(Продолжение. Начало в номерах за
5, 19, 26 ноября, 3 и 10 декабря)
Народ настойчиво протестовал возле здания Верховного Суда по адресу: ул. Пилипа Орлика, 4, в то время как само действие происходило в совершенно другом доме — на Пилипа Орлика, 4а.
Пройдя по хитросплетениям подворотен, где возле калиток стояли стражи порядка, я оказался в нужном учреждении.
Самый главный досмотр был устроен перед дверью в помещение суда. Была установлена знакомая арка для проверки наличия металла. Молодой милиционер придирчиво вертел мою «мыльницу»: не спрятан ли там пистолет? С минуту он подозрительно глядел внутрь объектива: если бы у аппарата случайно сработала вспышка, дежурный, наверное, схватился бы за кобуру... На ключи в кармане арка отвечала писком, а на мелочь не реагировала. Что-то с нашими деньгами не то. Можно протащить пару кило монет, а потом неожиданно забросать оппонента. Дешево и эффективно.
Само помещение оказалось кишкообразной узкой комнатой. Для прессы и публики оставили мизерный кусочек, буквально 4х4 метра с пятью рядами стульев, которые были тут же забиты до утрамбованности.
Хватало в моей жизни толкучек, но это — рекорд! Образовалась пирамида из людей и телекамер. На ее верхушке мученически застыл парень со стулом в руках. Причем, судя по зверскому выражению лица, если у него этот предмет мебели сейчас не заберут, он может употребить его не в мирных целях. Самый практичный телеоператор взял с собой алюминиевую лестничку и, разложив ее, устроился под люстрой. За всем этим ничего нельзя было разобрать.
Пока настраивали микрофоны, раздавался звук, словно гудит пылесос. Я представил наглую уборщицу, которую не смутило такое количество народа и которой вздумалось пропылесосить ковер перед началом заседания. Чтоб грязи было меньше. А то, по выражению Кучмы, «очень грязные выборы». Можно подумать, другие выборы были стерильными...
Наконец, гул стих и кто-то мегафонным тоном объявил, что стоять можно только тем, «кто производит съемку». Я воспользовался этим указанием и залез с фотоаппаратом прямо на стул, культурно подстелив под ноги кулечек. А то действительно, уже до невозможности загрязнили государство. (Я не имею в виду агитплакаты с ленточками).
Появились ответчики, истцы и судьи в бордовых накидках.
На круглой физиономии председателя ВС Анатолия Яремы я увидел красную точку лазерного прицела. Прикидываю, что ж это за фотоаппарат или видеокамера? Присмотревшись, я разглядел, что эта красная точка — лампочка микрофона. Когда она зажигается — микрофон включен. У участников суда они то вспыхивали, то гасли, и только у Яремы огонек горел все время, символизируя постоянное, многомиллионное внимание к этому человеку.
Поначалу сторона Ющенко выступала туманно. Их возмущение можно разделить, но хотелось конкретики, а не риторики.
Сторона ответчика, в основном, цеплялась к несущественным деталям. Но хватка была крокодильей, а значит дело затягивалось. Поэтому старт суда динамичным не назовешь.
«Где свидетели?» — «Вот свидетели» — «Они пришли?» — «Пришли» — «Вы берете документ к рассмотрению или нет?» — «А что?» — «Если вы берете документ к рассмотрению, свидетели не нужны, а если не берете документ к рассмотрению, то нужны» — «Берем». — «Тогда к документу свидетели не прилагаются»...
В начале темп и уровень текста (бесконечные повторы и уточнения) делали заседание похожим на мексиканский сериал. Однако постепенно действо настолько ускорилось и стало драматически-насыщенным, что приблизилось к уровню интеллектуальных американских детективов, где суд — центральное шоу. Дебаты сторон, и в каждой реплике все четче проявляется характер персонажей и дела. До вожделенной развязки!
Степан Гавриш — доверенное лицо Януковича — ведет себя настороженно, почти без эмоций. Как противник, не знающий, какие средства вооружения (в виде вещественных доказательств нечестной игры) есть в распоряжении противника. Его задача — по возможности сократить их до генерального сражения.
Зашла речь о том, что истец просрочил время подачи жалоб. Это нужно было сделать только в течение первых суток...
На галерке зашушукались, что доверенное лицо Ющенко, юриста Николая Катеринчука, в ЦИК для этого не пропускали, и он чуть ли не через забор пытался туда перелезть со своими жалобами. А кто не успел, тот опоздал...
К стороне истца пробрался мужичонка с картонной коробкой, заклеенной скотчем. Ее оберегали, точно саквояж с алмазами. В коробке аудиозаписи, фиксирующие разговоры по мобильным телефонам, где зафиксированы нарушения выборного процесса. По «5 каналу» уже неоднократно воспроизводились эти записи: где кто-то кого-то подкупил: «Хорошо, что ты дал ему три тысячи, а то были бы в полной...»
