прослушиваться не могут. Мы же не можем взять под арест квартиру, где проживает, например, какой-то Ишанив. Мы берем у прокурора санкцию на арест лица, проживающего в квартире. Может прослушиваться конкретное лицо, совершившее преступление и на которое заведено оперативно-разыскное дело. Такой человек, естественно, может чувствовать себя некомфортно. А честный человек будет чувствовать себя уверенно где угодно — хоть на улице, хоть в кабинете министерства.
— Учитывая перспективу предвыборных баталий за кресло президента, будут ли, по вашему мнению, политические партии, корпоративные силы или спецслужбы полагаться на «жучки», чтобы нейтрализовать конкурентов?
— Вы спрашиваете, возможен ли у нас «уотергейт»? Я не могу сказать, что кому-то не захочется подслушать своего оппонента. Но я могу сказать об использовании в этом спецслужб. Это исключено.
