С Александром Билашем у меня в жизни связано несколько почти мистических историй.
В начале 2000-х я несколько месяцев жил в Киеве.
Мне было очень грустно, что культурное достояние Советской Украины — большой нотный магазин на Крещатике — отдали жлобам. Думал, что страна, в которой нет ни одного нотного магазина, через 15—20 лет прекратит свое существование, а ее граждане — вымрут или выродятся.
И очень грустил по этому поводу.
Но мне кто-то сказал — мол, за оперным театром, по улице Богдана Хмельницкого, остался музыкальный магазин, хотя и совсем небольшой — сходи, посмотри!
Я пошел — магазин оказался небольшим, нот и дисков там было очень мало, но таки что-то было.
Я все осмотрел, купил себе кое-что (например, Тараса Чубая с песнями Владимира Ивасюка). И спрашиваю: скажите, а у вас нет какого-то диска или кассеты (тогда еще кассеты существовали!) с украинской эстрадой 60-х? Ну, там Майборода, Игорь Шамо? Нет у вас песен Александра Билаша?
Мне говорят: «Нет, нет никого из этих! Но обещали, что скоро будет кассета Билаша!»
Я уточнил: «А Александр Билаш жив-здоров? Почему уже лет двадцать нет новых песен?»
«Жив-здоров! И он, и его жена — Лариса Остапенко! А песни — песни будут, обязательно будут!» (Хотя приличного, и даже хоть какого-то CD замечательной Ларисы Остапенко нет и до сих пор).
Я пришел домой, включил телевизионные новости: «Сегодня, после болезни, не стало выдающегося украинского композитора Александра Билаша, автора песен, которые давно стали народными».
Это было 6 мая 2003 года.
Когда-то близкому мне человеку я поставил послушать старую виниловую пластинку «Олександр Білаш. Нові пісні», которая, сам не знаю, откуда у меня взялась.
Я не люблю рассказывать кому-то о своих музыкальных вкусах, поэтому действительно — это был с моей стороны шаг откровенности. Во-первых, пластинка «па-украински» — ну, типа, маргинальщина какая-то. Во-вторых, музыка 60-70-х — то есть нафталин, совсем несовременно — играла не бит-группа, а эстрадно-симфонический оркестр. В-третьих, хорошо, если бы это была какая-то дисидентщина — Высоцкий, Галич, Визбор, Дольский, а то — песни члена Союза композиторов, то есть такая официальная советская музыка, иногда с откровенно соцреалистической образностью. Ну и, в-четвертых, были бы это общеизвестные шлягеры — как то «Два кольори» или «Пісня про рушник», а то какие-то неслыханные и очень-очень грустные песни — о тихой печали смерек, о волнах тумана, на которых бесконечность плывет, о каштанах, которые падают на мостовую, — с таким невероятно элегическим духом печали, с проникновенным меццо-сопрано Ларисы Остапенко:
«Вороним конем
Схиливсь до мене вечір
І поклав до ніг сідло молодика.
Я дивлюсь і чую, як мені на плечі
Лагідно лягає мамина рука.
Мамині руки — колиска моя,
Хліб у долонях, що сонцем сія.
Крила мої у годину розлуки —
Мамині руки, мамині руки.
На своїм віку я бачив рук немало,
Добре знаю теж у недруга яка,
Та коли я падав, завжди піднімала
Трепетна і ніжна мамина рука...»
Девушка заплакала. Очень сильно. Потом еще сильнее — это была почти истерика. Я не мог понять — почему? И она тоже не могла сказать — почему?
Потом выяснилось: именно в это время, в этот час очень далеко, за тысячи километров, ее мама сломала руку. Шла по зимней улице, упала и сломала.
Все главным шедевром Билаша считают песню на слова Дмитрия Павлычко «Два кольори».