Эти записи суд на рассмотрение не принял, как сделанные незаконным способом. Первая победа осталась за Гавришем! Он часто говорил с оппонентами, не поворачиваясь к ним. Только — к судьям. С одной стороны вроде бы эту манеру диктовало его не слишком удобное местоположение в зале, а с другой создавалось впечатление, что к истцам Гавриш относится с некоторым пренебрежением...
Однако один важный, компрометирующий власть документ суд взял к рассмотрению. Это был список избирателей одного из участков. Граждан там было немногим больше пятидесяти. А в результате был подан список, где количество избирателей с того же участка выросло до двух тысяч. Приобщение этой «улики» к делу — первая победа оппозиции!
Несмотря на усиливающееся в зале напряжение, один из бело- голубых народных избранников в задних рядах разгадывал сканворд, а другой спал, положив голову на руки. Депутат спит, суд идет!
Объявили перерыв. Народ с облегчением высыпал в коридор.
Выделялся экзотичностью корреспондент японского агентства: крошечный коренастый мужчина с непропорционально большой головой. Скромность его серенького костюма с белой рубашкой была близка школьной форме. Хотя если брать киевских школьников — они одеваются более франтовато. Оказывается, у японцев такой стиль — подчеркнутая простота.
Азиатский гость неплохо владел русским и внимательно слушал, как один из журналистов растолковывал ему суть подложного документа. Японец радостно закивал, услышав цифру фальсификации — «4000 %»...
Итак, заседание растягивалось на дни, вовлекая в спектакль все новых и новых персонажей. Но самым красочным образом противостояние воплотилось в двух женщинах.
От Януковича — это адвокат Елена Лукаш. Она броская, вызывающе сексуальная с агрессивными красными волосами и такими же повадками, буравящая судей томно-властным взглядом огромных глаз. Короче, миледи!
Представитель стороны Ющенко — Светлана Кустова — ее антипод. Простоволосая, лишенная агрессии барышня в очках. На лице минимальный слой косметики и много убежденности.
В целом чуть-чуть нескладная, но решительная. Кажется, надави — расплачется. Однако в ее голубых очах видна твердость стоять до конца.
Кустова прикрепила к воротнику пиджака трогательную «нашеукраискую» деталь — оранжевую ручку. Из изысков — это все.
Лукаш каждый день меняла костюмы, сделав свой гардероб ежедневным предметом обсуждения не только женщин страны, но и мужчин.
Кустова держалась скованно, но это придавало обаяния ее убежденности в своей правоте.
Лукаш вела себя гораздо свободнее, но выглядела из-за этого чересчур развязно.
Милая овечка и пантера!
Председатель Верховного Суда Анатолий Ярема глядел на выступавших по-разному. Его выражение глаз не назовешь бесстрастным. Если его коллеги изображали равноудаленных от мирской суеты, облаченных высшей властью чиновников, то в его взгляде читалась человечность. Очи Яремы то теплели, то холодели. Но на каждого он старался глядеть благожелательно.
Однако нахрапистость Елены Лукаш стала раздражать Ярему. Уже который день слово «фальсификация» повторяют даже дети во дворе, как Лукаш вдруг требует, чтобы противная сторона растолковала его значение. Но она же не ребенок. Председатель стал останавливать адвоката в духе: «Выражайтесь по существу, не переходите на личное... Выяснять отношения можете в коридоре».
Лукаш попыталась, словно бомбами, закидать суд ходатайствами. Самое запомнившееся: «О невозможности реального установления волеизъявления избирателей во втором туре».
Судья уже довольно резко спросил, не выполняет ли она поручение доверителя — затягивать дело. Адвокат Януковича дерзко отказалась отвечать на этот вопрос.
Чего не скажешь о поведении члена ЦИК, курировавшего Донецкую область, — Валерии Бондике. Он все больше выглядел растерянным. Особенно когда на него стал напирать Юрий Ключковский (доверенное лицо Ющенко).
Со стороны это выглядело, как будто немолодой преподаватель отчитывает студента за невыполнение домашнего задания. Ключковский все больше наклонял при этом сутулый корпус, поближе к «провинившемуся». Раз мне показалось даже, что у спортивного Бондика мелькнула на лице бунтовская решимость: послать «преподавателя» в нокаут. Чтоб не нависал! Но это выражение быстро исчезло.
За Бондика жестко и даже с некоторой иронической издевкой взялись и другие судьи. Когда Валерий подтвердил, что в день выборов после 20:00 цифры тех, кто принимал участие в голосовании, продолжали увеличиваться — зал немилосердно захохотал. Бондик осознав, ЧТО он говорит, замялся и пробормотал, что ошибся. В эту секунду его было немного жаль.
Стало ясно, куда клонится чаша весов.
Но до 3 декабря сказать что- то наверняка было невозможно, и в ту пятницу, поглядев утром по ТV, как судьи ушли в совещательную комнату, я отправился изучить поподробнее жизнь палаточного городка на Майдане, поговорить с его комендантом... Но чуть не стал участником штурма Кабмина.
Об этом читайте в следующем пятничном номере.
