Но вот вопрос: почему эта очевидная неточность не сказывается на восприятии библейского рассказа? Или так: почему, допуская эту ошибку, люди считают, что они знают, что там все-таки произошло? Причем, они говорят правду, но не всю правду. А потому, что смысл рассказа связывают обычно с вмешательством Бога, после чего строители башни вынуждены были прекратить свое дело и рассеяться по лицу всей земли. Западает в сознание именно этот факт: люди ПЕРЕСТАЛИ строить башню. Строительство остановилось по той причине, что они перестали понимать друг друга. И их цель — достичь неба и сделать себе имя — оказалась не выполненной. Если представлять дело так, то ничего не меняется от того, скажем ли мы: Бог смешал языки, или язык. Но, дорогой читатель, интрига рассказа вовсе не в этом. Интрига в вопросе, почему люди НАЧАЛИ стройку. Стало быть, обычное употребление формы множественного числа — «языки» вместо «язык», ни на чем не сказывается только потому, что имеют в виду факт прекращения стройки. Если же сосредоточить внимание на главном — на причине начала стройки, то это не просто досадная оговорка, а свидетельство полного непонимания назидательного смысла библейского рассказа. И свидетельство поразительного невнимания при чтении. Ибо стих, открывающий рассказ, гласит: «На всей земле был один язык и одно наречие». (Быт. 11, 1).
Этот рассказ появляется в Библии с железной необходимостью, его просто не могло там не быть. Действительно, человеческая история начинается с сотворения одного человека — Адама. Но сегодня мы знаем, что человечество составляют многие народы, различающиеся цветом кожи, языком, культурой. Как же это могло случиться? Как вышло, что один, так сказать, однородный Адам, размножаясь, обрел такое разнообразие. На этот вопрос и отвечает рассказ о Вавилонском столпотворении. Рассказ объясняет имеющееся сегодня антропологическое и культурное многообразие событием, происшедшим в далеком прошлом.
Людям было заповедано плодиться и размножаться и наполнять землю. Таким путем и должно было появиться разнообразие, обеспечивающее витальную устойчивость общества. Сказано было об этом с настойчивостью, дважды — сразу после сотворения и сразу после потопа, как бы второго сотворения. Но люди не желали рассеиваться по лицу земли. Вообще, их своеволие, проявившееся впервые при грехопадении, — сквозной мотив всего Ветхого Завета. В данном случае они, вопреки воли Божией, хотели, так сказать, скученности и сосредоточенности. Ученые толкователи здесь добавляют на современный манер — «эти люди хотели сохранить политическое и культурное единство, хотели создать единую большую империю». (Э.Гальбиати, А.Пьяцца). Потому они и сказали: «Ану, збудуймо собі місто й вежу з верхом до неба та й утворім собі ім’я, щоб ми не розпорошувались по всій землі». (Бут. 11, 4). (В русском переводе этого места имеется грубая неточность, как и в украинском юбилейном издании, цитируемом выше). Вот тогда Бог и решил принять меры. Ключевое место рассказа следующее: «И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот, что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать». (Быт. 11, 6). Это, так сказать, — констатирующая часть, здесь фиксируется причина дерзкого, богопротивного дела. И далее слова Бога: «Сойдем же, и смешаем там язык их так, чтобы один не понимал речи другого». Таким-то образом Бог прекратил строительство башни (а не «разрушил» ее).
Не буду вдаваться в детали, показывать, как понимать выражение «смешал язык», лингвистически явно неестественное. Не в этом суть, и не газетный это сюжет. Назидательный смысл рассказа о Вавилонском столпотворении — опасность единообразия, единомыслия, полной гомогенности социального бытия. Один читатель упрекнул меня за статью «На переправе» («День», 23.07.2002): «Ну, что вы воспеваете многообразие и индивидуализированное общество, в то время как весь запад переходит к ценностям единения, общественной солидарности и благотворительности?». — Да, солидарность — это хорошо, но давайте различать солидарность инициативных, ответственных индивидов и слитность массы, которую легко возглавить и повести на известные стройки. На переправе от слитности к солидарности, через самосозидание инициативных и ответственных индивидов, мы, на мой взгляд, теперь и находимся. Через самосозидание, подчеркиваю, а не «путем формирования» по программам, сочиненным в кабинетах.
И в заключение, прошу прощения за длинную цитату из Аристотеля, имеющую к нашей теме прямое отношение. «Ясно, что государство при постоянно усиливающемся единстве перестанет быть государством. Ведь по своей природе государство представляется неким множеством. Если же оно стремится к единству, то в таком случае из государства образуется семья, а из семьи — отдельный человек: семья, как всякий согласится, отличается большим единством, нежели государство, а один человек — нежели семья. Таким образом, если бы кто-нибудь и оказался в состоянии осуществить это, то все же этого не следовало бы делать, так как он тогда уничтожил бы государство».