Мне почему-то всегда больше нравились другие: «Ясени», «Куди, куди, мене спитала мати», «Впали роси на покоси», «Ластівка», элегия «Забіліли сніги» на стихи Бориса Олийныка, «Розплились, розсипались, розпались, наче коси, вересневі дні», которые лучше всех пел полтавский ВИА «Краяни» — не пафосно, но пронзительно, с барабанами и электрогитарами. А еще есть почти неизвестная, но замечательная песня на собственные слова Билаша — «Над Україною, над журавлиною світ веселок з Дніпра зійшов».
Немногие знают, что в фильме Юнгвальд-Хилькевича «Опасные гастроли» Высоцкий поет свои песни именно на музыку Александра Билаша. В том числе — и удивительный романс Бенгальского «Наши души купались в весне».
Многие и до сих пор помнят невосприятие музыки Владимира Ивасюка и всего того поколения, которое вошло в культуру в начале 70-х, со стороны Александра Билаша и его когорты. Хотя песни самого Билаша исполняли не только камерная Лариса Остапенко, театральная Диана Петриненко и мужественные оперные баритоны (Дмитрий Гнатюк, Николай Кондратюк, Анатолий Мокренко, Юрий Гуляев, Александр Таранец), не только трио бандуристок и народные хоры, но и тогдашние бит-группы — украшением ВИА «Кобза» была песня Билаша «Люби мене — не покинь».
Но дело, по-видимому, не в ревности к слушателям-зрителям и не в вечном конфликте поколений (как говорят о писателях: старшее поколение младшего не только в литературу — в трамвай не пустит). Дело — в конфликте музыкальных направлений. Александр Билаш, Платон Майборода, Игорь Шамо, Степан Сабадаш, Мирослав Скорик росли на музыкальной культуре романса, народной песни, советской массовой песни и отчасти и джаза. Тогда как Владимир Ивасюк, Игорь Поклад, Николай Мозговой, ВИА «Карпати», «Смерічка», «Кобза» — это поколение, которое уже знало «Битлз», «Роллинг Стоунз» и рок-н-ролл, поэтому быть такими, как предыдущее поколение композиторов, они уже физически не могли: у того же Ивасюка почти все песни написаны в размере 4/4.
Лучшие песни Билаша, а также Игоря Шамо, Степана Сабадаша, Мирослава Скорика, Платона Майбороды и других топ-композиторов конца 50-х — начала 70-х — это не просто саундтрек тех времен. Скорее, это рентген — причем не так самого времени — со всей его обманчивостью, двойной моралью, напрасными надеждами и страдальцами-«шестидесятниками», сколько того идеального душевного пространства, которое мог создать для себя тогдашний украинский советский человек. Один из лейтмотивов песен Билаша — это абсолютная, космическая гармония человека, который живет в селе («Впали роси на покоси», «Ластівка»). Другой лейтмотив («Два кольори», «Цвітуть осінні тихі небеса», «Ясени», «Намисто», «Мамина сльоза») — это тоска человека, который родился в селе, но сделал карьеру в мегаполисе, по «потерянному раю» — идеальному миру детства, покинутому родному дому, родителям, которые вечно ждут сына или дочку. И никогда не дождутся. Отсюда печаль и светлая грусть его песен и песен его музыкальных побратимов, которая, возможно, и является самым ценным достижением украинской песенной культуры той эпохи.
Лично я не видел ни Киева 60-х, ни Киева 70-х, но мое представление о нем и о внутреннем мире сильно рефлексирующего киевского человека создано не историей диссидентского движения, не поэзией «шестидесятников», не фильмами киностудии имени Довженко, не русскоязычной бардовской культурой, не прозой Гончара, Загребельного или Валерия Шевчука, а скорее — саундтреками тех времен. Возможно, такое представление не слишком реалистичное, но, с другой стороны — зачем музыке быть реалистичной?
Музыка — это идеальный мир мечты, чувств и неосуществленных желаний.
По крайней мере, Александр Билаш своим творчеством доказывал именно это.
